Елена Блонди - Тайные улицы, странные места [СИ]

Это же Норис, понял Женька, хотя знал того лишь по разговорам в школе, и разок видел блестящий автомобиль за углом, рядом с которым стояли, наверное, эти же, скрестив руки. Ждали, когда их хозяин переговорит с Лилькой Петровой, главной школьной красоткой. Два года назад это было, Лилька уже не учится. А Норис, значит, продолжает себе школьниц выбирать.

Ана замялась, взглядывая на Женьку, и он привстал — не понравилось ему выражение ее лица. Но тут же на плечо опустилась тяжелая рука.

— Сиди, щенок. Пока взрослые базарят, — скулу обдал крепкий запах курева.

Один из парней сел на место Аны, вытянул ноги под пластиковый столик. Поднял пузатый бокал с бумажным зонтиком. Ухмыляясь, выглотал еле тронутый Аной коктейль. Подвинул к себе стеклянную вазочку и принялся ковырять ложечкой взбитые шарики мороженого, посыпанные орехами и политые цветным сиропом.

Музыка длилась и длилась, пару раз Женька увидел танцующую пару — голова Аны лежала на узком белом плече, глаза закрыты. А ее партнер поверх темной макушки равнодушно рыскал взглядом по лицам и фигурам танцующих. Наткнувшись на Женькин взгляд, осклабился, блеснув зубами. И встряхнув девочку, завертел ее, прижимая к себе спиной и обхватывая под грудью.

У Женьки заныло внутри от нехорошего предчувствия. Вот сейчас надо бы позвонить Капче, все же какой-никакой, а друг, кроме него и Аны тут вообще все чужие. Но что скажет громила с мороженым, если он начнет набирать номер?

Наконец, песня закончилась, Норис вернул Ану к столику, церемонно склонился, целуя ей руку и усадил на стул, с которого быстренько сорвался поедатель чужого мороженого. Но уходить компания не стала. У стола появился еще один стул, его вежливо придержали, чтоб Норис удобно уселся, касаясь локтем Аны, и положив щиколотку в белой брючине на колено другой ноги.

В микрофон, смеясь и повторяясь, рассказывали о фейерверках, звали на берег, предупреждали грозно, но тут же снова смеясь, об опасностях ночного купания, призывали не заплывать за буйки. Народ, гомоня, тянулся к выходу — прорехе в низеньком пластиковом штакетнике, огораживающем территорию бара. Теперь вместо громкой музыки под белым высоким куполом играло что-то томительно тихое, томное, мурлыкало на два голоса — мужской и женский. Стал слышен кашель, чей-то хмельной спор за крайним столиком, женский смех и звон бокалов за барной стойкой. Из песчаной ветреной темноты — удаляющиеся крики и смех.

— Так что празднуем, моя киса? — Норис спрашивал Ану, но смотрел на Женьку, и тому показалось, что он не в шортах, не в любимой тишотке с бородатыми рокерами, а в школьном костюмчике, в гольфиках и с портфельчиком — первоклашка.

— Да ладно тебе, Чак, — Ана нерешительно усмехнулась, пытаясь сбоку заглянуть ему в лицо, прикрытое белой шляпой, — мы просто так. Фестиваль же.

— Что-то ты зачастила. Просто так. А?

Ана еще раз засмеялась, тронула пальцами его руку, лежащую поверх щиколотки задранной на колено ноги. Норис дернул ногой, словно отгоняя комара, она с обидой убрала руку, взялась за пустой бокал с помятым зонтиком. Вдруг сказала с вызовом:

— День рождения празднуем. Мой!

— Уже? — Норис обернулся к ней, толкая шляпу пальцем повыше на лоб, — разве?

— Конечно, — торопливо кивнула Ана, выпрямляясь, — ты бы почаще звонил, вот и знал бы. Или трубку хотя бы…

— День рождения? — перебил упрек собеседник.

— Да. Вот и Женька скажет. Ты не подумай чего, мы в одном классе учимся, я его взяла, просто, чтоб не одна. Понимаешь? Ну, чтоб было похоже, что я с кем-то, чтоб никто не приставал. Да, Жека?

Женька сглотнул, но его ответ никого не интересовал, Ана, торопясь, продолжала говорить.

— Ну, смотри, если бы я хотела, с кем-то. Я бы закадрила кого-то. Настоящего кого. А мы чисто по дружбе, как раз. Ты понимаешь ведь?

— Сомневаешься, что ли?

— А?… — вопрос выбил Ану из колеи, она пошевелила губами, видимо, соображая, обиделся ли Норис и на что именно.

— За дурака меня держишь? — перевел тот свои же слова.

— Ча-ак, — протянула девочка, старательно смеясь, — ну-у, какой ты! Тебя? Да ты что, нет, конечно! Я просто не хочу, чтоб ты думал. Совсем-совсем не хочу. Что я. Что я из таких вот.

— А мне тут много чо говорили. Про тебя. Я думал, нормальная такая киса. Маленькая только.

Тут он развернул стул и уставился в лицо Аны блестящими глазками на темном лице. Медленно, будто раздумывая над чем-то, договорил:

— А выходит, уже и не маленькая. Да? День рождения празднуешь. Сегодня, что ли?

— Нет. Ну что ты. У меня неделю назад был! Мы просто решили чуть-чуть отдохнуть. Ну да, в честь дня рождения. А так я и не поехала бы. Женька прицепился, так просил, так просил! Мы с ним с детского сада дружим, так просто.

Женька собрался возмутиться, но понимал, помочь Ане он совсем не сможет, так что, хотя бы промолчать. Не орать же в ответ, врет она все. Тем более, про день рождения она тоже соврала, у нее в самом начале зимы будет днюха. Он бы и не знал, но она каждый год в класс торт притаскивает, для девчонок своих и еще гору подарков — хвастаться.

С берега бахнуло, зашипело, нестройно закричали люди, мелкой россыпью застреляли ракеты, взлетая и вспыхивая, сыпали на песок и воду цветные огни и колючие искры.

Норис встал, аккуратно отряхивая белую коленку. Ана следила за ним подсолнухом лица, которое меняло цвета — из зеленого в красный, потом желтело и вдруг становилось светлым, когда залп тускнел.

— Поздравляю с днем рождения, — скучным голосом сказал Норис, — теперь ты уже совсем большая девочка. Пит, Зяма, сделайте большой девочке подарок.

— Босс, — напомнил о себе третий, тот, что ел мороженое.

— И ты, Телега, конечно, — согласился Норис, — только меня отвезешь и возвращайся. Поздравить нашу большую девочку. Со вступлением в настоящую взрослую жизнь.

Телега шумно вздохнул и пошел следом за боссом, куда-то к барной стойке. Ана резко повернулась вместе со стулом, провожая их глазами. Оттуда слышались обрывки фраз.

— Шоколад. Ту коробку… бутылочек…еще бы! Конечно… наберу.

И все. К столу Норис не вернулся. Ана положила на столешницу руки, сжимая кулаки и посмотрела на Женьку. Тот, поднимая за лямку рюкзак, встал, отпихивая стул.

— Ладно. Пойдем, да?

Но за спиной Аны воздвигся один из парней, ухмыльнулся, кладя обе руки на ее голые плечи и придавливая.

— Ты иди, пацан. А киса остается.

— Я не могу, — испуганно возразила Ана, — ты что, Зяма! Зямочка, мне же домой. Мама. Волноваться.

— А палатку ставили? — удивился Зяма, продолжая удерживать ее плечи, — Колю с Костиком посадили сторожить. За дебилов нас держишь?

— Палатка — это хорошо, — гыгыкнул Пит, толкая Женьку мощным боком, — романьтика, звезды-пезды. Надо Телеге звякнуть, чтоб знал, куда подъехать. Вот за что уважаю я Нориса, своих не обижает. Такую девочку подогнал. Ну что, веди в свою палатку.