Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

То был неслыханный случай. Возможность не просто покинуть башню на короткое время, но отправиться в совершенно другую страну? В Тевинтерскую империю, удивительный и запретный край, где, как говорят, правят маги? Пусть даже Рис наверняка знал, что Арвину просто нужен слуга, который будет подавать ему на стол и чистить сапоги, он все равно не находил себе места от радости. Долгими ночами Рис лежал без сна в общей спальне и разглядывал потолок, чуть не дрожа от предвкушения при мысли о предстоящем путешествии.

Одно уже то, что старый чародей изменил своим правилам и пригласил его с собой, в те времена казалось Рису немыслимым. Старый маг даже не пожелал объяснить, чего ради он это делает, и на все вопросы только фыркал да посылал ученика за соленой жвачкой, которая продавалась в магазинчике столичного эльфинажа. Из-за этого лакомства у старика вечно несло изо рта рыбой, да так ядрено, что у Риса слезились глаза всякий раз, когда наставник наклонялся к нему что-то растолковать. Впрочем, к тому времени Рис уже приучился терпеть вещи и по-хуже, только бы не вызвать неудовольствие учителя.

Он до сих пор помнил, как прибыл в Тараевин. Даже великолепие Вал Руайо со всеми его дворцами и сверкающими зданиями меркло перед этим тевинтерским городом. Повсюду виднелись приметы древности: полуразрушенные изваяния драконов, руины старинных храмов, ветхие, сплошь поросшие мхом дома. Казалось, что весь Тараевин возведен на останках иного, более древнего города, а тот в свою очередь возрос на костях предшественника, и прошлое прорастало сквозь них, как диковинное дерево, упорно не желая быть похороненным в памяти. Чародея Арвина эти картины оставили равнодушным, зато Рис был ими ошеломлен.

Даже здание консульства оказалось необыкновенным. Мраморные колонны и острый запах ладана, который тевинтерцы жгли, чтобы заглушить вонь сточных канав на улицах. Мозаичные фрески, облупившиеся настолько, что Рис так и не сумел разобрать, с кем сражались изображенные на них безликие воины. В летнем саду был даже фонтан, сотворенный много веков назад не машинами гномов, а магией. Мраморный дракон давно лишился крыльев и передних лап, однако морда его пылала такой злобой, что Рис не сомневался: то было изображение Древнего Бога.

И еще там жили рабы. Рис тогда был чересчур молод, чтобы понять, что это означает и почему Арвин приходит в такую ярость всякий раз, когда видит раба. Однажды рабыня-эльфийка подала старику поднос с инжиром. Арвин выбил поднос у нее из рук и раскричался так, что прибежал сам консул. Рис, конечно, читал о том, как Тевинтерская империя захватила в далеком прошлом земли эльфов, но для него это были начертанные в книге слова. Рабы казались ему лишь еще одной экзотической особенностью Тевинтера, очередным предметом изумления и восторга.

Только пару недель спустя Рис понял, что он в этом городе нежеланный гость. Орлей и Тевинтер вечно были на ножах, и так повелось с тех пор, когда имперская Церковь отделилась от Великого Собора в Вал Руайо. Одно дело было знать об этом историческом событии, другое – ощущать его последствия на собственной шкуре. Местные жители были подозрительны и становились откровенно враждебными всякий раз, когда слышали орлесианский выговор Риса. Он обнаружил, что его избегают, торговцы так и норовят обсчитать… и никто из местных не желает перемолвиться с ним словом.

Жить в такой атмосфере было нелегко. Причудливая новизна города скоро приелась, и далее Тараевин казался Рису обшарпанным и уродливым. А еще ему было отчаянно одиноко.

Наконец случилось неприятное происшествие: когда Рис шел на рынок за соленой жвачкой, его вдруг окружили трое ребят постарше. Они были не только учениками некоего магистра, но и выходцами из знатных семей, а потому сочли себя вправе поизмываться над безвестным орлесианцем. Риса сбили с ног и пинали, пока он, доведенный до предела, не решился применить магию. Он обжег одному обидчику лицо, в ответ они тоже пустили в ход чары. Рису изрядно досталось, и, вполне возможно, он там бы и простился с жизнью, если бы шум драки не привлек внимание городских стражников.

Увы, на этом дело не закончилось. Слух о происшествии достиг ушей того самого магистра, и тот обратился с официальным протестом в консульство. Арвин усадил Риса перед собой и сказал, что у него нет другого выхода. Рис должен будет отправиться назад, в Белый Шпиль. Старый маг прибавил, что такому одаренному юноше не стоит принимать случившееся близко к сердцу; подвернется другая возможность обрести достойную жизнь, пус-кай даже и в строгих рамках Круга.

Это был единственный комплимент, который Рис когда-либо получил от своего наставника. От потрясения он лишился дара речи; много часов спустя, уже сидя под присмотром храмовника в повозке, направлявшейся в Орлей, Рис горько пожалел, что не сумел достойно поблагодарить старого мага за добрые слова.

Он несколько раз писал Арвину и даже однажды свиделся со стариком, когда тот ненадолго вернулся в Белый Шпиль. Со временем именно Арвин помог Рису получить звание старшего чародея. Вскоре после того Рис узнал, что его прежний наставник скончался. Храмовники не стали уточнять, что именно явилось причиной смерти, однако ходили упорные слухи об отравлении. Похоже, Арвин на самом деле занимал в консульстве должность не советника, а шпиона. Просто удивительно, что Рис в то время так и остался в блаженном неведении.

И потому сейчас он не стал возражать, когда Евангелина потребовала впредь избегать городов, а лагерь для ночлега разбивать невдалеке от дороги. Винн и Адриан тоже не сказали ни единого слова против. Никто из них не нуждался в повторении событий прошлой ночи; чем дальше от Сердцевины, тем хуже местные жители будут относиться к странствующим магам – если только не переодеться и каким-то образом не замаскировать посохи.

Время в пути текло быстро. Адриан помалкивала, все еще не оправившись после вчерашних излишеств, как, собственно, Рис и предвидел. По крайней мере, когда он ее разбудил, она не разворчалась: ей, как и всем, не терпелось поскорее выступить. Винн помалкивала, размышляя о чем-то своем, и лишь однажды заметила вслух, что дорога на удивление малолюдна. Сущая правда: путники и впрямь почти все время ехали одни. Сияло солнце, дождь наконец прекратился – идеальный день для путешествия.

Вот только в действительности это было не так. Евангелина в нескольких словах дала понять Рису, что не желает с ним разговаривать. Даже Адриан, как ни была поглощена собственными страданиями, заметила неладное и вопросительно глянула на Риса. Тот вздохнул и пообещал, что все расскажет позже.

Так он и поступил. Вечером того же дня, когда разбили лагерь, Рис объявил Адриан и Винн, что хочет с ними поговорить. Евангелина при этих словах выгнула бровь, однако ничего не сказала и предпочла найти себе другое занятие. Рис выложил все – о своем знакомстве с Коулом, об удивительном проклятии, которое тяготело над юношей, и о том, как Коул следовал за ними от самой башни. Единственное, о чем не стал говорить, – что именно Коул убивал магов.