Азад Гасанов - Битвы зверей

Гуру так и сказал, когда увидел шелк:

— Хорошо, что ты им запася. Эта ткань переливается на свету огненными бликами. Облачившись в нее, ты будешь похож на агнишатву.

А когда он увидел, как воспламеняется порох, пришел в такой восторг, что нарек Жамбо именем Агнигхулам .

— Агнишатвой стать почти невозможно. Таких одаренных один на миллион. Но зажигая это вещество, ты сможешь произвести впечатление на моих собратьев в Согде. Тебя наверняка назначат Агнигхуламом. А это очень почетная должность. Все избравшие срединный путь обязаны прислушиваться к голосу служителя агни.

— Ты говоришь, Согд, Хинд, Бактриана, — оборвал гуру Жамбо. — Но почему ты решил, что я попаду туда?

— Не ты один. Нас гонят все дальше и дальше на запад. Скоро мы достигнем Драконьей гряды и вынуждены будем или сдаться врагам на милость или вступить в пустыню. Отчего-то я думаю, что большинство народа предпочтет последнее.

Оспорить слова гуру было трудно. Высокие телеги до такой степени ненавидели хиданей, что готовы были с жизнями своими расстаться, лишь бы не преклонять колени. К тому же никто не верил в милосердие врага, который сам уходил от преследования. Обобрали бы хидани телег, порубили бы всех, кто подвернется под руку, а остальных оставили бы помирать голодной смертью.

Так оно и вышло. Когда приперли хидани телег, последние вступили в пустыню и брели по ней пока не достигли гор. Не все, правда. Часть народа разбежалась, часть попыталась найти убежище в укромных местах. Но большинство сбилось в единую стаю и двинулось дальше на запад.

Переход через пустыню забрал много жизней, в том числе и жизнь верховного вождя. Когда он помер, Высокие телеги избрали своим предводителем хогна Орлиное Перо, по той причине, что он, уверовав в гуру Навина, поклялся перед людьми, что выведет народ туда, где он обретет спасение.

И хогн вывел. Стоя на гребне Драконьей гряды, хогн Орлиное перо указал рукой вдаль, туда, где зеленым ковром расстилалась бескрайная равнина, и сказал своему народу:

— Гуру Навин говорил мне: «За пустыней простирается неведомый мир. В нем есть все, что существует в известном мире: степи, реки, города и горы». Гуру не обманул. Вот он этот мир!

На голове хогна поблескивал позолотой перевернутый дуршлаг. В эту минуту он был по-своему прекрасен и смотрелся истинным вождем.

— И если гуру не обманул в одном, значит, правда во всех его словах. Эти тучные пастбища не могут не иметь хозяев. Гуру говорит, что здесь пасут свои стада воинственные люди. Мы должны уничтожить их! Если мы не сподобимся на это — мы погибнем. И напрасными окажутся все наши прежние усилия.

Хогн, разослав вперед разведчиков, приказал войску готовиться к первой схватке.

В ночь того дня помер гуру Навин. Вынеся груз многих испытаний, одолев пустыню, он обессилел тогда, когда, казалось бы, самое трудное осталось позади.

В предсмертный час он позвал к себе Жамбо.

— Я сделал все, что от меня требовалось, и я спокоен. Пустыня пройдена, и впереди тебя ждет новая судьба. Осталось последнее дело.

Жамбо понял, к чему клонит гуру, и испытал волнение.

— Стоит ли торопиться? — сказал он, как можно спокойней. — Поправляйся. Поправишься, тогда и уладим дело.

— Ты напрасно боишься, ведь я желаю тебе только хорошего. Весь остаток дней я посвятил тебе. Обучил тебя врачеванию, языкам. Раскрыл все тайны, известные мне самому. Духовной гимнастикой укрепил твои нади. Но когда произойдет ротация, ты обретешь то, чем никто доселе не обладал. Неужели ты не хочешь заполучить могущество сиддхи?.. Соглашайся, потому что времени осталось мало.

Неизвестно, как насчет всего остального, а в последнем колдун был прав. Времени у него остались крохи — тень смерти уже легла на его лицо.

— Мы не будем делать ничего такого, чего ты не делал прежде. Мы всего лишь помедитируем.

Жамбо подчинился. Устроился напротив колдуна и уставился в пустоту.

Медитация длилась час. Когда Жамбо вышел из нее, он ощутил привычное облегчение и обнаружил на полу остывающее тело гуру Навина.

Жамбо так и не понял, свершилась ли ротация. Потекла ли прана колдуна по его нади, взяли ли разгон маховые колеса? Ничего необычного с ним вроде не происходило.

Но среди ночи Жамбо встал и разбудил жену. Они погрузили на лошадей все свое имущество и незамеченными покинули лагерь.

Жамбо пошел на юг. Там, если верить покойному гуру, расположился Согд. Там много городов, а в городах имеются храмы. Там он покажет, как воспламеняется порох, и, если гуру не наврал, его признают Агнигхуламом.

Румол стоял на семи холмах и на обеих берегах реки, название которой нам не известно. Левый берег занимали богачи, правый — беднота, а посередине, на острове, проживали нобили, что по руминскому определению есть знать. Эти самые нобили управляли городом и всей державой, так как Рум не знал царя. По языку население города отличалось разнообразием. Все племена и народы этой державы были представлены в столице. Причем инородцев было так много, что коренные румины терялись в их толпе. Ясно, что ни к чему хорошему подобное привести не могло. И удивительно было, каким образом Руму удалось так долго продержаться.

Гэсер Татори. История от начала времен.

При том, что Ромл, как справедливо полагали блюстители строгой морали, представлял собой один большой притон, Авентин в нем занимал особенное место. Со всей столицы туда стекался гулящий люд, охочий до дешевых удовольствий. В Авентине имелись веселые дома самого различного толка, комедии и харчевни, где прислуга ходила голой. Но особенно много там было игорных заведений. В одно из таких под вывеской «Колесо фортуны» и вошли Марк и два его приятеля.

— Хорошенькое место, — высказался Халим, оглядев мрачное помещение. — Здесь курильня или игорный дом?

И вправду чад кругом стоял непроглядный. По-черному коптили масленые лампы, и сизый конопляный дым тонкими струйками вился к потолку. Вдоль стен на грязных кошмах валялись одурманенные зельем люди, а игра шла только в дальнем углу помещения.

Играли двое — рыжий и плешивый — и еще трое наблюдали за игрой. Плешивый сильно волновался. Подолгу тряс у уха стакан и, когда сбрасывал кости, низко склонялся над доской. Его лысая макушка при этом отбрасывала в потолок сверкающие блики. От плешивого исходил тошнотворный запах одновременно и уныния, и азарта.

Рыжий наоборот истощал уверенность. Он и вел игру.

Трое наблюдателей, все как на подбор, были исполинского роста, широкоплечие и обладали бицепсами молотобойцев.

— Они? — спросил Халим, указав на странную компанию.

— Они самые, — подтвердил Марк. — Тому рыжему я проигрался. А те верзилы — его свидетели.