Д Макхейл - Бобби Пендрагон. Связной между мирами

— Слушайте, детки, — нахмурившись, сказал он. — Уж не знаю, чего вы от меня хотите, но вы впустую тратите мое время и деньги налогоплательщиков.

Марк и Кортни ошарашенно уставились на сержанта.

— Что вы имеете в виду? — спросила Кортни. — Вы что, плохо слышите? Исчезла целая семья! Или нашу полицию это не волнует?

Сержанта Д’Анджело это не впечатлило.

— Пендрагон, правильно? Улица Линден Плас, два? — спросил он.

— П-правильно, — запинаясь, ответил Марк.

— Я только что просмотрел базу адресов нашего города, — внушительно сказал сержант. — В Стоуни Брук нет семьи с такой фамилией. На улице Линден Плас, два нет и никогда не было дома. Так что вы, ребята, или дурака тут валяете, или говорите о семействе призраков. А призраками мы не занимаемся.

С этими словами он порвал свои записи на клочки и выкинул их в мусорное ведро.

Кортни побледнела, как полотно. Казалось, она была готова броситься на наглого сержанта, схватить его за ворот рубашки и тащить в школу, где каждый знал Бобби.

Марк ощутил, как кольцо у него в кармане начало пульсировать.

Тут же его сердце подпрыгнуло, готовое выскочить из груди.

Кортни нависла над столом сержанта Д’Анджело и зло бросила:

— Мне плевать, что говорит ваш компьютер. Я знаю этих людей. Бобби — мой…

Марк схватил руку Кортни и сжал ее с такой силой, что девушка осеклась.

— Нам пора, — выдавил из себя Марк.

Кольцо пульсировало все сильнее.

— Никуда я не пойду, — возмутилась Кортни.

— Кортни! Давай уйдем, — Марк так выразительно взглянул на нее, что она догадалась — лучше не возражать. Кортни понятия не имела, что случилось, но серьезность Марка ее насторожила. Марк тащил ее к выходу, но прежде, чем уйти, она должна была сказать последнее слово.

— Я еще вернусь! — воскликнула она. — И лучше молитесь, чтобы с этими людьми ничего не случилось, не то их проблемы обрушатся на вашу голову!

Марк утащил ее за собой, и сержант Д’Анджело остался один. Он фыркнул, тряхнул головой и вернулся к чтению газеты.

Марк тащил Кортни за собой подальше от главной улицы. Они свернули в тихий переулок. Хотя Кортни была сильнее, она не сопротивлялась.

— Да в чем дело-то? — спросила она.

Марк сунул руку в карман и вытащил кольцо.

— Вот, — только и сумел сказать он.

Камень уже стал прозрачным, и лучи солнечного света играли на его гранях. Марк положил кольцо на тротуар и отошел на несколько шагов. Кольцо двигалось и росло.

— Боже мой! — ошеломленно ахнула Кортни.

Внутри кольца ширилась черная дыра, темный и таинственный путь, ведущий неизвестно куда. Издалека, из мрака глубины, доносились звуки музыки. Камешек так сверкал и переливался, что Марк и Кортни были вынуждены зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Музыка звучала все громче. И тут камень вспыхнул последний раз, и все стихло. Ни света, ни музыки.

— Это оно? — спросила Кортни.

Марк боязливо подошел к кольцу. Оно лежало на том же месте, где он его оставил, и стало совсем обычным. Но рядом с кольцом кое-что лежало. Это был свиток бумаги, перетянутый кожаным шнурком. Марк нагнулся, осторожно поднял его и повернулся к Кортни.

— Почту доставили, — только и смог сказать он.

Завтра дядя Пресс умрет. Марк, знал бы ты, сколько всего случилось с того момента, как я писал тебе в последний раз. События были странными, непонятными, зловещими, а иногда даже немного забавными. Но главная беда, Марк, в том, что завтра должны казнить дядю Пресса.

Сейчас я сижу в маленькой пещере метрах в двухстах под землей, и лишь пламя свечи освещает мое убежище. Электричества нет. Вокруг лишь камни — тонны и тонны черных камней, которые, кажется, в любой момент могут обрушиться на меня и похоронить в этой пещере на веки вечные. Хотя надо выбросить эти мысли из головы, потому что пещера вроде не собирается рушиться. Я здесь в безопасности, по крайней мере, пока. А вот дяде Прессу действительно не повезло.

Я пишу тебе об этом, Марк, потому что мне нужна твоя помощь. Хочу попросить тебя кое о чем. Это очень опасно, и при обычных обстоятельствах я бы ни за что не осмелился обратиться к тебе. Но лишь с твоей помощью я смогу спасти дядю Пресса. Я пойму, если ты откажешься, но я хочу, чтобы ты знал, что случилось после того, как дядю похитили всадники, а ты сам решай, помогать мне или нет.

Итак, в прошлом письме я остановился на том, что дядю Пресса уволокли рыцари Каган, а я потерял сознание. Марк, а ты когда-нибудь отключался или терял сознание? Это странное состояние, совсем не похожее на сон. Например, засыпая, никогда точно не знаешь, в какой момент уже спишь, а в какой — еще бодрствуешь. Вроде и не спишь еще, в голове носятся размытые образы — то ли фантазии, то ли воспоминания, а в следующий момент уже пора просыпаться. А вот когда теряешь сознание, ты чувствуешь момент, когда оно уплывает. Очень неприятные ощущения. Но и очухиваться потом не намного лучше: ты еще не совсем понимаешь, где находишься и что происходит, как вдруг чья-то рука решительно выдергивает тебя назад, в реальный мир. Очень неприятное ощущение.

После того как сознание вернулось ко мне, я не имел представления, где нахожусь и что происходит. Едва открыв глаза, я увидел лицо. Лицо девушки. Сначала я подумал, что это Кортни. Но, пошевелив извилинами, я пришел к выводу, что это не она. На Кортни эта девушка совсем не была похожа. Она была совершенна. (Стоп! Звучит как-то нехорошо… Я не хочу сказать, что Кортни не совершенство, но, в общем, они разные, понимаешь?) Она была примерно моего возраста, может, чуть постарше. Кожа у нее была смуглая, а глаза — такие темные, что казались черными. Темная, тугая коса заканчивалась где-то на уровне талии. Она носила такие же причудливые кожаные одежды, как и те, что дядя Пресс напялил на меня чуть раньше, да только смотрелись они на ней гораздо лучше, потому что фигурка у нее была — загляденье. Ни капли жира, сплошные мускулы. Ей бы на Олимпийских играх выступать. Кроме того, девушка была высокая, чуть выше меня. Если бы мы находились на Земле, я бы предположил, что у нее африканские корни. Да только мы не на Земле.

Я молча пялился на нее, лежа на спине, а она спокойно глядела на меня. Лицо ее ничего не выражало. Я даже не мог понять, рада ли она, что я очухался, или же собирается доделать работу, начатую квигами, и прикончить меня раз и навсегда. Еще несколько минут мы смотрели друг на друга, и, наконец, сглотнув, я просипел:

— Где я? — Ноль баллов за оригинальность, но мне же нужно было знать.

Девушка не ответила. Молча она подошла к плоскому камню, на котором были расставлены какие-то деревянные чаши, взяла одну из них и протянула мне. Я не торопился брать ее. Кто знает — может, это яд? А, может, кровь? Или какая-нибудь дрянь, которая для местных является деликатесом?