Надежда Голубенкова - Превратности судьбы

Призрак сел рядом, не отводя взгляда от водной глади.

— Следующий парень уже знал обо мне. Он так быстро прошёл к зеркалу, что я даже слова сказать не успел. Потом пришёл, кажется, Вова. Он явно боялся меня и даже закрыл уши, чтобы ничего не слышать. Я уже начал терять надежду, но тут появился ты, — он чуть повернулся и улыбнулся Мише. — Больше мастер никого не погубит. Благодаря тебе, он потерял свою силу.

— Он будет мне мстить, — констатировал очевидное Михаил.

— Тебе сделать он ничего плохого не сможет, — с непонятной уверенностью возразил Игорь, но потом вдруг задумался. — Но у него есть ученики. Чем дольше они носят шкуры животных, тем меньше человеческого в них остаётся. Берегись Кирилла — он наверняка уже сроднился со своей тёмной ипостасью. Его душу сложно будет спасти, — грустно заметил призрак.

— Значит, спасти их возможно? — загорелся Миша, от всего сердца переживавший за своих новых друзей.

— Для этого они сами, добровольно, — подчеркнул он последнее слово, — должны выбросить амулеты и навсегда отказаться от своей силы. Если желание будет искренним, камень распылится.

— Откуда ты знаешь?

Призрак пожал плечами:

— Пославший сказал. Тем более твой же рассыпался, — напомнил Игорь. — И ещё, — он встал и подошёл к воде. В его руках неизвестно откуда появилась пластиковая пол-литровая бутылка, точь-в-точь как те, в которых в магазинах продают газировку. Набрав воды, он протянул бутылку Мише. — Она поможет уничтожить остатки зла.

И, стоило юному Градову взять бутылку, призрак растворился в воздухе. Последним исчезло его озарённое ликующей и одновременно благодарной улыбкой лицо.

Решив добираться до ближайшего берега вплавь, Миша разулся, свернул накидку, снял с пояса ножны и, надеясь оставить сухими хотя бы обувь и плащ, вступил в прогретую солнцем на удивление тёплую воду. Однако его предосторожности были излишними: озеро оказалось совсем мелким. Ноги неприятно утопали в глинистом дне, но вот, наконец, он выбрался на берег, замочив лишь до колен джинсы. На берегу его дожидался мастер.

Седовласый, скрестив на груди руки, гневно наблюдал, как обхитривший его ученик омывает в воде ноги от ила. Он не торопился. Он уже знал, какой смертью умертвит глупого и неблагодарного мальчишку.

Миша, краем глаза следивший за мужчиной и не совсем уверенный в словах призрака и своей безопасности, как можно незаметнее вынул кинжал, с которым, даже забыв, откуда он у него, никогда не расставался. В избушке оборотней он даже спал, положив ножны под подушку, чем вызывал удивление ребят.

— Можно подумать, мы ночью на тебя нападём, — как-то с обидой упрекнул его Дима.

— Может, ты считаешь, что мы воры? — в тот же вечер поддержал товарища Кирилл.

— Нет, конечно. Просто… мне так спокойней.

Он так и не смог тогда признаться ни друзьям, ни самому себе, что кинжал ему слишком дорог, и он боится его потерять, поэтому никогда и не оставляет. Мастер на эту причуду смотрел сквозь пальцы, да и друзья постепенно привыкли и перестали обращать внимания. Сейчас он понимал, что кинжал просто напоминал ему о забытом доме, поэтому подсознательно и был так ценен.

— Ты хочешь драться со мной? — заметив манипуляции юноши, презрительно спросил седовласый.

— Нет, — Миша оставил на траве вещи, выпрямился и посмотрел в глаза собственному страху. Насыщенный бутылочно-зелёный цвет сменился каким-то непонятным, болотным, в глазах противника не было больше той яркости красок, что присуща всем эльфам. Перед ним стоял обычный желчный и алчный до власти старик. — Я буду лишь защищаться.

Мастер хрипло засмеялся и поднял руки. Михаил внутренне собрался, готовый перерезать все кусты и лианы, какие сейчас нашлёт на него бывший учитель. Однако прошло десять секунд, тридцать, минута…, а от усилий мужчины не появилось и ветерка. С недоумением взглянув на свои руки, седовласый, рыча, предпринял вторую попытку, но всё было бесполезно: его магия иссякла, и Миша это прекрасно понял. Ему даже стало искренне жаль мужчину, так упорно не желающего признавать очевидное.

— Что? Что ты наделал?! — наконец, сверля его обезумевшими глазами, вскричал седовласый.

— Вы сами виноваты, — прошептал Миша, готовый, в случае чего, сражаться до последнего.

Однако мастер с кулаками на него не накинулся. Взревев от ярости и бессилия, он обернулся вороном и через мгновение скрылся в вечерних сумерках.

Убедившись, что опасность в ближайшее время ему не угрожает, Миша обулся, закрепил ножны на поясе, убрал кинжал и накинул плащ (у воды становилось прохладно). Дракончик, всё это время тревожно нарезающий круги в воздухе, устроился в капюшоне, всё ещё беспокойно сопя и время от времени выглядывая наружу: вдруг враг вернётся.

Поразмыслив, куда лучше отправиться, Миша решил, что возвращаться в избушку для убеждения друзей отказаться от сомнительной силы сейчас крайне неразумно и опасно. Значит, надо вернуться к первоначальному плану и идти в горы: возможно, там он сможет выяснить, насколько изменилась обстановка в стране за последние два месяца. Но напрямик идти неразумно, лучше двигаться строго на север, тогда он непременно выйдет на дорогу.

Приняв окончательное решение, Миша определил, где находится север, и отправился в путь. Однако довольно скоро он понял, что ночью в лесу далеко не уйдёт. Ох, как сейчас пригодился бы ему оставшийся в рюкзаке фонарик Оскара! Пришлось думать, где бы заночевать. В конце концов, с трудом устроившись на нижних ветвях разлапистой ели, он, измотанный и уставший, почти мгновенно уснул.

Проснулся Миша ближе к обеду. Тело затекло от неудобной позы, однако, вопреки мрачным ожиданиям, ночью на землю он не свалился. Есть было нечего. Попадающиеся по дороге грибы он не собирал, крайне сомневаясь, что сможет развести огонь без спичек. Зато Тубан был необыкновенно весел: на завтрак он перекусил подорожником, вокруг было огромное пространство для исследования, то и дело по ветвям на верхушках деревьев пробегали белки, за которыми дракончик, играя, гонялся.

Изнывая от жажды и долгого пути, Миша хотел отпить из бутылки, что дал ему призрак, но, взглянув на неё, передумал. Нет, вода не была мутной или грязной. Наоборот, она даже сквозь пластик казалась удивительно чистой. В ней не плавало никакого постороннего мусора. Но Мишу остановило даже не это, а её голубоватый оттенок и исходящее еле заметное серебристое мерцание: будто это была не обычная вода из озера, а какая-нибудь живая вода из сказки. Тут же он вспомнил слова призрака, что вода поможет ему справиться с оставшимся злом. Что бы это не значило, подарок Игоря стоило сохранить, а не расходовать почём зря.