Вячеслав Васильев - Двери в никуда (СИ)

Хотя… что-то я размечтался. Ближе к реальности: Когда сидишь у тёплой и ребристой, как Наташа Ростова из бородатого анекдота, батареи парового отопления, и попиваешь что-нибудь горячее. Чай, кофе, капуччино, вино, водку, чачу, самогон… — по вкусу в зависимости от обстоятельств и настроения….

Но сентябрь — это всё-таки что-то особенное. С глубоким синим небосводом, чуть подернутым седой дымкой, с деревьями, торжественно застывшими в парадных нарядах, чуть колышущимися под ласковыми порывами легкого ветерка. Когда в воздухе смешивается сухой, чуть щекочущий горло аромат осенних цветов с запахами готовящейся отправиться в свой первый и последний полет листвы и высохшего под палящим августовским солнцем разнотравья. Когда…

В общем, — люблю сентябрь.

За те несколько секунд, на которые я застыл, наслаждаясь осенью, Танечка успела спуститься по ступенькам вниз, на тротуар. Оглянулась. И увидев, что я все еще стою у дверей с блаженным выражением лица, поинтересовалась:

— Что, радуешься жизни?

— Да, есть немного… — я вышел из транса, и сбежав по ступенькам, остановился рядом со своей спутницей, — А как тут не радоваться? Тань, подними глаза вверх! Смотри: небо голубое, ни облачка, солнце ласковое… Ты вообще давно последний раз смотрела в небо? Не чтобы определить, — пойдёт сегодня дождь, или нет, а просто так, для души…. Посмотри вокруг! Деревья: красные, жёлтые… Чувствуешь ветерок? Живой, настоящий — не из кондиционера. А запах! Запах осенних листьев… Люблю… Можно, конечно, пройти мимо, не заметить… Всегда много неотложных дел, забот… Но… Не знаю, как ты, а я со временем забуду, какие важные проблемы я решал вчера или неделю назад, какими такими неотложными делами занимался… Но вот как мы с тобой сейчас стоим посреди всей этой красоты — это врежется в память надолго. И возможно, останется там навсегда рядом с другими, увы, немногочисленными светлыми моментами моей жизни.

Таня улыбнулась:

— Тебе бы стихи писать, а ты в компьютерах ковыряешься.

— Гм… Стихи сейчас никому не нужны, а вот без компьютеров — никуда. С другой стороны, действительно: иногда бывает настроение — хочется что-то такое написать или спеть. Но это редко… Настолько редко, что будь я поэтом, на свои стихи вряд ли бы прожил, даже если бы они имели спрос.

— Ну вот, какие, оказывается, поэты бывают меркантильные, — засмеялась Татьяна.

— Что делать… Жизнь… Се ля ви, как говорят у нас в Париже.

— О-оо! И часто Вы в Париже бываете, шевалье?

— Каждую ночь. Во сне.

— Сны иногда сбываются… — заметила Таня.

— Да. Очень редко. И не у всех.

— Поживем — увидим…

— Согласен. Ну что, куда идем?

— Да вон туда, к машине, — моя очаровательная спутница махнула рукой в сторону ряда припаркованных у края дороги машин.

— К машине, так к машине.

Я подал Танечке руку, и мы направились в указанном ей направлении.

Целью нашей прогулки оказалась ядовито-жёлтая 'Волга' с шашечками на борту. Помнится, в старые добрые времена таксями работали строго 'Волги'. Правда, тогда они были в основном более приятного для глаз салатного цвета. Изредка — голубого (народ был ещё тёмный, непродвинутый, — слово 'голубой' обозначало только цвет), и совсем уж редко — престижного чёрного, — типа, как у секретаря райкома партии. Сейчас таксуют на чём попало, — от 'Запорожца' до 'Мерседеса'. Хотя 'Запорожцев', конечно, как и прочих изделий Советского автопрома, становится всё меньше и меньше. Иномарки вытесняют. Вот и 'Волга', даже такая как эта — модернизированная, постепенно становится анахронизмом, таким же пережитком прошлого, как докторская колбаса по два двадцать. Вот именно к этому сверкающему лаком, тщательно вымытому и отполированному анахронизму Таня и направились. Ну и я, естественно, вслед за ней.

Не успели мы подойти к машине, как из неё выскочил водитель, и, резво обежав вокруг, распахнул перед нами заднюю дверь. Затем вытянулся в струнку, пожирая нас преданным взглядом. У меня отвисла челюсть. Нашего таксиста обычно из машины трактором не вытянешь, да и общаются они с клиентом как правило с озабоченно-брезгливым видом. А тут такие дела…. Вот сейчас ещё как козырнёт, да как гаркнет на всю улицу: 'Здравия желаю, ваши благородия!' Или там — 'Рад стараться!'. Или наоборот: снимет свою кожаную кепку, и начнет кланяться. Я невольно оглянулся по сторонам: не пялятся ли окружающие на такое, мягко говоря, нестандартное поведение таксиста. Да вроде нет, никто особо не заинтересовался… Таня же, как ни в чём ни бывало, с тем же королевским видом продефилировала мимо поедавшего её глазами шофёра, не удостоив того даже лёгким кивком, и царственно опустилась на заднее сиденье. Не плюхнулась, а именно опустилась. Потом лукаво взглянула на меня, прыснула (видно, видок у меня был ещё тот), подвинулась вглубь салона и приглашающее махнула мне рукой. Я вышел из транса, подошел к машине и уселся рядом с Татьяной. Водитель аккуратно прикрыл дверь и потрусил вокруг машины на своё место за рулём. Да-а… Что-то таксист больно вежливый пошёл. Даже такого джентльмена как я переджентльменил. Такому поведению лично я вижу только две возможных причины: либо наш водитель не совсем психически здоров, либо моя визави оплачивает его услуги по тарифам, намного превышающим даже самые смелые его запросы. Почему-то второй вариант представляется мне более вероятным.

Между тем водитель завел двигатель, и, не задавая вопросов относительно адреса доставки, погнал машину в сторону центра города. Надо понимать так, что маршрут был оговорен заранее. Вот только со мной его забыли согласовать. Поэтому я поинтересовался у спутницы:

— Куда направляемся?

— Ко мне на квартиру.

Я бросил на Таню вопросительный взгляд. Видимо, вопрос, который вертелся у меня на языке, читался в этом взгляде достаточно ясно. Либо же моя спутница за время, пока мы не виделись, где-то обучилась телепатии. Потому как сразу предельно четко ответила на невысказанный вопрос:

— Да. Я собираюсь тебя изнасиловать.

— Всегда готов. Надеюсь, в извращённой форме?

— Если будешь себя хорошо вести.

— Ну, постараюсь, — насколько это в моих силах. А вообще, могли бы для начала пройтись по городу, посидеть в кафе…

— Во-первых, я уже не школьница, и очень давно. Мне все эти прелюдии не нужны. Тем более, и ты со мной вместе не в первый раз. А во вторых, я же уже старая, и давно переросла все эти кафе и рестораны.

— Ну, насчет 'старой' — это ты явно прибедняешься, — улыбнулся я, — Типичная женская тактика — напрашиваться на комплимент. А вот не дождешься! Говорят, 'комплимент' в переводе с французского — 'то, чего не хватает'. А у тебя есть всё, что полагается женщине, и даже более того: ты еще и умная. Так что комплименты тебе не нужны. А насчет 'переросла' — тут ты меня удивила. Я считал, что большинство женщин никогда не 'перерастают' желание 'на людей посмотреть, себя показать', в каком-нибудь заведении общепита. Точнее, не в каком-нибудь, а по возможности, как можно более элитном.