Мартин Аратои - Аржо. Новобранец [СИ]

Мы разбили лагерь, выставили охранение. Костры жечь запретили. Солдаты достали опостылевшие сухари. Некоторые утверждали, что их можно даже полюбить, если в окрестностях закончится трава, а на деревьях уже нет коры.

Я отошел за ограждение, притворившись, что иду по нужде. Скрылся среди ветвей деревьев, перекинулся в ргула и взмыл ввысь. Ох, Праматерь! Как же я скучал по пьянящему чувству полета. Свободы.

Я сделал круг над лесом, выследил и забил кабана, после чего освежевал и вернулся в лагерь, велев солдатам из моего десятка приготовить его. Те, обрадовавшись мясу, сразу же согласились, разве что сержант попросил полтуши, поделиться с лейтенантом.

Подъедая сочное жирное ребро, краем глаза заметил, как мимо прошел Гэти. Вот и случай представился. Кинул мясо в общий котел. Захотят — доедят. Оттер руки о тряпицу и проследовал за ним следом. Тот уже успел где-то выпить и шел пошатываясь.

Ага, к лесу, сученок собрался. Я тенью выскользнул следом. Часовые никчемные. Бери и режь.

Гэти распутал тесемки на ширинке и стоял, отперевшись одной рукой о ствол дуба, а другой придерживая свой причиндал и орошая землю. Так и умер. Мой клинок пробил ему глотку выскочив через глаз. Мерзко, но я ему это обещал. А свои слова я держу. Отволок его дальше в лес и кинул в овраге, сверху прикрыв листвой и ветками. Карманы только подчистил. Немного меди и серебра стали приятным довеском. Что эту падаль станут искать, даже не переживал. За прошлую ночь у нас больше десятка дезертиров, а сколько их будет сегодня, гадать не берусь, вряд ли меньше.

— А не навестить ли мне и Дэнга? — проговорил я вслух направляясь к лагерю.

Заветное зелье я решил на эти отбросы не тратить, так сбегут или передохнут. Моя цель уцелеть в ближайшей битве, причем сделать так, чтобы погибло как можно больше народу. Тогда смогу прослыть героем, получить повышение и перевод в более боеспособные части. Убивать надеюсь, своих не придется. Тут я полагался на свою броню и силу.

Подслушать ничего не довелось, я покрутился пару раз возле шатра командующего полком, но он только и делал что пил и играл в карты с другими офицерами. А делать вылеты в соседние полки я опасался.

Дэнга пришлось поискать, в расположении их десятка его не оказалось, у соседних костров тоже. Я уже подумывал прикончить его в другой раз, когда один из солдат, посоветовал поискать его в обозе, у шлюх.

В третий раз за ночь я вышел за пределы лагеря. Далеко идти не пришлось, их фургоны стояли в сорока метров от нас.

Мелькнула мысль потешиться, но передумал, не хватало срамную болезнь подхватить. Я переходил от фургона к фургону, не стесняясь, заглядывая внутрь. Видя грязь, похоть и жадность. «Буду беречь себя для Олинэ», — мелькнула и пропала странная мысль. Не успел поразмышлять, с чего вообще вспомнил о ней, как увидел Дэнга. Он стоял, облокотившись на один из фургонов, и отсчитывал деньги рыжей девице, костлявой и с маленькой грудью.

После ночи с такой точно нос отвалится. Эта мысль пронеслась у меня в голове меньше чем за секунду, когда наконец капрал напоследок хлопнув ее по отвислому заду направился в мою сторону.

Я, ни мгновения ни медля и чувствуя в коленях привычную и приятную дрожь, отскочил в укрытие. Здесь тушить его не с руки, много света, много людей. Пропустив его мимо, я перекинулся и двинулся следом.

Дэнг шел весело посвистывая я взлетел в верх, он оглянулся на шум крыльев, но никого не застал за спиной. Повернулся и в это время я приземлился перед ним. Оскалив пасть. Надо отдать должное, он не стал визжать, и пытаться сбежать. Я почувствовал как клинок скрежещет по моей броне, и ударом руки вырвал ему глотку. После чего поднял и насадил на сухой сук сосны. Пусть на химер думают. Только тем тварям такое под силу.

Снова взмыл в небеса, активировал кожу Хамео и сделал несколько кругов над ставкой командующего армией. Там охранение было не в пример лучше нашего, полкового и я не рискнул соваться.

Вернулся и завалившись в палатку не заметил как уснул. Хорошо хоть форму сменить не забыл.

— Вставайте отбросы! — дубинка сержанта больно прошлась по ребрам и переключилась на следующего бедолагу из нашего десятка.

— Чо творишь, урод? — вызверился кто-то и тут же взвыл от боли.

— Заткнулись, падаль! На плац все! Живо! — еще раз гаркнул сержант и выскочил наружу, чтобы тут же, судя по звукам, заскочить к нашим соседям.

Я без лишней суеты, давя зевок, надел сапоги, накинул нагрудник, зафиксировав его тесьмами с боков. Плащ скатал и перекинул через плечо. Не к чему он, только под ногами мешается. Да и крыльям, случись что, помеха.

На улице творилось столпотворение. Все куда-то бежали, выкрикивали команды, порой противоречащие друг другу.

— Так, бараны. Построились, — пока сержанта нет, я решил взять на себя инициативу.

— А ты чего это раскомандовался? А, Чама? Тут не город. Скоро бой. Не боишься ножа в спину? Или стрелы? — брызгая слюной, насел на меня белобровый паренек из моего десятка.

— Завали хлебало, Расмус, — я замахнулся на него копьем, и довольно улыбнулся, видя как он в страхе сжался, даже не помышляя о сопротивлении, — ты то до боя не доживешь. За ворота выйдем, сам тебя уделаю.

— Да ты чего, мы же свои? Я же так, шуткую. Как умею. Ты это, друг, не таи? А? — начал отодвигаться от меня он, уходя за спины других бойцов.

— Да я тоже, что я шуток не понимаю чтоли? Вместе же лямку тянем, — растянул я уголки губ в фальшивой улыбке.

— Вот-вот и я о том же.

В это время вернулся сержант и погнал нас к месту построения. Застарелый запах пота, грязь, зловонное дыхание. Как же все это обрыгло. Хочу в термы со знойной красоткой с упругой попкой и спелой грудью. Выпить старого мелозонского по пятьдесят золотых за бутылку, полакомиться изысканными лакомствами, чистую одежду и выспаться. Пока в голове бродили мечты о сытной и беззаботной жизни, ноги сами вынесли к месту построения.

Протолкавшись сквозь ряды таких же бедолаг, мы заняли свое место в строю. Тут и там, повсюду раздавались шепотки:

— Куда нас…

— Говорят химеры взбунтовались и гвардейцев погрызли…

— А наш полковник в ночь сбежал?

— Куда он сбежит? Он с лекарем пил…

— Так убили же его?

— Лекаря?

— Полковника, дурья твоя голова.

— А ну заткнулись! — раздался грозный рык лейтенанта.

Наш командир полка оказался жив. Восседая на гарцующем иноходце кауровой масти, он выехал перед нами и выступил с пламенной речью. Суть которой можно было свести к тому, что противник рядом, что если мы победим, то будем вкусно есть и сладко спать, а есть нет, то уже к вечеру станем кормить червей.

Под бой барабанов мы выдвинулись в путь. Идти пришлось не долго. Спустя буквально пару часов нас выстроили на широком лугу, край которого окаймляла река. Пронзительная синь небес контрастировала с изумрудной зеленью разнотравья. В вышине носились жаворонки, в омутах плескалась рыба. Скоро на смену первым придет воронье, а вторым — разбухшие трупы.