Александра-К - Ненависть [СИ]

— Что творится сейчас в горах?

— Метель, похоже, перевалы уже занесло. Холодно. Я еще удивился, как они сумели спуститься вниз, словно сквозь горы прошли…

Ну, может и сквозь горы. Не покажи тогда Лис проход, не спасли бы безголового Мыша, сгорел бы, маленький…

Ярре отрицательно покачал головой, предупреждая приказ Цезариона:

— Господин, самому вам ехать нельзя. Могут выманивать, не в первый раз такое творят.

И услышал странный ответ:

— Я устал гоняться за ними, и прятаться от них тоже устал. Кто их предводитель?

— Зеленоглазый. Мы видели его, когда ездили за мальчиком…

Сотник выразился очень деликатно. Ярре был и его наставником. Разговоры о том, что Наместник бросился в огонь, чтобы спасти тварь от своих же, ходили так долго…

— Ладно, посмотрим, что там на самом деле. Собирай сотню, Ярре. Альберик, седлай коней…

Конечно, Наместник отлично слышал тихий писк из-за двери спальни. За это время он привык улавливать любые звуки, которые издавал Эйзе. Ремигий поднялся, заканчивая разговор.

— Все, пора…

Мыш сидел на полу, уже полностью одетый, перед ним была разложена его кольчуга и пальцами он осторожно касался меча… Воин отрицательно помотал головой:

— Мыш, ты никуда не едешь!

— Но…

— Ты не едешь! Все решено.

Бледное скуластое лицо обиженно вытянулось. Ну вот, заплачь еще… Можно взять его, конечно, люди — то не поймут, но сверхчувствительные твари. Уловят запах, мысли, движения. Для них он — отступник и предатель. Обидят, доведут до слез. Бояться за жизнь, конечно, не надо — посольство все-таки, но вот…

— Мыш, нет!

Мгновенное неуловимое движение, свистнувший возле виска кинжал. Юный воин пытался убедить.

— Нет… Я не могу нормально думать, если ты будешь рядом… Ты же хочешь мира для своих?

— Дааа…

Мыш, мордочка моя скуластая, любимый мой. Да ведь жутко подставлять тебя под мечи людей и своих же. Ведь случись какая заварушка — никто не защитит. Лучше сиди дома и охраняй малышей…

Эйзе понял, синие глаза загорелись сердитым огнем. Но… воин прав по большому счету. Как примут его родичи, знающие, что он стал игрушкой человека, неясно. И ведь никому не объяснишь, что это уже давно не так, и рядом с Цезарионом он давно находится добровольно.

Ремигий торопливо натягивал доспехи, поминутно взглядывая на Мыша — то ли запереть для верности — ведь может вырваться из дома, а до предместья всего час пути на коне. И Альберик ему не указ.

Поэтому, обдумав эту возможность, воин просто прихватил своего возлюбленного и, нежно целуя, затащил в чулан с оружием. Мыш слишком поздно понял, что затеял коварный Ремигий и заорал изо всех сил, от обиды и ревности, но человек уже захлопнул дверь и торопливо запер ее.

— Потом, попозже, Альберик выпустит…

Мыш молча колотился в дверь, пытаясь высадить ее. Но дом Наместника мог выдержать и небольшую осаду, а не только хрупкие плечи Мыша.

Из коридора неслась бешеная ругань и слышался грохот. Причем, кто именно орал там, было непонятно. Но дверь в спальню внезапно распахнулась, и Ярре втащил бешено орущего и отбивающегося от него Лиса. Причем, если человек жалел лишь немного отошедшего от всего юношу, то Рыжий равлекался по полной программе-кусался, больно цапарался, колотил своего врага пятками по ногам, пытаясь вырваться. То, что Лис визжал при этом, можно было спокойно повторить на плацу при разборе большой неудачи. Солдаты бы все поняли правильно. Такого непотребства из уст нежной игрушки Ремигий просто не ожидал. Но зато быстро сообразил, что делать: быстро отомкнул на краткое мгновение дверь, и Ярре затолкал в чулан еще и Лиса, у того от бешенства на губах уже пена выступала. Дикий визг, последнее забористое ругательство, да такое, что у Наместника кровь застыла в жилах, грохот падающего тела — сотник просто забросил своего возлюбленного в открывшийся проход. И долгожданная тишина.

— Что случилось-то? — Голос Наместника хорошего не сулил.

— Простите, господин, но он словно взбесился, когда услышал, что мы едем на переговоры. Рвался со мной.

Тихий шорох за дверью — твари внимательно прислушивались к разговору.

— Даа, надо завести помещение для заключения — ведь замки повыбивают.

В чулане началось какое-то движение, послышался звук поцелуя. Ярре заметно побледнел — не хватало еще, чтобы безумный Лис соблазнил Мыша господина.

— Вот и ладно, как раз Лис научит Эйзе новым штучкам, пока мы будем в отъезде, — голос Ремигия был страшно ехидным, он прекрасно понял, что это провокация, подготовка к попытке вырваться наружу.

— Но… — Эйзе едва не плакал за дверью.

— Мыш, Альберик выпустит вас через пару часов. Так что уж постарайся мне не изменять пока. А вечером я вернусь… Хорошо?

Обиженное молчание. А потом грязное солдатское ругательство, принесенное ясным звонким голосом. И как бы это был не невинный Мыш!

Ярре виновато смотрел на господина — похоже, Лис сумел многому научить своего соотечественника.

— Да ладно, поехали уже. Приеду вечером — накажу…

И в голосе воина дрогнуло сладкое обещание…

Все было верно — практически в часе езды от города, в поле возле поста воинов стоял шатер тварей и несколько оседланных коней было привязано к подобию коновязи.

Услышав стук копыт, из шатра навстречу приближающимся всадникам вышел высокая зеленоглазая тварь. Еще несколько воинов в отдалении — и все. Небольшое же посольство!

«Мы не можем подставить под ваши мечи своих воинов!» Ответ пришел почти сразу, как только Наместник удивился странностям тварей.

Зеленоглазый гордо держал светловолосую голову, на платиново-светлые волосы падали снежинки и терялись среди белесых прядей и не таяли — так холодно было в поле.

Ремигий подъехал ближе, спешился. Ему тоже было невыносим холодно — для приема посла пришлось надеть форму, и теперь коленки отчаянно мерзли, высовываясь из-под подола туники. Да еще эти идиотские сандалии — прямо голыми ногами на снегу! Вот ведь напасть — стоит еще и носом захлюпать при встрече с послом. Мысли были глумливые и непотребные — зная о возможностях тварей чувствовать собеседника, свои мысли Наместник выдавать не собирался.

Жестокие зеленые глаза немного удивленно мигнули. Никто не хотел приветствовать друг друга первым. Но было надо… Обоим.

И все же… Платинововолосая голова внезапно склонилась первой. В легком поклоне. Тускло и зло сверкнул камень в обруче в волосах.

— Я благодарю Наместника за спасение жизни моего сына. И соболезную из-за гибели его людей. Я надеюсь, что подобное более не повторится.

Удар твари оказался метким — воин снова увидел окровавленные тела на чисто-белом снегу. Оказывается, можно и так причинить боль — заставить вспомнить. Чтобы больше не повторялось. Что ж… Из-за этого можно и стерпеть. Отрицательное движение головы в сторону обнажившего меч Ярре — сотник тоже отлично услышал сказанное и тоже был ужален злобной тварью.