Елена Блонди - Тайные улицы, странные места [СИ]

На берегу, на широкой полосе пляжа стояла прекрасная светлая тишина. Ветер приходил мягкий, ласково овевал кожу, приятно касаясь полученных в овраге царапин. Молча они лениво купались, потом валялись на старом покрывале, брошенном на сухом теплом песке. Следили за солнцем, которое постепенно желтело.

Щурясь, Женька разглядывал крошечные радуги на мокрых ресницах, моргал, смотрел снова и радуги перемещались, но не уходили.

— Жень, — спросил не поворачиваясь, — а родители твои где? Извини, если дурной вопрос.

На молчание повернулся, ожидая увидеть серьезное задумчивое лицо. Но оказалось, лежит один, а фигурка в цветном купальнике сидит почти у воды, черным маленьким силуэтом на фоне мягкого серебряного блеска. И рядом — еще силуэт, чего-то непонятного, с очертаниями, съеденными блеском воды.

Он поднялся и пошел, загребая ногами остывающий к закату песок. Встал в паре метров, и девочка подняла к нему лицо, слегка покрасневшее от солнца и морской соли. Улыбнулась.

— Не дыши.

А он и сам задержал дыхание. Башенка из камней, положенных один на другой, высилась почти в его рост. И казалась совершенно сказочной — плоские камни парили, еле касаясь друг друга неровными гранями, иногда на маленьком балансировал камень побольше, удерживаясь какой-то единственной правильной точкой.

Девочка плавно поднялась, не помогая себе руками, мышцы напряглись, рисуя тени на икрах и бедрах. Не прерывая движения, так же плавно пронесла в воздухе плоский голыш, зажатый в пальцах и легчайше коснулась им верхушки башенки. Волна за их спинами прошумела и откатилась, пришла другая, ушла. Женя незаметным медленным движением разжала пальцы и отвела руку. Голыш не упал, хотя вся башенка пришла в движение, словно пропустила через себя еле видную волну. И снова застыла, став на один камешек ближе к небу.

— Попробуешь? — она шептала, словно звук голоса мог разрушить воздушное строение.

— Уроню. Я рядом, другую.

— Давай.

Женя переложила из левой руки в правую новый камень и замерла, ощупывая взглядом зыбкую башенку.

Женька попятился, стараясь не дышать. Поспешно собирая редко раскиданные по песку плоские кремневые голыши, пожалел, что не прихватили из домика маленький фотоаппарат. Ведь не поверит никто! Верхний камешек башенки парил на уровне Жениного лица.

Свою башню он начал строить в десятке метров от Жени. В десятый раз собирая уложенные то пять, то семь камней, чертыхнулся и сел с размаху, зарывая ноги в песок.

— Да ну. Не получается.

Девочка подошла, садясь рядом и беря один из его камней. Взвесила на руке, прошлась пальцами по неровностям плоских сторон.

— Ты же не дом строишь. И не ледовую арену какую. Тут главное, успокоить себя внутри. А еще — поверить руками и камню.

— Ну…

— Ты почему этот все время вниз суешь?

— Он самый большой, — резонно ответил Женька, стукая камнями друг об друга — звук получался хороший, одновременно глуховатый и звонкий.

— Глупости. Он, может, не хочет лежать внизу. Потому сбрасывает всех.

— Все, — поправил Женька.

— Всех, — не согласилась девочка, — если бы дело в величине, то вниз нужна глыба, на нее поменьше, еще меньше. Неинтересно.

Ее башня стояла, тонкая и чуть изогнутая в середине, казалось, ветер покачивает ее, не разрушая.

— Как я услышу камень? — удивился Женька.

— Руками. И сердцем. И головой, конечно, но это уже потом, когда научишься руками и сердцем. А если падает, значит, ты все еще там, где Отан.

И она передразнила ухарскую интонацию хозяина Моряны:

— Молодецкие забавы, йо-хо-хо! Классно и суперски!

— Хм. Ну, может быть. Там как-то привычнее, ну нам, в смысле.

— Парням, в смысле, — уточнила Женя, кажется, немножко издеваясь, — а как по-твоему, работают ювелиры? Или часовщики? Колотят свое добро об стену, да? Чтоб часы вышли точные и правильно ходили.

— Ладно. Я понял!

Женька сел, скрещивая ноги. Прикрыл глаза. Было неловко играть в какого-то индийского йога, но парящая поодаль башенка словно бросала ему вызов. Он сосредоточился, мерно и тихо дыша. Повел рукой над брошенными в песок камнями и стараясь, как девочка, не прерывать движений, не давать себе засомневаться, коснулся наугад одного, принял в пальцы, уложил, и тут же нашел следующий. И — еще один.

Башня упала, рассыпая полтора десятка камней. Не пять, и не семь, а целых пятнадцать! Женька и разглядеть ее толком не смог, так был сосредоточен на результате.

— Эх! — но все равно было гордо.

— Ты все еще боишься, — заявила Женя, отряхивая песок с коленок, — а еще, сильно уж хочешь меня победить. От этого дрожат руки и настройки сбиваются. Чего улыбаешься?

— Жень, — он замешкался, с изумлением поняв, чуть было не выпалил «я тебя люблю», нет, не в том самом смысле, а в общем, как будто увидел и почувствовал, как резко и радостно распахнулась вселенная — для него. Из-за нее. Из-за них, поправился мысленно. И закончил по-другому:

— Ты знаешь, как с вами круто? Понимаешь, да? Почему так?

Она внимательно посмотрела, медленно стряхивая песок с пальцев.

— А сам как думаешь, почему?

Женька махнул рукой, обводя жестом сверкание воды, желтеющее солнце, золотой песок с рыхлыми следами их босых ног. Небо с редкими облачками и двойной ниткой самолетного следа над белой плоскостью древнего Кой-Аша.

— Место такое, да? Тут так…

— Не угадал, — она нагнулась, подбирая скомканное полотенце, — пойдем к дому, до заката нужно поработать. Потом сходим на озеро, Отан сегодня не управится, придется остаться, еще на ночь.

Ура, сказал себе Женька, собирая старое покрывало и разбросанные по нему вещи — рюкзак, очки, смартфон — и радуясь, что Отан не управится. И будет у них еще одна замечательная ночь.

Работа по дому оказалась не слишком замечательной, но Женька терпел, ковыряя сухую землю маленького огорода, помогая девочке наводить порядок в небольшом дворе и разбираясь с маленьким генератором, который сломался и ждал починки. Самостоятельно починить его Женька, конечно, не умел, вот где сгодились бы таланты Капчи, но по просьбе девочки смазал какие-то детали машинным маслом и привел в порядок инструменты, разложив их на куске брезента. Отан посмотрит, сказала Женя, усаживая его чистить картошку к ужину, если успеет, конечно. Но все равно придется ужинать при свечах и поберечь заряд в телефонах.

— Домой позвонить, — вспомнил Женька, скребя белые под серой кожурой картошки, — я маме обещал, если останусь.

— Тут нет связи, — Женя кинула в миску с водой еще одну картофелину, — выйдем на озеро, там ловит. Не очень хорошо, но попробуешь.

Есть уже очень хотелось, но солнце, краснея, медленно сваливалось к пологим холмам на горизонте за озером, и Женя, торопясь, унесла кастрюльку к очагу, установила там над ленивым костерком из магазинных углей. Уйдя в дом, вернулась уже в шортах и белой майке, держа в руках серебристый фотоаппарат.