Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

— Ты уверена, что хочешь именно этого? Они еще долго будут спать.

Она не ответила, и я решил не обращать на нее внимания. Это же просто ворона. Сама позаботится о себе. Может дождется, когда остальные проснутся, может полетит обратно в Баккип. Я напоил лошадей и накидал им еще сена прежде, чем оседлал Флитер.

— Готова? — спросил я ее и получил радостный ответ. Ощутила ли она силу семян карриса, заполнившую мое тело? Я-то точно чувствовал переполнявшую ее энергию.

Хорошо двигаться, заверила она меня.

— Хорошо делать что-то, — согласился я.

Я открылся своему отчаянию, своей беспомощности и использовал их как топливо для растущего гнева на похитителей Би. Впереди был небольшой подъем, потом — проход, звавшийся Талией Девы, и спуск в долину. С другой стороны холмов есть деревня и чистая дорога. Я все еще не был уверен, что найду их раньше, чем королевский отряд, но я точно окажусь ближе, чем сейчас.

— Я должен быть там, — сказал я Флитер.

Мы будем, согласилась она. Я ослабил поводья, и мы быстро покинули конюшню.

Сон начинается с удара далекого колокола. В этом сне я — это я. Я пытаюсь убежать от чего-то, но могу только бежать по кругу. Я изо всех сил стараюсь убежать, но всегда получается, что я бегу в самое опасное место. И когда я оказываюсь слишком близко, они тянутся и ловят меня. Я не вижу, кто они. Просто они меня ловят. Еще там есть лестница в черный камень. Женщина надевает перчатку и плавно опускает руку в тягучую тоску. Открывается дверь, меня хватают за запястье и тащат, тащат по лестнице. Дверь беззвучно захлопывается за нами.

Мы попадаем в место, где пустота действительно сделана из других людей. Все они сразу начинают говорить со мной, но я затыкаю уши и закрываю глаза.

Как только Эллик получил власть над Винделиаром, все изменилось. Я не понимала, почему, только видела, что ему приятно наблюдать за несчастными лурри и Двалией. В ту ночь, когда он схватил человека-в-тумане и оставил его в своем лагере, мы не загружали сани и никуда не поехали. Он ничего нам не говорил и бросил в ожидании.

Эллик пошел поприветствовать своих солдат и Винделиара. Он принял Винделиара у огня и угощал мясом, которое добыли в тот день его люди. Солдаты так плотно окружили их, что нам ничего не было видно. Лингстра Двалия стояла у края нашего костра и смотрела на них, но не вмешивалась. А Эллик даже не старался сдерживаться. Мы слышали его голос, а затем — как Винделиар пытался ответить ему. Сначала голос Эллика звучал приветливо, потом серьезно и под конец — сердито. Вскоре мы услышали всхлип Винделиара, его голос зазвенел, но я так и не разобрала слов. Я не слышала ничего похожего на звук ударов. Но иногда мужчины взрывались смехом. Кулаки Двалии смяли юбки, но она все так же молчала. Двое из людей Эллика стояли возле нашего костра, наблюдая за ней. Один раз, когда она шагнула к ним, они вытащили клинки и улыбнулись, приглашая подойти ближе. Она остановилась, а когда вернулась к нашему костру, мужчины засмеялись.

Это была очень долгая ночь. Наверное, Двалия думала, что утром Винделиара нам вернут. Но она ошиблась. Половина солдат ушла спать, но часть остались поддерживать огонь и следить за пленником. Когда стало ясно, что Эллик заснул, она повернулась к нам.

— Ложитесь спать, — сердито распорядилась она. — Сегодня вечером мы снова будем в пути, и вы должны отдохнуть.

Но мало кто смог уснуть. Еще до того, как зимнее солнце добралось до зенита, мы все поднялись и, нервничая, бродили по лагерю. Эллик тоже проснулся, и мы увидели, как сменилась охрана вокруг Винделиара, и как поменялись двое, присматривающие за нашей частью стоянки. Бледные Слуги старались не смотреть на них. Никто не хотел встречаться с их пристальным взглядом. Опустив глаза и изо всех сил напрягая слух, мы пытались разобрать приказы Эллика солдатам.

— Охраняйте их, — услышала я, когда Эллик сел на лошадь. — Когда я вернусь, то хочу найти все так же, как оставил.

Двалия еще больше забеспокоилась, когда Эллик приказал привести лошадь для Винделиара. Мы с ужасом наблюдали, как они оба удаляются, сопровождаемые четырьмя солдатами. Они направились в город средь бела дня.

Думаю, это был самый страшный день, потому что Эллик уехал, а солдаты остались. И как же хорошо они следили за нами! С косыми взглядами и ухмылками, тыкая пальцами в сторону растерянных лурри, руками показывая размер грудей и ягодиц то одной, то другой. Не разговаривали с нами, не прикасались к кому-то из нас, но от этого почему-то их бормотание и блестящие глаза становились еще страшнее.

Но люди Эллика знали, что такое порядок. Он приказал им пока оставить нас в покое, и они так и сделали. И все-таки ужас от ожидания, от понимания того, что в любой момент он может отменить или изменить свой приказ, висел над нами. Весь этот день лурри с серьезным видом занимались своей обычной работой, но взгляды их то и дело устремлялись к солдатам в соседнем лагере. Дважды я слышала тихие разговоры.

— Этого никогда не видели, никогда не предсказывали! Как это может быть?

Они копались в запомнившихся записях, цитируя их на память друг другу, пытаясь истолковать по-новому, так, чтобы поверить, что происходящее все-таки было ожидаемо, предсказано. Двалия, как мне показалось, обрывала эти разговоры так часто, как могла, приказывая Слугам растопить еще снега и натаскать еще дров. Они слушались, уходя по двое-трое, но, думаю, все-таки продолжали перешептываться.

В то время как Двалия пыталась занять своих людей делами, солдаты Эллика бездельничали и наблюдали, обсуждая женщин, будто лошадей на рынке. Мужчины с нашей стороны беспокоились не меньше женщин, боясь, что Двалия им прикажет защищать нас. Среди них не было опытных бойцов. Все они были людьми, которых я считала писцами: полными знаний и идей, но легкими, как ивовые саженцы, и бескровными, как рыба. Они неплохо охотились, и Двалия приказала им заняться этим. Кровь застыла во мне, когда я увидела, как поднялись несколько солдат и, сутулясь, пошли за ними, злобно усмехаясь и похохатывая.

Мы ждали вокруг своего костра, слабого и неспособного никого согреть. В конце концов наши охотники вернулись с двумя костлявыми зимними кроликами. Лица их осунулись. Нет, на них никто не нападал, солдаты просто шли следом, громко обсуждая, что могут сделать, если захотят. Трижды они спугивали дичь в момент, когда охотники пускали стрелы.

Я терпела, сколько могла, но в конце концов мне захотелось отойти. Я обратилась к Шан, очень раздраженной, но в столь же отчаянном положении. Мы пошли вместе, оглядываясь через плечо, пока не нашли укромного уголка. Я все еще изображала мальчика и какое-то время стояла, прежде чем присоединиться к ней на снегу. Я давно приноровилась и больше не мочила задники ботинок. Мы уже оправляли одежду, когда на нас упала тень. Шан вдохнула поглубже, чтобы закричать.