Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

— Я смогу защитить тебя, и мы убьем их всех, — твердо пообещал я ему. Эта клятва прозвучала только для него. Я наклонился и еле слышно проговорил: — Они будут истекать кровью и подыхать, а мы заберем у них то, что принадлежит нам.

Я чувствовал, как он задрожал. Слезы, не желтые, но золотые, ползли по его покрытым шрамами щекам.

— Убьем их всех? — спросил он дрожащим голосом.

Я провел рукой по столу, постукивая ногтями, чтобы он услышал приближение, взял его костлявую руку в свою. Мне пришлось собраться с духом и охладить свой гнев. Правильно ли это? Не использую ли я его страхи в своих целях? Не даю ли я обещания, которые не смогу выполнить? Но что еще я могу сделать? Все это ради Би.

— Шут. Любимый. Сейчас ты должен мне помочь. Мы убьем их всех, но только если ты поможешь мне. Зачем они пришли в Ивовый лес? Зачем забрали Би и Шан? Что они намерены делать? Почему там были чалсидианцы? И, самое главное, куда они их везут? Куда? Остальные вопросы тоже важны, но, если ты сможешь ответить на этот, мне будет достаточно найти их, убить и забрать своего ребенка.

Я видел, как он обдумывает ответ. Он думал. Я ждал. Он нащупал чашку, поднял ее и сделал осторожный глоток.

— Это моя вина, — начал он. Я хотел возразить, прервать его, хотел уверить, что он не виноват. Но слова потекли из него, и я не стал прерывать этот поток.

— Как только они узнали, кем ты был для меня, то стали тебя искать. Чтобы убедиться, что ты не знаешь того, что они не могут вытрясти из меня. Слуги узнали твое имя. Я уже рассказывал, как это произошло. Они знали о Фитце Чивэле, знали о Баккипе. Но о Томе Баджерлоке и Ивовом лесе они знать не могли. Курьерам, которых я посылал к тебе, имени я не называл. Я давал им обрывки знаний, которые помогли бы им найти следующее место и задать следующий вопрос, который мог привести к тебе. Фитц, я делал все возможное, чтобы защитить тебя, даже когда отправлял мольбу и предупреждение. Я могу только предполагать, что они схватили одного из курьеров и пытали его.

Он громко отхлебнул чай, вместе с варевом всасывая воздух.

— А может быть, они просто следовали за мной. Возможно, они могли видеть то, что не видел я: мое неизбежное возвращение к Изменяющему. Возможно, они даже рассчитывали, что ты убьешь меня. Каким милым, должно быть, они считали это!

Но теперь я боюсь чего-то еще более темного. Если они узнали, что я просил тебя найти нежданного сына и сберечь его, они могли решить, что ты уже сделал это. Возможно, они пришли в Ивовый лес в надежде найти его. Ты сам слышал, что они спрашивали про него.

Но самое страшное не это. Что, если они знают больше, чем мы? Что, если после того, как ты вернул меня из мертвых и сделал невозможной большую часть старого будущего, они породили новые пророчества? Что, если они знали, что при нашей встрече на рынке ты убьешь меня? А если не убьешь, то попытаешься спасти? Что ты займешься мной, оставишь свой дом без присмотра, и тогда они смогут напасть, заняться грабежом и поисками нежданного сына, который ничего не боится?

Его слова переполнили меня беспокойством еще до того, как он закончил:

— Что, если мы до сих пор танцуем под их дудку? И не слышим этого, а потому не можем изменить движение, и продолжаем прыгать и вертеться по их воле?

Я молчал, пытаясь представить себе такого врага. Врага, который знал, что я буду делать, прежде, чем я решу это сделать.

— Бессмысленно бояться этого, — печально прозвучало в моем молчании. — Если все так, мы беспомощны. И единственным разумным ответом будет прекращение борьбы. А значит, они победили. И все же, если мы будем драться, то можем им помешать.

Мой притихший было гнев вспыхнул снова.

— Я собираюсь стать больше, чем помехой, Шут.

Он не высвободил руку из моей. Наоборот, он повернул и крепко схватил мою ладонь.

— У меня сейчас нет мужества, Фитц. Они выбили, вывернули, выжгли его. Так что мне придется одолжить немного у тебя. Дай мне время обдумать все, что ты рассказал.

Он отпустил мою руку и медленно отхлебнул чай. Его глаза смотрели мимо меня. Я совсем забыл про затихшую ворону. Внезапно она распахнула крылья и прыгнула на маленький столик, чуть не зацепив чайник.

— Еда, — хрипло потребовала она. — Еда, еда, еда!

— Кажется, на подносе у моей кровати есть еда, — сказал мне Шут, и я пошел за ней. Там оказалась булочка и тушка маленькой птички с кусочками мяса на косточках. Я отнес тарелку на рабочий стол, и ворона последовала за мной. Я накрошил ей хлеба, налил воду в миску и оставил еду в круге света, где ворона легко нашла ее.

Прежде, чем я сел, Шут заговорил.

— В твоей истории есть кое-что, мне непонятное. А сверх тебе известного я расскажу не очень много. Но возьмем твои факты и посмотрим, что сможем построить. Во-первых, милая круглолицая женщина. Я знаю ее. Это Двалия, а с ней будут лурри. Она лингстра, то есть та, которая прочно вошла в ряды Слуг, но не настолько высока, чтобы оставаться в школе и толковать пророчества. Она достаточно полезна и умна, за что ей дали лурри, чтобы она учила их, но не так важна, чтобы Слуги рисковали ради нее в большом мире. Выглядит она и правда мило. Это ее талант, единственный, которым она отлично владеет. Люди предполагают, что они ей нравятся, и стараются услужить в ответ.

— Тогда ты ее знал? В Клерресе?

— Я слышал о ней. — На мгновение повисла тишина, и мне показалось, что он солгал. — Она легко может заставить других захотеть понравиться ей, внушить почти каждому свою значительность и вынудить дорожить ею. — Он откашлялся. — Кое-что, рассказанное тобой, меня озадачило. Наемники-чалсидианцы. Они просто наемники, или у них есть свой собственный интерес? Слуги редко платят золотом. Подкупили ли они пророчеством о будущих делах наемников? Рассказали им о переломном моменте, когда те получат власть и славу? Цель самих Слуг кажется нам понятной. Они ищут нежданного сына. Но когда они находят Би, то забирают ее, а потом одевают, будто она — шайзим, необученный пророк. И забирают Шан! Шан! Ужасное имя.

— Похоже, она это понимает. Но не Чейд назвал ее так. Послушай, Шут, ты говоришь, что они забрали Би как пророка? — ледяное беспокойство закрутилось во мне.

— Би? — спокойно спросил он. — Расскажи-ка мне о ней, Фитц. Не скрывай ничего.

Так как я молчал, собираясь с мыслями, он снова заговорил. Очень странная улыбка задрожала на его губах, в глазах заблестели слезы.

— А может быть, ты уже сказал столько, сколько мне следует знать, но я не придавал этому значения. Она маленькая, беленькая и светлоглазая. И умная. Расскажи мне. Беременность была долгой?

У меня пересохло во рту. К чему мы пришли?

— Да. Такой долгой, что я почти признал Молли больной. Больше года, почти два она настаивала на том, что беременна. А когда, наконец, появилась малышка, она оказалась просто крошечной. И росла очень медленно. Мы долго думали, что она так и останется в кроватке и будет только смотреть вокруг. Затем, очень медленно, она начала чему-то учиться. Переворачиваться, сидеть без поддержки. Однако, даже когда научилась ходить, она все еще молчала. Очень долго. Я совсем отчаялся тогда, Шут. Я думал, что она глупенькая или очень медленная, и гадал, что станет с ней, когда мы с Молли умрем. Затем она заговорила, но только с Молли. Казалось, она… опасается меня. Только после смерти Молли она стала свободно разговаривать со мной. Но еще до этого она доказала свою сообразительность. Молли научила ее читать, а сама она научилась писать и рисовать. И Шут, мне кажется, в конце концов в ней проснется Скилл. Потому что она знала о нем во мне. «Как кипящий чайник, твои мысли бурлят в нем и выливаются», говорила она. И именно поэтому она избегала моих прикосновений и моей близости. Но мы узнавали друг друга, она начинала доверять мне, как ребенок должен доверять отцу… — внезапно я задохнулся и замолчал. Как сладко было говорить вслух о своем ребенке, доверять кому-то всю правду о ней и об острой боли, которая заполнила ее место.