Владимир Бабенко - Тень в тени трона. Графиня [SelfPub, 16+]

– Само собой. Ну, прощай. Помни – день, не меньше!

Матвеев бегом спустился с холма и, усевшись на лошадь, которую ему подвел казак из его личной охраны, растаял в темноте.

Полк уходил в отрыв. Они оставались. Кто они? Пора и познакомиться.

Князь Турчинов происходил из старинного русского рода и являлся одним из многочисленных и славных потомков Святослава Олеговича Черниговского. Во время похода Батыя потомки князя не стали отлеживаться за печкой и, взяв в руки оружие, с дружиной заступили путь татарам, но сил не хватило, а помощь так и вовсе не пришла.

Князь Андрей Святославович погиб славной смертью на поле брани и был похоронен с воинскими почестями в присутствии самого грозного Субедея.

Княжество было разорено и сожжено. Летели годы, менялись люди. После нашествия монголов на Русь князья Турчиновы ничем особым не выделялись – так, мелочь по сравнению с Салтыковыми или Долгорукими. Возле царя и близко не стояли, в Москве тоже редко появлялись – захудалый род, хоть и князьями числились.

После войны с поляками земли Турчиновых отошли к Речи Посполитой. Изменщиком Алексей Петрович никогда не был, но плетью обуха не перешибешь. Пришлось приспосабливаться к новым хозяевам. Поляки его особо и не задирали, богатств за ним не числилось, деревеньки были бедны и малочисленны, в общем, не князь, а так, мелочь. Жена, дочь единственная, любимая – красавица, умница, и еще не старая, бодрая и крепкая мать – вот, пожалуй, и все богатство князя.

Когда началась новая война с Польшей, Алексей Петрович отправил Дашу в лекарскую школу в Амстердам вместе со своей мамашей. Похоронил супругу, умершую от родовой горячки, и, бежав на Русь, примкнул к войску князя Трубецкого Алексея Никитовича, давнего друга и соратника.

Князь готов был стать простым ратником или рейтаром, чтобы заслужить прощение царя Алексея Михайловича. Но Трубецкой решил по-своему – пришлось Турчинову возглавить один из рейтарских полков российской кавалерии. Воевал честно, храбро, очертя голову в пекло не лез, людей берег, себя сохранял.

А вот с Матвеевым характером они как-то не сошлись сразу, вроде оба «западники», оба знали польский, голландский, английский языки. Турчинов знал еще французский и турецкий – говори в свое удовольствие о высоком: о картинах, в коих оба знали толк, о полководцах древности – оба любили военную историю, об особенностях европейского костюма или воинском обмундировании. Нет, не лежала душа Алексея к Матвееву, хоть режь. Не нравилось Турчинову что-то в Матвееве, чувствовал фальшь, двойное дно князя. Матвеев видел это и отвечал взаимно. Хотя на людях все было вполне пристойно.

Так что выбор полковника его не удивил. А может наоборот – это дань военным талантам Турчинова, ведь когда тонешь, а Матвеев сейчас имел реальный шанс «утонуть» вместе с полком и карьерой, так и за соломинку схватишься или за гадюку, разница-то небольшая.

Наступила ночь. Звезд не было видно, небо затянуло, моросил мелкий и противный дождь. Нужно было что-то делать. Соотношение сил было явно не в пользу его небольшого отряда, и завтра поутру они имели все шансы быть опрокинутыми и растоптанными в течение пары часов, а жить-то, как ни верти, хочется. Что-то нужно было придумать, и придумать быстро, он просто физически чувствовал, как минуты свистят возле уха, приближая неизбежный рассвет.

Живя в Польше, Алексей много путешествовал по Европе, много повидал, учился уму-разуму. Воинскую науку любил с детства, читал книги по военной истории, умел хорошо стрелять, фехтовать и шпагой, и рапирой, а в сабельной схватке так вообще был первым в полку.

Действия врага, его маневр, передвижения его сил, их численность нужно понимать, думать за него, соображать. Без этого не победить. И сам погибнешь не за понюх табака, и других погубишь – вот что обидно.

«Нас мало, это плохо, но они не знают точно, сколько нас!» – голова начала работать, шарики завертелись.

– Иван! – подозвав к себе сотника Кошкарева, отдал приказ:

– А ну быстро дай команду каждому разложить не меньше трех-четырех кострищ, дров не жалеть.

«Перед нами брод, по которому мы переправились, по обе стороны от него глубина, далее крутой берег. Река окружает курган с трех сторон. Проход только один. Что тут у нас? Правильно – Фермопилы, или что-то близкое», – мысль работала, четко и быстро выдавая «на гора» результат.

– Юра! – второй сотник, ближайший друг и боевой товарищ, подошел к командиру.

– Всю артиллерию и пушкарей со стрельцами быстро сюда, устанавливай пушки так, чтобы держать под огнем переправу и все подходы к высоте.

Работа закипела. Тихо, без лишнего шума, только мат, а как без него, и «добрые, душевные» слова о командире и его ближайших родственниках. О ляхах с татарвой, конечно, поминали теми же словами.

Люди волокли пушки, устанавливали, окапывали, подносили ядра, порох – в общем, тяжелая воинская работа. Война – это ведь не только стрельба, походы, парады – это тяжелая пахота, до кровавых мозолей и порванных жил. Пот, кровь, грязь, вонь – это тоже война.

Жить хотелось всем, вот и пахали, как черти в пекле, чтобы не попасть туда самим, а отправить ляхов с крымчаками и запорожцами в придачу.

«Так, как там было у Леонида? Их обошли и атаковали с тыла – кажется, так!»

– Иван! – Кошкарев уже стоял рядом. – Где у нас ближайший брод?

– Верст за десять выше по реке есть удобное место для переправы.

– А ближе нет?

– Нет, глубина всюду и подходов к реке хороших нет, кони не пройдут, а если и пройдут, то оцарапаются и поранятся. – четко доложил сотник. – Я сам с казаками проверял вечером. Матвеев приказал.

– Юрий! Поди сюда. Совет держать будем.

Отойдя в сторону и усевшись у костра, Турчинов подождал, когда подойдут и усядутся его ближайшие соратники, боевые друзья, которым он верил, как себе. Война и опасности сблизили их, проверив на прочность дружбу и боевое братство.

Иван Кошкарев, как и Юрий Коляда, ходил в сотниках. Мелкопоместные дворяне, для которых воинская служба стала профессией. Оба под два метра ростом, метр в плечах, узкая талия и широкая добродушная улыбка. Черные кудри и окладистая бородка. Оба были не женаты и бедны как церковная мышь. Но бодрости духа не теряли и в будущее смотрели весело и с оптимизмом. Были умны, не завистливы, деньгам счет знали, но их рабами никогда не были, ценили дружбу и верили в нее. С людьми были осторожны и излишним доверием не страдали. Умели держать язык за зубами. Если и верили кому, так это Турчинову и друг другу.

– Так, други мои! – начал Алексей. – Шансов выйти живыми и передавить вражину, что за речкой, немного, но они есть, если повезет, конечно. А потому слушайте мой боевой приказ.