Азад Гасанов - Битвы зверей

Марк принял из рук отца свиток тонкой телячьей кожи, развернул и ознакомился с его содержанием. Ему непривычно было видеть свое имя, выведенное черными чернилами, на документе, скрепленном гербовой печатью.

Он заткнул свиток за пояс и напомнил:

— Я все еще жду ответа.

— Когда выступать? — Тит Красс опять вздохнул, подумал. — Следовало бы еще вчера. Но я добился отсрочки до завтра. А сегодня тебе надо выполнить еще одно небольшое дельце.

— Не слишком ли много вы требуете?

— Поверь мне, на этот раз речь идет о сущем пустяке. Перед дорогой тебе необходимо навестить свою невесту.

Марк недовольно свел брови у переносицы, совсем, как отец.

— Старик Маврикий, конечно, не в восторге от тебя, и это неудивительно. Он очень любит свою дочь и желал бы видеть ее мужем более достойного человека. Но я поднажал на него. В конце концов, единобожец нуждается во мне не меньше, чем я в нем. Одним словом, я уладил дело, а тебе остается одно: предъявить себя в лучшем виде. Так что ты постарайся, отпрыск, прояви все свои таланты, удиви девицу. Юлия Маврикия ждет тебя к ужину.

— И далась вам эта Юлия. Черт бы ее побрал! — Марк бы сплюнул с досады и выразился покрепче, но отец не любил сквернословия и не позволял пачкать пол в своем кабинете. — До ужина я, значит, свободен?

— Увы. До ужина тебе необходимо посетить храм единобожцев.

— Это еще зачем?

— Тебе предстоит пройти обряд… не помню, как он у них называется. Одним словом, перед тем, как жениться, тебе придется отказаться от пантеона наших богов и избрать их единственного.

Марк посмотрел на отца самым недобрым взглядом.

— Похоже, вы решили поиметь меня во все дырки.

— Не я, — Тит Красс удрученно развел руками. — Таково требование твоего будущего тестя.

«А какого черта, — решился Марк. — Меня, считай, уже использовали по-всякому. Будь, что будет!»

— Тит Красс, — обратился он к отцу официальным тоном. — Я выполню все ваши требования. Но в обмен вы удовлетворите пару моих.

— Опять торг?

— Как ни крути, я Красс. Итак, я требую состояния свободного гражданина для Халима из рода Ессадов. Он верблюжатник, раб в бойцовском зале. Во-вторых, придется выпустить из тюрьмы Арье Гада.

— Какого еще гада?

— Гад — это фамилия. Он омеретянин. И еще, мне нужна лошадь из конюшни ипподрома. Ее кличка «Милашка».

— Перебор, — остановил отец сына. — Речь шла о двух требованиях, а это третье. Милашку ты выкупишь сам. Тебе полагается премия сената, вот с нее и потратишься. На эти же деньги ты снарядишься в дорогу. Должно хватить. А теперь поторопись, — Тит Красс отвернулся от сына и придвинул к себе новую дощечку с воском, давая этим понять, что разговор окончен. — У тебя осталось мало времени. Желаю всяческих успехов Марк Красс Ликиний.

Во всех священных книгах омеретян, а их великое множество, со скорбью говорится о родине, утерянной их предками. Если верить книгам, то земля эта была дарована им Богом. В этих же книгах написано, что за прошествием лет им достанется владычество над всем миром. Возможно, по этой причине омеретяне никогда не пытались вернуть себе то, чем владели предки. Зачем проливать кровь, идти на жертвы, если однажды этот ничтожный клочок суши на берегу Внутреннего моря без усилий и потерь сам отдастся в руки вместе со всем остальным миром. Но, если народ не предпринимает попыток добиться желанной цели и предпочитает выжидать, то это означает, что нет у него цели, а скорбь его — обман, потому как желанное, когда оно недоступно, хочется хотя бы чуточку приблизить. Выходит, не особенно нужна была омеретянам земля Обета. Никому, кроме заступницы Ракел. Ей взбрело в голову отвоевать у восточных румин Терзерум, и с этой целью она надоумила шаха Ануширвана, над которым обладала властью, направить дарийское войско к берегам Внутреннего моря.

Гэсер Татори. История от начала времен.

Ракел стояла на коленях со склоненной головой в середине зала. Иона Ашер в пяти шагах возвышался над ней, одной рукой упершись в высокую спинку кресла, а взмахами другой сопровождая свои гневные рулады. Дядюшка же, как обычно, забился в угол. Зал был огромный, занимал чуть ли не пятую часть дворца, который Иона Ашер воздвиг для себя и назвал скромно «Приютом мудрости». Удивительно было, как дядя умудрялся в один миг очутиться в самом дальнем углу при первом же крике учителя.

— Ты кем себя возомнила? Матерью народа, нашей прародительницей? Я тебя всегда выделял, не скупился на похвалы, ценил тебя за красоту и усердие. Но ты женщина и должна помнить о своем месте. Решать, что нужно избранному народу могу только я, так как не ты, а я князь изгнанья!

Ракел хорошо знала своего учителя и помнила, что, когда Иона Ашер в гневе, лучше помолчать. Он был чванлив сверх меры, не терпел возражений и очень любил льстецов и подхалимов.

Вспышки гнева случались с Ионой Ашером нередко. Чаще всего после обеда. Старик страдал несварением желудка, но отказать себе в обильной и вкусной пище не мог. Страдая после всякой трапезы, он желал, чтобы вместе с ним страдали и другие, и набрасывался на всякого, кто подвернется под руку. В этот раз подвернулась Ракел.

— Ты женщина, грязное существо, которое раз в месяц становится рассадником заразы. Бог наделил женщину лоном, в котором мужчины находят для себя усладу. И сделал это с одной лишь целью: чтобы женщина, к которой мужчина при иных обстоятельствах не приблизился бы, всегда была привлекательной. Это с тем, чтобы народ плодился. Но женщины, по своей природной распущенности и глупости, решили, что дар божий — оружие, с помощью которого они возобладают над мужами. Они используют лоно, как приманку, и, заманив мужчин, пытаются внушать им свои дурные мысли. В этом вся их гнусная сущность. Тебе же была дана возможность подняться над своим порочным естеством, использовать свои прелести не для корыстных целей, а для общей пользы. Я дал свое согласие, чтобы ты взошла на ложе царя. Это великий грех — отдаваться мужчине, не связав себя с ним предварительно узами брака. Но я дал свое благословение и тем самым придал твоей связи с царем законный облик. Иными словами, я избавил тебя от греха. И сделал я это не для того, чтобы ты внушала царю всякие глупости, которыми забита твоя красивая головка, а внушала то, что нужно мне! И мне не нужно, чтобы дарийский царь направлял свое войско на край света. Мне нужно, чтобы войско оставалось здесь, в столице и оберегало нас от его подданных. А Терзерум… Да кому он нужен, этот бесплодный клочок земли?

Из угла донесся хриплый кашель дяди. Несчастный дядюшка никогда не обнаруживал себя и не покидал укрытия, покуда старик вдоволь не накричится. А тут, значит, раскашлялся. Дядя был неглупый человек и за долгие годы не хуже Ракел сумел изучить нрав старого спесивца. По тому, как Иона Ашер ленивой отмашкой сопроводил свою последнюю фразу, дядя угадал, что гневу пришел конец, и теперь начнутся нравоучения и нудные наставления.