Александра-К - Ненависть [СИ]

Тварь нанес удар настолько неожиданно, что Наместник застыл на месте, переваривая сказанное. Рядом окаменел сотник. Только Альберик вежливо показывал дорогу странному существу, спасающему Мыша.

— Лис? — Сотник пришел в себя первым.

— Я не знал, клянусь богами, не знал… И Эйзе тоже не знал… До сегодняшнего утра.

Ремигий внезапно хрипло и грубо засмеялся. «Боги любят пошутить! Вот тебе и желанное продолжение рода! Но Эйзе — несомненно мужчина, как же вышло-то? И…» Это был жуткий вопрос. Мыш жил в его доме около трех месяцев. И до этого… ТО, что они сотворили с юношей в первый день плена, не забыл ни он, ни Ярре. Наместника затошнило от отвращения. Резко оборвав смех, он рванулся вслед за Владыкой, сжигаемый мукой и страхом. Но дверь в спальню захлопнулась перед его носом. Из-за двери неясно донеслось:

— Мне нужна вода, куски ткани. Ваше вино. И тишина. Полная тишина.

Старый раб заторопился на кухню, искать требуемое. Наместник встал у двери очень прямо, хотя голова клонилась на грудь и отчаянно разболелись шрамы на спине. Так не вовремя еще и эта боль… Как вообще все не вовремя.

Его сотник, никогда не теряющий головы, молча заволок слабо сопротивляющегося Лиса в его комнату, швырнул на кровать безо всякой жалости, зло приказал:

— Объясни, в чем дело?!

Лис молчал, упрямо задрав голову. Смотрел в лицо сотника наглыми серыми глазами и молчал.

— Лис! — Ярре был настолько разгневан, что еще немного — и он растоптал бы безголовое чудовище. И еще — на самом донышке души — ужас. Потому что и он мог бы оказаться такой же ситуации.

Лис испуганно сверкнул глазами, потом все-таки заговорил:

— Мы же не люди, ты должен это знать. Принадлежность к определенному полу устанавливается только годам к двадцати. В старых семьях в этот период возможно подобное, иначе бы они давно вымерли. Мыш — из старой семьи. Я — нет, поэтому для меня это невозможно. Но… никогда не была слияния с человеческой кровью. Просто потому, что ни один человек не держал тварь так долго. Ты же знаешь, как развлекаются ваши воины.

— А родители Берси и Моди?

Рыжий пожал плечами:

— Я не знаю, если они были юными, то возможно и подобное. Просто нашим народом эти вещи преследуются.

— Почему же Эйзе отдали Наместнику?

Лицо Лиса внезапно словно закрылось.

— Я не буду отвечать…

И самый страшный вопрос:

— Сколько вынашивается дитя?

— Вынашивается? Нет, не совсем так… Около трех месяцев. Но Владыка сказал, что слияние с кровью людей дало слишком крупный плод. Мыш может не выдержать.

— Лис, почему ты не сказал мне или Наместнику?

Безграничное удивление на бледном лице:

— Да мы никогда не знаем о подобном, никто из тварей не знает! Детеныши могут рождаться и во время переходов, и после боя. Это не имеет значения. Просто нужна теплая нора на день и все…

Сотник замолчал. Размер катастрофы, которую они сейчас переживали, ужасал. Рождение ублюдка от твари-юноши — Императорский двор будет переполнен слухами, не приведи боги, Ремигия отправят еще куда подальше на Север — к сказочным чудищам белого цвета с лапами, полными когтей. Или… Если Мыш не выживет, то возможно все, что угодно. Вплоть до полного безумия Наместника и истребления всех тварей это проклятой богами Империи страны. Цезарион выполнит, наконец, скрытое желание его воинов и доконает этих жестоких, грязных, кусачих, опаснейших убийц. И Лиса… И смешных Берси и Моди. И самого себя упокоит.

Протяжный крик, полный боли, заставил его вскочить с места. И яростный грозный рык Ремигия и грохот вышибаемой двери — Наместник не выдержал. И плевать ему на то, что обожженные ноги держат еще плохо, и рана на плече свежая. Боги пресветлые, не попустите, боги пресветлые, помогите. Сотник запричитал про себя, как старая весталка во время штурма храма. Лис мгновенно влетел из комнаты, впереди Ярре — проклятые твари, они слишком быстры, когда хотят этого…

Ремигий беспомощно стоял возле залитого кровью ложа, безнадежно опустив руки. Владыка тварей заматывал какой-то комок в тряпки, потом протянул его воину:

— Возьми свое отродье, он едва не убил Одиночку!

Слабый стон со стороны ложа — Мыш, похоже, остался жив после всего.

В спальню вломился сотник, тихо скользнул Лис, Альберик встал у притолоки. Тварь по-прежнему протягивала сверток воину на ладонях — настолько мало было существо. Ремигий в отчаянии оглянулся — если он примет ЭТО, то по законам Империи признает своим, введет в род, даст свое имя. Тваренку, порождению ненависти и боли. Старый раб шагнул вперед — спасать господина от позора. Но внезапно Наместник глубоко вздохнул и, приняв сверток, заглянул в него. Крошечное существо, перепачканное в крови, меленькая мордочка, личико ли — не понять. Тваренок тихо пискнул и открыл глаза. Вездесущий Рыжий с разочарованием сказал:

— Некрасивый — черные глазки и черная шерстка!

Воин вздрогнул всем телом, едва не бросив пищащий кулек.

— Давайте я заберу его, мой господин! — Альберик бережно подставил руки, чтобы воин действительно не бросил тихо попискивающего детеныша. — Это пройдет. Вы привыкнете…

— Ублюдок человека и твари не выживет, это невозможно! — Владыка мстил за только что перенесенное унижение и подчинение человеку. — Он не то и не другое, ошибка богов!

Глухо лязгнул вырванный Наместником из ножен меч.

— Ты должен знать правду. Такое не может выжить… Твой возлюбленный Эйзе, возможно, сможет пережить все это и продолжать свое позорное существование возле тебя. Но ему нужен покой. И подожди сообщать ему о смерти выродка хотя бы неделю — он может не выдержать. Теперь ты отпустишь меня?

Злоба и ненависть сочились из голоса твари. Но тихо попискивал крошечный комочек на руках у Альберика и Мыш слабо постанывал в каком-то странном полусне. Наместник проглотил горький комок и внезапно наклонил голову в благодарном жесте.

— Да, ты можешь возвращаться к своему отряду. Провожатых я тебе не дам; ночь — ваше время, я людьми не буду рисковать. И благодарю за помощь Мышу.

Старая тварь внимательно пригляделась к выражению лица Наместника. Потом язвительная усмешка скривила губы:

— Одиночка не ошибся в тебе… Мы захотели дать тебе то, что отняли много лет назад. Ты преследуешь нас так жестоко потому, что по незнанию тогда мы забрали у тебя возлюбленного. Я надеялся, что другое существо займет хотя бы часть пустоты в твоем сердце. И мы едва не поплатились за это. Я молю богов о том, чтобы твоя домашняя тварь сумела выжить. Иначе ты сожжешь наш мир, я понял это.

— Ярре, проводи его до ворот крепости!

Сотник кивнул.

— А с тобой, Лис, я позже поговорю! — доброго тот разговор Лису не сулил — Ремигий был в ярости.