Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— А молчание?

— А молчание — это плацдарм, фундамент, это основание для слов, которые уже сложены в вашей голове как кирпичи на стройке — сложены, но не произнесены. Они лишь готовы родиться. И в этот самый миг, в это самое мгновение, когда слова вот-вот готовы сорваться с вашего языка — ваши возможности поистине безграничны, — Артак утвердительно кивнул головой, — да, да, безграничны. Абсолютно, фундаментально безграничны. И абсолютно всё возможно. Ваша речь, — Артак чопорно поклонился Агафье Тихоновне, — ваша речь, а значит, и существующая реальность ещё не родилась — она ещё не определена, она ещё витает у вас в голове. Но она уже полностью готова к рождению и ждёт только вашего решения. И пока вы молчите, пока вы не произнесли ни слова — возможно абсолютно всё. Всё! Понимаете?

— Понимаю, — я был серьезен, насколько только может быть серьезен человек, лежащий с вывернутой конечностью и пустившийся при этом в философские рассуждения.

Дракон скользнул взглядом по моей ноге и улыбнувшись чему-то, известному ему одному, подул на ногу прохладой и умиротворением. После чего он произнес:

— Нет ничего невозможного для человека, способного хранить целые миры, пусть даже, состоящие из одних слов, в своей голове. Любая дорога доступна для такого человека. Любое дело ему по плечу. Любое задание выполнимо. Любая цель близка и достижима. И нет у этого правила ни границ, ни исключений.

— Но почему так?

— Современная наука называет это принципом квантовой неопределенности, — Артак многозначительно поджал губы, — а принцип квантовой неопределенности говорит о том, что молчание — если мы говорим о речи, или бездействие — если о поступках — это именно те моменты, в которых Вселенная ещё не определилась как поступить в том или ином случае, и она — Вселенная — только и ждёт вашего определяющего шага. Например, слов. Слова ведь тоже могут быть шагом. Или ждёт действий. Неважно. Ведь и сказанные слова, и совершенные поступки в момент своего рождения обретают достаточно энергии чтобы существовать автономно и формировать вашу реальность. И принцип квантовой неопределенности ясно говорит нам — что бы вы ни сказали — может быть воплощено. Ну, или похоронено, если вы отказываете себе, даже на словах, в праве, — дракон немного задумался, — в своем праве на всесильность.

— И как я могу отказать себе в таком праве?

— Просто произнести пару слов.

— Каких же?

— Самых обыкновенных, — дракон потрепал меня по голове, — самых обыкновенных слов.

— Но каких же? — я был настойчив.

— Ну например — у меня не получится. Или — я не смогу. Или — это невозможно. Мало ли каких слов. Любых слов, — Артак вздохнул, — и люди почему-то не хотят этого понимать. Такие простые и очевидные вещи приходится объяснять на пальцах.

— Я понимаю… Спасибо вам, Артак.

— Мне? — он усмехнулся, — мне не за что. Благодарите себя.

— Меня то за что?

— За то, что имея практически неограниченные возможности вы всё-таки выбираете добро. Поверьте, это стоит благодарности, — дракон замолчал и отвернулся. Куда-то в сторону, не поворачиваясь ко мне, он произнес:

— А за ногу не переживайте. Время почти остановлено, так что вам ничего не грозит. Я имею в виду — вам не грозят никакие осложнения. Вы сломали конечность один миг назад.

От удивления я вытаращил глаза.

— Один миг назад?

— Ну или половинку этого мига, — Артак замялся, — понимаете, я не совсем уверен что это мгновение уже закончилось. Возможно, оно ещё длится.

— ???

— А вы взгляните на свои часы…

Часы, и правда, показывали, как и раньше, ровно 10 утра и ни секундой больше. Я снял их с руки, зачем-то потряс и приложил к уху.

— Тик-так, тик-так… — мерно и кропотливо рождались и умирали секунды.

Одна секунда сменяла другую, и, видимо, не было этому ни начала ни конца. Заканчивалась одна иллюзия, но тут же передавала свою эстафетную палочку иллюзии следующей. Однако, секундная стрелка при этом стояла на месте. А значит, и время замерло, словно выжидая в засаде.

— Этого не может быть, — только и смог прошептать я.

— Тссс, — Артак поднял свою лапу, как бы предостерегая от чего-то, — тссс, — повторил он, — осторожнее со словами. Не лишайте себя той силы, которая, возможно, ужё где-то на подходе.

— А что я такого сказал?

— Вы сказали — «не может быть».

— И?

— Знаете, как всё что «не может быть» тоскует и томится в одиночестве? Знаете, как невозможное соскучилось за вами? Знаете, как оно стремится проявиться здесь — в этом нарисованном и раскрашенном вашим сознанием мире? Знаете, как оно пытается достучаться до вас? Да и не только до вас, а до абсолютно всех людей, не верящих в чудеса! Как это невозможное одиноко и изолированно! В каком безлюдном месте оно живет! Подумайте об этом. Подумайте, и дайте ему шанс. И никогда, слышите, — дракон поджал губы и его пасть вытянулась в одну ровную и тонкую линию, — никогда не говорите так, как вы сказали только что.

— Не говорить что?

— Не говорите — этого не может быть! А еще лучше — выкиньте такую мысль из головы один раз и навсегда. Навечно. Насовсем. Необратимо! — Артак улыбнулся, — ибо может быть абсолютно всё. Всё, что вам угодно. Впрочем, как и совсем наоборот.

— Так время может быть выражено теплом? — как только мне удалось отвести глаза от желтизны драконьего взгляда я сразу встрепенулся, словно с меня слетело какое-то наваждение.

Словно кто-то большой и невидимый сорвал с меня тёмное покрывало.

Правду говорят — взгляд рептилии обладает какой-то сверх силой, каким-то необъяснимым притяжением. В нём одновременно соединены два полюса — Инь и Ян, небо и земля, вдох и выдох, соединены созидание и разрушение, в нём соединены даже, казалось бы, несоедимые — бытие с небытием.

Во взгляде дракона, как впрочем, и во взгляде любых других динозавров, включая крокодилов и змей, ящериц и даже черепах — рядом уживаются такие, казалось бы, несовместимые вещи как нападение и защита — мгновенная, молниеносная атака нападающего и сковывающее всё тело, полностью парализующее дух и волю напряжение. Мало кому удается выстоять перед тяжёлым, гипнотическим, завораживающим и леденящим, связывающим холодком страха, магнетическим взглядом рептилии.

Кажется, даже время склоняет свою голову перед таким взглядом…

— Вы тоже заметили? — Артак доброжелательно улыбнулся.

— Что я заметил?

— Что взгляд дракона способен остановить время…

— Вы, как всегда, слушаете мои мысли…

— Но я не могу по-другому, — Артак немного смутился, и его взгляд тут же утратил свой магнетизм, а вся его гипнотическая составляющая рассыпалась мелкой дробью по холодному бетону, — я же и есть ваша мысль. И когда вы думаете — хочу я этого или нет — но я становлюсь тем, что вы думаете, ведь будучи вашей мыслью, у меня просто нет другого пути. И уж, конечно, я точно знаю все ваши мысли, ибо я и есть они. Мне нет необходимости думать или гадать на кофейной гуще о чём вы размышляете, — дракон рассмеялся, — потому что как только вы начинаете думать — я появляюсь из ниоткуда — как птица Феникс появляется из пепла или из пустоты.