Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

В последний раз, когда я шел здесь, листва была густой и зеленой. Сейчас на мху, приютившемся на стволах деревьев, лежал снег. Я прошел мимо дерева, на котором медведь заточил когти. Следы были старые, припорошенные снегом. Меж ветвей сновали птицы. Дорогу пересекла оленья тропа, но сейчас она пустовала. На небольшой поляне я наткнулся на куст шиповника, все еще отяжеленного красными замороженными ягодами. Когда я добрался до куста, с него, ругаясь по-своему, снялись птички. Я наполнил ягодами платок и спрятал его. На крайний случай пригодятся для каши или чая. Последнюю горсть я закинул в рот.

Лес стал гуще и темнее. Я прибавил шагу. Хотя год повернулся к весне, дни все еще были короткими. У меня замерзли ноги, я натянул капюшон поглубже и слегка пробежался, вспахивая носками снег, чтобы согреться. Я бежал громко, спугнув жирную птицу, которая бы нам пригодилась, если бы у меня было, чем убить ее. Я шел, бежал и снова шел. Я ел снег, чтобы напиться, но старался не мерзнуть. Дальше, дальше. Я видел, как зимнее солнце проходит над моей головой, как вырастают тени. Все-таки это глупо. Зачем я поддался этому желанию? Я глупее Ланта и Пера вместе взятых. И только когда вечер выпил все цвета со дня, я подошел к первой громаде, погребенной под снегом.

Прошли годы, но некоторые вещи не забываются. Я шел от дракона к дракону. Здесь был дикий кабан. Здесь — фигура дракона. Рога синих крылатых оленей были укрыты снегом. Они все еще наполняли меня благоговением, каждый из них.

Давным-давно, с помощью крови и магии, мы с Ночным Волком разбудили эти спящие фигуры и отправили их на помощь Верити. Верити. Мой король. Он и старуха Кеттл влили все свои воспоминания и даже свои жизни в великолепного дракона, высеченного из Скилл-камня, такого же, из которого были сделаны колонны. И Верити поднялся драконом, чтобы отнести Кетриккен и Старлинг обратно в Баккип, чтобы его королева смогла выносить его сына и продолжить его род. Дракон, созданный такой ценой, шел во главе битвы с Красными кораблями и Внешними островами.

А когда все закончилось и мир вернулся к нашим берегам, Верити-Дракон воротился сюда, чтобы спать вместе с другими драконами в глубокой тени разросшихся деревьев.

Я нашел его. Я смахнул с него снег, очистив великолепные крылья, укрывавшие тело. Я очистил от снега голову, протер закрытые глаза. Затем я снял заснеженные перчатки и прижал ладони к холодному каменному лбу. Не Скиллом, но Уитом коснулся я дракона, ища короля, которому служил и которого потерял. Внутри камня ощущалось тусклое мерцания какой-то медленно текущей жизни. Через прикосновение я начал вливать все силы, которые только мог собрать в себе. Я открыл свое сердце и отдал все холодному каменному дракону. Это не было похоже на вливание воспоминаний, как делал Верити, чтобы разбудить свое творение. Это было простое послание моему дяде, моему королю, рассказ о том, что постигло меня, и о том, что я надеялся сделать. Я поделился с ним тоской по жене и ребенку, страданиями Шута, угасанием Чейда, всем.

И наконец, выйдя за все пределы слез и надежд на месть, опустошенный, я остался один на один с замерзшим драконом. Глупый поход. Придется остаться здесь на ночь, без палатки и огня. Я раскидал снег, добираясь до опавших листьев. Сел меж его вытянутыми передними лапами и прижался к голове, склоненной во сне. Подтянул ноги и хорошенько одернул капюшон. Я свернулся рядом со своим королем, надеясь перетерпеть ночной мороз. Скилл-камень холодил спину. Холодно ли Верити там, где он есть? Или он с Кеттл играют в камни в каком-то другом мире, там, где я не смогу их найти? Я закрыл глаза и пожелал присоединиться к ним.

О, Фитц. Как много чувств.

Мне приснилось это? Я все еще корчился в снегу. Сняв перчатку, я прижал ладонь к чешуйчатой щеке моего короля.

Ничего не потеряно. Меняются формы. Но ничто никуда не исчезает.

Верити?

Спасибо. За моего сына. За моих внуков.

Мой король. Ваши мысли согревают меня.

Может быть, я смогу сделать немного больше.

Я почувствовал нарастающее тепло. Снег растаял и соскользнул с тела дракона, засверкавшего синим с серебряным цветами. Тепло полилось в меня через руку. Я наклонился к камню, который внезапно стал ощущаться живым существом. Но по мере того, как росло тепло, наша близость с королем начала таять. Я потянулся к нему, но не смог прикоснуться.

Верити?

Я подождал, но ответа не было. Только тепло. Я обнаружил, что могу забраться под его подбородок. Я втиснулся под его длинную челюсть, между передними лапами. Спина перестала ныть от холода. Я почувствовал благоговение и безопасность. И закрыл глаза.

Пришел рассвет. Я проснулся вместе с птицами. Во мне осталось только тепло, которое сохранил плащ. Я выскользнул в зимний день, вытряхнул сухие листья и иглы из одежды и положил руку на чешуйчатый лоб своего короля.

Холодный камень и тишина. Маленькие сосульки повисли в уголках его глаз, как замерзшие слезы. Тоска, заполнившая меня, стала высокой ценой за время нашей связи и ночной покой. Но я не жалел о сделанном.

— Прощайте, — сказал я дракону. — Пожелайте мне удачи.

Я убрал руки. Тепло, поселившееся во мне, так и не покинуло меня на обратном пути в лагерь. Я шел размеренно и быстро, надеясь увидеть желтый отблеск нашего костра раньше, чем истончится дневной свет. Облака покрывали небо, день выдался теплым. Я шел, бежал и снова шел, обдумывая вопросы, на которые мне никогда не найти ответов.

Дрожь черного краешка уха выдала зайца, затаившегося у вчерашнего куста шиповника. Все еще белая, его зимняя шубка выделялась на сером, покрытом веточками и птичьим пометом снегу. Не глядя в его сторону, я шагал вперед и только почти пройдя мимо, развернулся и кинулся на него.

Я накинул на него угол плаща. Руками в перчатках схватил за заднюю, бешено брыкающуюся ногу. Уверившись, что он попался, я встал, взял его за голову и резко повернул. Шея сломалась и жизнь его закончилась. Он повис недвижно, теплый, и мертвый.

— Смерть кормит жизнь, — невесело произнес я, цепляя пушистое тельце на пояс. Поправив плащ, я пошел к лагерю.

День кончался. Деревья, казалось, склонялись ближе к тропе, и холод начал догонять меня. Я с трудом тащился по дороге. Золотой свет костра показал мне ее конец. Я чувствовал себя странно довольным. Я снова коснулся Верити, хотя бы на миг, и узнал, что где-то, в какой-то другой форме, мой король продолжился. Розовые ягоды в платке и вес мертвого зайца будоражили гордость. Возможно, я уже стар, мои кости ломит от холода и в последнее время я потерпел неисчислимое множество неудач. Но я все еще мог охотиться и возвращаться с мясом. И это было важно, как никогда.