Елена Блонди - Тайные улицы, странные места [СИ]

Щель оврага так глубоко и отвесно уходила вниз, совсем незаметная на поверхности обрыва, что он испугался — свалится, занеся ногу для следующего шага, и только потом понял, что до разлома еще пара метров.

Трещина могла вместить в себя небольшой дом, но книзу сужалась крутыми склонами из глиняной крошки, оставляя место только для узкой тропинки.

Отан направился в сторону степи, и там, где края оврага заросли сухой травой, стал спускаться, через пару шагов косматая голова поравнялась с краем, потом скрылась. Женя пошла следом, таща свой мешок, и Женька, удобнее перехватив груз, тоже шагнул на вылощенную траву, полегшую на узкой тропинке. Когда спустился на дно расщелины, Отан уже исчез впереди за поворотом, а девочка ждала, поставив мешок на землю.

— Ого, — Женька задрал голову к полосе неба, отрезанной высокими склонами, — тут наверх и не выберешься, да?

— Пойдем скорее. Нельзя тут быть, если Отан уже у Моряны.

Она подхватила мешок, и Женька заторопился следом. Хотел еще спросить, на ходу, но в узкой расщелине собрался ветер, дул в лицо и становился все сильнее. Выл на разные голоса. Еще усилившись, швырнул в скулу горсть мелкой земляной крошки.

Почти бегом они выскочили на песок, и Женька зажмурился. Не от света, а от бескрайности воды и неба над головой. А потом открыл рот, с изумлением разглядывая нечто, выступающее из плещущей воды.

— Моряна, — Женя протянула вперед свободную руку, — нам надо туда принести. И вернуться за остальными мешками.

Пересекая рыхлый песок, Женька все пытался сообразить, на что похожа Моряна. На старый бетонный дот, наполовину затонувший? Или на хайтековскую скульптуру динозавра, что нагнулся попить морской воды? Или на рубку выброшенного на мель каменного корабля?

Серые плиты, врытые глубоко в песок, уходили в воду, там поднимались, как два коротких параллельных пирса — на конце одного стоял сейчас Отан и ветер трепал косматые волосы, задирая бороду к лицу. Плиты было сложены неровно, как будто их кто набросал, но верхняя часть имела плоскость для передвижения, с небольшими железными трапиками между плитами низкими и высокими. А внутренняя, узнал Женька, волоча мешки уже по верху одного пирса, была гладкой, там плиты соединялись встык, почти без щелей. Но посредине торчали еще плиты, поменьше, и волны, врываясь с моря в бетонные берега, ревели, кидались на препятствие, будто хотели его разрушить, но вместо этого разбивались сами, ахали, падая на крупный песок, таскали его, забирая с собой и принося на место утащенного — новый. Красивый крупный песок, желтый с белым — осколки раковин и камней. Из-за драчливости воды тут стоял неимоверный грохот, и в самых неожиданных местах вздымались пенные фонтаны. Женька мгновенно промок, выпустил из рук скользкий полиэтилен и, ошеломленно вертя головой, вдруг заорал от восторга, засмеялся, вытирая мокрое лицо совершенно мокрыми руками.

— Моряна-а-а! — орал он, подставляя лицо и руки взметнувшемуся из-под ног соленому фонтану.

Женя рядом тоже смеялась, придерживая свой мешок ногой у невысокой стеночки. Насквозь мокрая, убирала со лба промокшие прядки.

Отан замахал руками, запел что-то сочное, вертясь и приплясывая. А потом, указав на мешки, сваленные у ног ребят, нагнулся к своим. Вытащил пару бутылок и с размахом швырнул вниз, целясь в бетонный выступ посредине водяного потока.

Брызнувшие внизу осколки сразу накрыла морская вода, зашипела, к шуршанию песка и грохоту волн добавился тот самый, услышанный вчера Женькой звук — звон стекла, когда его метут, толкая, а стекляшки беспорядочно пересыпаются в движении.

— Скажешь — круто? — орал Отан, швыряя в волну еще бутылку и еще одну, — как вы там говорите, а? Суперски? Классно? А-а-а вот! Я скажу — забава для парней. Всех возрастов! Давай, мастер Юджин!

Женька неловко растрепал завязки, выпрямился с двумя тяжелыми бутылками из-под шампанского. Но девочка придержала его руку.

— Жди. А то полетит в лицо! Волна, видишь?

В узкое горло моряны влетела волна, собралась в тугую струю, рыча кинулась на срединный камень. И, за секунду до того, как бетонный пень исчез в бурлении пены, Женя плавно кинула бутылку. Волна расшиблась, отдавая осколки не воздуху, а воде, та потащила, перемешивая с песком, катая, стучась ими в бетонные высокие стены.

Правильно бросить у Женьки получилось не сразу. И девочка, покачав головой, показала другой способ — нагнувшись над краем, так, что Женьке сразу захотелось схватить ее за подол, а то еще улетит вниз, аккуратно грохнула взятую за горлышко коричневую бутылку о стенку. И следом за осколками прицельно швырнула оставшуюся в руке острую стеклянную розочку.

Зачем это мы? — хотелось спросить Женьке, но кидать бутылки в пенную воду было так весело, что вопрос он оставил на потом.

И еще пару часов они били бутылки, возвращаясь к домику за мешками и таща их вниз через раскаленный воздух над обрывом, через завывание ветра в глиняной расщелине и топая разутыми ногами (кроссовки сбрасывали, выйдя на пляж) по рыхлому песку, а потом — по мокрому бетону Моряны.

Когда закончили, в голове у Женьки стоял непрерывный звон, кожу на лице стянуло от соли, а перед глазами мелькали и вертелись грохочущие фонтаны кипящей от пены воды.

Офигеть, подытожил он сам себе, унося пустые скомканные мешки и оглядываясь на бушующую Моряну, где наверху остался Отан, стоял на самом краю, освещенный полуденным солнцем, раскинув длинные руки и подняв к небу бородатое мокрое лицо.

— Выкупаемся, — сказала Женя, ступая на тропку, ведущую в глубину оврага, — и отдохнем, быстро справились, спасибо тебе.

— Купаться! — он бросил мешки на песок, который под обрывом пророс кустишками сочной зеленой травки, перемешанной с выброшенным из моря мусором — пластиковыми бутылками, кусками белого плавника, обрывками рыбацких сетей — и побежал обратно, выворачивая горячий песок босыми ступнями.

— Женя! — голос девочки догнал его, не сумев остановить, испуганный и сердитый, — куда ты? Нельзя!

— Купаться! — орал Женька, подлетая к мягкому прибою невдалеке от бетонного начала Моряны и на ходу сдирая с себя тишотку, — давай! Можно ж нырнуть тут, с самого края!

Она догнала его у самой воды, толкнула в плечо, разворачивая к берегу. Схватив за руку, резко потянула обратно. Тишотка осталась валяться рядом с мирными пенками маленьких волн.

— Ты чего? — он вырвал руку, стараясь не слишком резко. Остановился, отказываясь идти следом.

— Да скорее же! — она оглянулась на серую громаду Моряны, с неподвижной фигурой Отана на фоне сверкания воды.

И топнув босой ногой по песку, закричала уже совсем сердито:

— Пошли, дурак! Если не успеем!..