Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

— Ей снились сны? — внезапно спросил он.

И тогда из меня вылилась история о том, как она хотела получить бумагу, чтобы записать свои сны, и о том, как она испугала меня, предсказав смерть «бледного человека», а затем курьера в плаще-бабочке. Мне не хотелось рассказывать ему, как умерла эта курьер, но теперь пришлось разделить с ним и эту тайну.

— Она помогала тебе сжечь тело? — недоверчиво переспросил Шут. — Твоя маленькая девочка?

Я молча кивнул, затем заставил себя произнести это вслух.

— Да. Моя маленькая девочка.

— О, Фитц! — упрекнул он меня.

Но нужно было признаться ему в остальном, и я рассказал ему о нашем прерванном празднике в Приречных дубах, о том, как я убил собаку и страстно желал убить ее хозяина, и как небрежно позволил Би ускользнуть от меня. А после этого я должен был признаться в самом страшном. Я рассказал, как напал на него, представив, что он опасен для Би.

— Что? Ребенок, который был рядом со мной — это она? Мальчик, который дотронулся до меня и открыл будущее? Мне ведь это не приснилось? Он был там. Нежданный сын!

— Нет, Шут. Рядом с тобой не было мальчика. Только моя дочь, моя маленькая Би.

— Значит, это она? Это Би я держал в своих объятиях? О, Фитц! Почему ты сразу не сказал мне?

Он резко встал, покачнулся и снова упал в кресло. Он вцепился в ручки так, будто вокруг гремела буря, и замер, глядя в огонь, словно сквозь стены крепости мог увидеть какой-то иной мир.

— Ну конечно, — прошептал он наконец. — Так и должно было случиться. Теперь я все понимаю. Кем же еще она могла быть? В тот момент, когда она коснулась меня, это был не сон, не видение, не бред. Я смотрел вместе с ней. Мой разум снова открылся для всех возможных путей будущего. Потому что, да, она шайза, каким и я был когда-то. И я не видел ее в твоем будущем, потому что без меня ее бы никогда не случилось. Она и моя дочь, Фитц. Твоя, моя и Молли. Так заведено у нас. Наша. Наша Би.

Я разрывался между крайним замешательством и глубочайшей обидой. У меня мелькнуло слабое воспоминание о том, как он однажды рассказывал, что у него было два отца — брата или кузенов, — там, где у людей это считалось в порядке вещей. Я полагал, что это означает, что никого не заботило, чье же именно семя зреет в жене, разделяющей мужей. Я заставил себя успокоиться и внимательно посмотрел на него. Его золотой взгляд, казалось, встретился с моим. Сейчас его глаза пугали больше, чем раньше, когда они были совсем бесцветными. Их металлический блеск, казалось, смещался, тек, кружился, будто они стали жидкими, а черные точки его зрачков казались слишком маленькими в тусклом свете. Я глубоко вздохнул. Не отвлекайся. Оставайся на тропе.

— Шут. Би — не твой ребенок. Ты никогда не был с Молли.

Он улыбнулся мне.

— Нет, Любимый. Конечно, я никогда не был с Молли. — Кончик его пальца стукнул по столу — раз, два, три. Он мягко улыбнулся и произнес: — Я был с тобой.

Я открыл рот и не смог произнести ни звука. Потребовалось много времени, чтобы отыскать верные слова.

— Нет, — Твердо сказал я. — Этого не было! А даже если… — тут у меня закончились и слова, и мысли.

Он расхохотался. Из всего, что он мог сделать в этот момент, смех — последнее, что я ожидал. Он засмеялся, а я так редко слышал, как он смеется, потому что, когда паяц смешит других, ему редко выпадает случай развлечься самому. Но теперь он смеялся открыто и свободно, пока не захлебнулся и не вытер слезы со слепых глаз. Я непонимающе смотрел на него.

— Ох, Фитц! — наконец выдохнул он. — О, мой друг. Как много я пропустил! Как не вовремя я ослеп. И все-таки то, чего я не увидел, я услышал в твоем голосе. Ох, Фитц. Ох, мой Фитц!

Ему пришлось замолчать, чтобы отдышаться.

— Из всех твоих шуток эта — самая не смешная.

Я старался не выдать свою обиду. Зачем он делал это в разгар моих страхов за Би?

— Нет, Фитц. Ну нет же. Самое смешное в ней то, что это не шутка. Ох, мой друг. Ты даже не представляешь, что именно ты только что сказал мне, хотя я приложил много усилий, чтобы объяснить тебе это еще раньше.

Он снова вздохнул.

Я вспомнил о гордости.

— Мне нужно навестить Чейда.

На сегодня мне хватит странных шуток Шута.

— Да. Нужно. Но не сейчас. — Он потянулся и безошибочно схватил меня за руку. — Останься, Фитц. По-моему, я знаю хотя бы часть ответа на твой самый важный вопрос. И у меня есть ответы на другие вопросы, о которых ты даже не думаешь. И на последний я отвечу первым. Фитц. Ты можешь это отрицать, но я был с тобой во всех смыслах, которые имеют значение. Как и ты был со мной. Мы делились мыслями и едой, перевязывали друг другу раны, спали рядом тогда, когда могли поделиться только теплом наших тел. Твои слезы падали мне на лицо, моя кровь была на твоих руках. Ты вытащил меня, когда я был мертв; я спас тебя, даже не узнав. Ты вдохнул в меня жизнь, укрыл в собственном теле. Так что, да, Фитц, во всех самых важных отношениях я был с тобой. Мы поделились веществами наших сущностей. Так же, как капитан делит свою жизнь с живым кораблем. Как дракон со своим Элдерлингом. Мы были вместе в таких разных отношениях, что смешались. Мы были так близки, что, когда ты любил Молли, она родила нашего ребенка. Твоего. Моего. Ее. Маленькую девочку Бакка с дикой жилкой Белых. О боги! Какая насмешка и какая радость. Думаешь, я тебя разыгрываю? Ни в коем случае! Ты безумно обрадовал меня. Расскажи мне. Она похожа на меня?

— Нет.

Да. Изгиб верхней губы. Длинные светлые ресницы, касающиеся щек. Светлые волосы, кудрявые, как у меня, и непокорные, как у него. Его круглый подбородок, не этого Шута, а того, еще ребенка.

— О, да ты лжешь! — обрадовался Шут. — Похожа! Я понимаю это по твоему оскорбленному молчанию. Би похожа на меня! Твоя и моя, и, без сомнения, самый красивый и умный ребенок, который когда-либо рождался!

— Это так.

Не думать о его смехотворном притязании. Из всех людей, которым я мог солгать, я всегда отлично умел лгать самому себе. Би была моей. Только моей. Ее бледная кожа перешла от моей матери с гор. Я мог в это верить. Легче было верить в это, чем согласиться с тем, что она досталась от Шута. Не так ли?

— А сейчас я отвечу на твой самый важный вопрос. — Его голос зазвучал чрезвычайно торжественно. Он выпрямился. Его плечи были распрямились, а взгляд стал отстраненным. — Сейчас, в этот момент, я не знаю, где они. Но я знаю, куда они должны ее увезти. Они возвращаются в Клеррес, в школу. В логово Слуг. Она станет их бесценной наградой. Не нежданный сын, нет, но истинный шайза, не виданный, не предсказанный. Созданный не ими. Это их очень удивит. — Он сделал паузу и задумался. — И вынудит как-то использовать ее. Фитц, я не думаю, что тебе стоит бояться за ее жизнь. И все же мы должны бояться за нее и должны как можно быстрее ее вернуть.