Александра-К - Ненависть [СИ]

— Что же привело сюда Владыку тварей?

Узкие тонкие губы раздвинулись в злой усмешке.

— Попытка заключить соглашение.

— Переговоры не начинают с упоминания мертвых.

— Разве твои воины столь важны для тебя, Наместник?

Искренне удивление. Теперь понятно, как несчастного Мыша швырнули к людям, запретив даже покончить с собой. Полагаясь на его силу. И защиту их богов. Больше его защищать было некому… Ненависть. Волна ярости и гнева. Да как же не понимает их зеленоглазый владыка, что есть пределы, за которыми приказать нельзя… Твари. Мерзкие бесчувственные твари. Ненавистные убийцы. Все, кроме Эйзе… «Я прошу мира для моего народа».

Владыка тварей, казалось, наслаждался смятением, охватившим Наместника. Одиночка хорошо поработал — мысли и чувства человека читались как кровавые следы на льдистом снегу. И… Почему-то они пугали зеленоглазую тварь — слишком горячие, слишком болезненные. Прикасаться к его разуму- словно пытаться схватить рукой язык пламени — он ускользает и больно жалит. Странная смесь. И это люди называют — «любовь»? Но, похоже, бешеный воин сам не понимает, что происходит. Что ж, тем лучше. Больше шансов выжить и спасти свой народ от голода.

Ремигий ответил хрипло, словно прокаркал:

— Для нас важен каждый воин. Не лучшее время для переговоров. Слишком все свежо… Или зима уже не терпит промедлений?

Ответный удар. И волна ярости и отчаяния. Странную вещь сделал Эйзе со своим владыкой — человек привык прислушиваться к его желаниям и чувствам, и внезапно ощутил чувства другой твари. Все-таки они очень отличаются от людей. Совсем другие. Но голод выгнал их из домов. И осталось два выхода — либо они хлынут в долину и погибнут сами, немало уведя за собой людей, либо временный договор и возможность выжить всем. Юный владыка Империи будет доволен, если удастся договориться с непокорными.

Владыка тварей отвел глаза. Презренному Наместнику было дано намного больше, чем обычным людям — оказывается, он умел слышать. Для тварей это было новостью. Опасный противник.

— Все сразу, Наместник… Время меняется. Меняются нравы.

— Я могу войти в твой шатер?

Грубейшее нарушение посольского этикета, но холодно, так холодно, что терпеть сил нет. Да это и не льстивый восточный владыка. Интересно, у тварей есть понятие протокола? Впрочем, совсем дикие — у них даже царя нет в обычном понимании этого слова.

Брови Владыки взлетели вверх. Тварь был шокирован. Такого доверия или такой самоуверенности он не ожидал. Впрочем, отряд людей был раз в десять побольше, чем отряд тварей. Как Наместник еще поверил, что Владыка действует от имени всего своего народа? Навряд ли они знали про жесткую иерархию, существовавшую среди тварей, и их полное подчинения интересам рода.

Ремигий знал. Знал потому, что Эйзе был подчинен этим интересам, потому, что побоялся взять его с собой еще и потому, что понимал — Мышу прикажут и он последует за своими даже на смерть. А прыгать еще раз в огненную бездну воину пока не хотелось — ожоги еще не заросли. Хорошо, хоть этот надменный придурок не понимает, насколько он ненавистен Наместнику. Возмущенный недоверием сотника, Лис орал несколько часов, охрип, разбил в кровь костяшки пальцев. Эйзе смирно сидел в углу, иногда тихо уговаривая Рыжего успокоиться. А тот словно с цепи сорвался — визжал такие непотребные вещи, что в конце концов Альберик из-за двери раздраженно сказал:

— Да закрой рот, малыши недалеко, и только учатся говорить на нашем языке! Не в борделе же, уйми свой пыл!

Рыжий сразу замолчал, словно ему заткнули рот. Потом из-за двери послышались отчаянные всхлипывания, тихие утешения Эйзе. Сердце Альберика не выдержало — когда Лис нападал, он сопротивлялся, но сейчас дитинка плакала… В чулане обнаружился полный разгром, Лис, перемазанный в пыли и рыдающий в голос от обиды, и сердитый Мыш, он даже на старика не взглянул, вытянул за плечи Рыжего из пыльной каморки, посадил на ложе, начал слизывать слезинки с веснушчатых щек. Лис с тяжким вздохом приник к нему, прося утешения и поддержки. Старый раб вздохнул — воины, уже вполне взрослые, и такие детские обиды.

— Ну все? Я и так выпустил вас на час раньше, чем велено господином.

Рыжий взвизгнул и вылетел в сад, прямо на ледяную поверхность побелевшей от мороза травы, босиком, в тонкой рубашке, Мыш рванулся следом… Пока все успокоились, помирились, переоделись, прошло довольно много времени.

Осень в проклятом крае. Еще иногда тепло, но солнце садится все раньше и раньше, и раньше и раньше наступает ночь — время охоты тварей. Ремигий это отлично понимал, поэтому, как только удлинились тени на чуть подтаявшем снегу, он вежливо предложил продолжить завтра. Пока удалось добиться только одного — взять с Владыки тварей обещание, что на время переговоров нападений не будет.

— С обеих сторон! — упорно твердил зеленоглазый.

— Да…

«Нам бы еще этих двадцать упокоить с миром. Как раз сегодня срок…» Мысли воина были невеселыми — как-то зыбко все это было. Так сложно вспомнить, как это — когда мир… Впрочем, тогда можно будет забрать Мыша и уйти. Он не нужен более Империи. Хватит, отслужил свое… Теплое море, мордочка Эйзе, перемазанная в соке фруктов, его восторг при виде раковин на песке. Для него это будет новым и необычным — целый мир у его ног. И тепло, и защита… Вытравить воспоминания о былом. Заставить забыть прежнюю жизнь, его народ, который его предал.

Жутко понимающие глаза твари взглянули, казалось, в самую душу:

— Наместник, мы — не люди, но и не домашние звери, чтобы следовать за своим хозяином!

Ремигий вспыхнул — тварь прочитал его мысли. Впрочем, Мыш дал своему возлюбленному и защиту против подобного — казалось, тело Владыки источало тоску и боль. Тревога, смятение, испуг.

— Но вы отказались от Мыша, теперь мое право распоряжаться его судьбой — свое право вы уже использовали. Считайте, что он погиб в том бою. Его нет… Или был сожжен вашим непримиримыми…

Горько дрогнули губы надменной твари — удар был неожиданным. Они оба оказались без защиты, читая эмоции и мысли друг друга — такой вот хитрый дар дал Эйзе.

Торопливо произнеся формулу прощания, Владыка буквально исчез со своим отрядом в начинающихся сумерках. Ярре чуть качнул головой, посылая вслед за ними несколько воинов. Но Наместник остановил его:

— Не надо. Я не верю ни одному его слову, но они, похоже, в таком отчаянном положении, что не будут пытаться лишиться единственной надежды, что у них есть — на милосердие Императора.

— Больно оно им нужно!

— Да и не уследить за ними, ты сам все знаешь…

Опасно быстрые, отлично видящие в темноте, считывающие боль и муки, словно охотящийся хищник, выросшие в горах, которые непохожи на равнинную Империю. Слава Богам, что их всегда было очень мало. Иначе крови было бы немеряно.