Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

Очевидно, в этом и не было нужды. Лицо Адриан с каждым словом Риса выражало все большее недовольство. Наконец она не выдержала:

– Если этот человек невидим, то почем тебе знать – может, он и есть убийца? Ты же сам сказал, что храмовники никого не видели.

Рис замялся с ответом, и этого оказалось достаточно.

– Он убийца! – прошипела Адриан. – И ты сам это знаешь! Почему ты ничего не сказал?

– Потому что обнаружил это, только когда уже было поздно.

– Но ты мог отрицать свою вину! Храмовники-то считают, что убийца – ты!

– И что бы я им сказал? Они не смогли бы отыскать Коула, а Коул не пожелал пойти к ним. Он их до смерти боится. Мне не удалось отвести его даже силой. – Маг раздосадованно вскинул руки. – Послушайте, я же его не оправдываю. Вовсе нет. Но если бы я рассказал о нем храмовникам, они попросту решили бы, что мной завладел демон.

– А почем тебе знать, что это не так? – спросила Винн.

Рис одарил ее уничтожающим взглядом:

– Уж я-то понял бы.

– В своих путешествиях я встречала множество явлений, которые не поддавались никаким объяснениям. Духов, Рис, гораздо больше, чем нам известно, и иные из них способны на вещи, непостижимые для нашего разума. Уж ты-то при твоих научных изысканиях должен понимать это лучше, чем кто бы то ни было.

– Я и понимаю, но… я провел в обществе Коула много часов. Он даже и не пытался искусить меня. В нем совершенно нет ничего демонического.

– Если не считать того, что он невидим. – Винн жестом остановила Риса, готового дать резкую отповедь. – Если бы влияние демона было так легко распознать, маги подпадали бы под него намного реже.

– Ладно, если Коул – демон, то вряд ли именно он убивал магов? Так ведь?

– Ты уверен, что он убийца?

– Он сам сказал… – Рис осекся и безнадежно вздохнул. – Ну да, сам я не видел, чтобы он кого-нибудь убивал. И все же Коул не бестелесный дух. Я не раз дотрагивался до него… если только и это не плод моего воображения.

В последних его словах прозвучала горечь.

– Ты говорил, у него нелады с памятью. Возможно, Коул – дух, который просто позабыл, кто он такой. Или же самый обыкновенный юноша, которым завладел некий дух.

– Тогда он превратился бы в одержимого.

– Не всякий маг, которым завладел дух, становится одержимым.

Винн произнесла эти слова с таким жаром, что привлекла внимание даже Адриан, и та с любопытством глянула на старую чародейку.

– Ты-то что об этом знаешь? – осведомился Рис.

– Вполне достаточно. – Винн бросила в костер объедки и встала. К ней уже вернулось обычное хладнокровие. – Советую тебе прервать всяческие отношения с этим молодым человеком и тем избавить себя от куда больших неприятностей.

И Винн отошла прежде, чем Рис успел ей ответить.

– А мне хотелось бы знать, – воинственно заявила Адриан, – почему ты скрыл все это от меня.

– Потому что ты попыталась бы что-нибудь предпринять.

Глаза ее полыхнули бешенством.

– Еще как попыталась бы! Когда этот паршивец по-явится снова, просто ткни в него пальцем – и я его с удовольствием прикончу!

– Он столько пережил – где твое сострадание?

– Да во мне полным-полно сострадания! – Адриан вскочила, сжав кулаки. – Если б я столкнулась с магами, которые превратились в одержимых, я бы сострадала им всей душой, но все равно прикончила бы всех до единого!

– И однако мы едем в горы, чтобы спасти одержимого.

– Не я так решила, – сказала Адриан. – Есть вещи, на которые нельзя закрывать глаза. Не забудь, что твой друг – убийца.

С этими словами и она стремительно удалилась. Рис остался сидеть, неотрывно глядя на костер. Адриан, конечно, права. Все они правы. Если бы он раньше связал Коула с убийствами или сразу о нем сообщил… но он этого не сделал. Все вышло как вышло, и теперь он уже ничего не в силах изменить.

Евангелина, чистившая неподалеку меч, подняла голову и одарила Риса странным взглядом. Интересно, многое ли ей удалось расслышать. Хотя, пожалуй, теперь это уже не важно.

Следующие несколько дней путники довольно быстро ехали по южным дорогам. Покинув земли Сердцевины, они оказались в Провинциях. Зеленые нагорья и плодородные пашни исчезли бесследно. На смену им пришли голые скалы, за которые отчаянно цеплялась скудная растительность. Повсюду была бурая грязь; дорога в иных местах так раскисла, что приходилось пробираться вперед с великой осторожностью, иначе лошади вполне могли запнуться и упасть. Встречные путники попадались все реже, а жители нечастых деревушек выглядели убого и с явным облегчением провожали взорами удаляющийся отряд.

Настроение странников тоже резко переменилось. Адриан старательно не обращала внимания на Риса, подчеркивая свое ледяное безразличие дружеской болтовней с Винн. Она упорно выспрашивала у старой чародейки подробности ее прежней жизни – детали, которые из ныне трезвой Винн вытянуть было практически невозможно. Неудачи, само собой, только закаляли упорство Адриан; на второй день она сидела уже за спиной у Винн, и чародейки до хрипоты спорили о Круге. Вернее, спорила Адриан, а Винн больше слушала и помалкивала, соизволяя ответить, лишь когда рыжеволосая магичка становилась особенно настырной.

Что до Евангелины, она не сводила глаз с дороги. Всякий раз, когда ей случалось заметить впереди более чем одного путника, она поднимала руку, предупреждая остальных об опасности. Тогда они объезжали незнакомцев на безопасном расстоянии или останавливались и ждали, пока те проедут. Учитывая то, что все встречные держались так же настороженно, бдительность Евангелины была отнюдь не лишней.

Однажды, когда отряд проезжал западнее города Монсиммара, храмовница заметила, что на утесе, нависшем над самой дорогой, стоят несколько человек. Все как один в кожаных штанах и куртках, вид самый разбойничий – а может, и вправду бандиты. Объехать их было невозможно, а среди скал таилось слишком много укромных местечек, и потому Евангелина не решалась проехать напрямую. Незнакомцы тоже не собирались уходить.

Удача улыбнулась путникам, когда на дороге показались имперские солдаты. Адриан первой заметила пурпурные знамена, и даже Рис возликовал при виде сотни людей в доспехах, которые слаженным шагом направлялись прямо к ним. Во главе строя ехали несколько шевалье – рыцари в изукрашенных серебром латах и шлемах с пышными золотисто-зелеными плюмажами. Даже боевые рыцарские кони красовались в богато отделанной сбруе, которая выглядела более подходящей для праздничных парадов, нежели для серьезного дела. И все же военный отряд выглядел внушительно. Неизвестно, входило ли в обязанности солдат защищать проезжих от разбоя, однако бандитов с утеса точно ветром сдуло.