Александра-К - Ненависть [СИ]

− Малыш, мне Ярре рассказал, что случилось, что тебя оскорбили, что ты рукой оружие искал. Только не размахивай им зря.

Мышонок напряженно спросил:

− А если против тебя?

Наместник ответил горько:

− Если против меня — то мне уже будет все равно. Это смерть в любом случае.

Мышонок опустил голову, сглотнул горький комок в горле. То, что через три дня отправляться на границу, что опять разъезд погиб, Ремигий не стал говорить. Ненависти не было, просто горечь. Мальчишка не виноват — война…

Раб развязал веревку на ножке мышонка, спокойно сказал:

− Все. Если подарки кончились, то пора есть.

Мыш удивленно взглянул на воина, тот засмеялся — старый раб явно взялся за воспитание дикой твари. Эйзе увлеченно жевал пирог, зажевывал его сыром, запивал молочком. Старика он не стеснялся, как ни странно, а воин старался не глядеть в сторону мальчишки, чтобы не смущать. Он слишком наголодался, да и в последние пять дней очень стеснялся что-либо просить. Конечно, насытившись, твареныш заснул прямо за столом. Старик тихо сказал:

− А я его хотел еще заставить искупаться — весь в земле перемазался.

Ремигий засмеялся:

− Теперь уже завтра. Пусть спит. Он в пути сильно намучился. Прошу — не ругай его сильно, он многого не понимает, не надо обижать малыша.

Старик кивнул:

− Да, как прикажете.

Наместник вздохнул, осторожно поднял мальчишку на руки, понес в спальню. Раздел осторожно, уложил, закутал в одеяла. Усмехнулся — мальчишка отчаянно боялся, что силком потащит на ложе. А сам засыпает, еще до него не добравшись. В паху опять привычно заныло. Ладно, сегодня можно. Мыш уснул, Альберик за ним приглядит, а до утра воин уже вернется. Смешные заботы — не дать повода обидеться и обеспечить присмотр, как маленькому. В конце концов, сколько можно терпеть…

Дорога в веселое заведение давно знакома, маленькая дверка в заборе. Городок пограничный — не принято выставлять подобное. Зато внутри — все по образу и подобию имперских шикарных борделей. Сад, большая приемная, тихие звуки цитры — кто-то из девочек упражняется. Понятно, что дорогое удовольствие — хорошая девушка, умеющая и развлечь, и поболтать о чем-то легком, если будет на то воля купившего ее ночь. Хозяйка расплылась в улыбке — то, что принесло самого Наместника, было доложено еще при входе в калитку. Редко бывает, а так ничего — девчонок не бьет, платит хорошо. Каждый раз подавай ему новую — ну, это дело его. Хозяйка уже утратила блеск молодости, а так — еще вполне… Правда, нравы она поддерживает весьма строгие — и в заведение не так просто попасть, а уж, если отличился пьяным дебошем, то потом калитка для тебя закроется навсегда.

Ладно, разговор идет забавный — Наместник неожиданно изменил своим вкусам, просит на ночь опытного мальчишку. Хозяйка немного замялась — Наместник такого ранее никогда не просил, но мало ли что придет в бешеную голову Цезариона на ночь… Спокойно кивает:

− Да, мы можем исполнить желание гостя, юношей у нас немного, но вы можете выбрать по своему вкусу…

Воин немного неловко пожимает плечами:

− Вкус здесь не при чем — мне нужен молчаливый и умелый мальчишка, вот и все.

Брезгливость переполняет все существо Наместника, ему очень неприятно, но и терпеть больше невозможно. Конечно, можно было бы и прихватить очередную девчонку, но потом снова терзать Эйзе из-за своего неумения? Хозяйка покорно склоняет голову:

− Как прикажете… − И уже более жестко — к распорядителю: − Приведи Рыжика, если господину понравится, то он будет с ним этой ночью.

Тихо скрипит дверь — ну и что за Рыжик? Юноша немного напряженно смотрит на воина. Рыжие длинные волосы, спереди заплетенные во множество косичек с бусинками, сзади — просто распущенные, немного вьются на концах. Лицо непонятное — сильно накрашено, яркие карминовые губы, нарумянены щеки, бледная кожа возле губ и подбородка. Глаза славные, серые, при рыжих волосах должны быть веснушки возле глаз и на носике, но так все сильно замазано гримом. Очень изящный. Если Эйзе угловат и немного мосластый, то Рыжик сложен очень изящно, он более похож на девушку, чем на мальчишку. А может, просто хороший грим и умело подобранная одежда. Красивые кольца на тонких пальцах, браслеты на запястьях. На шее — дорогое ожерелье. Мальчик пришел во всей красе. Сбрасывать цену при таком красавце просто невозможно. Видимо, на то и расчет. Ладно, Рыжик так Рыжик…

Юноша, что-то непринужденно щебеча, ввел воина в свою комнату. Ничего необычного — для любви с мальчишкой тоже нужно широченное ложе, пара кресел, маленький туалетный столик, обеденный стол, уже накрытый: вино, фрукты. А вот необычное − какие-то плетки в углу. Воин изумленно приподнял брови, мальчишка пожал плечами — у господ бывают разные причуды. Он спокойно смотрел на немного смущенного Ремигия. Тот молча сел в кресло, взял кубок, юноша осторожно налил ему вина. Мальчишка терпеливо молчал, ожидая, когда господин прикажет ему приступить к работе…

Воин потягивал вино, он был совсем растерян. Прикосновение к Эйзе приносило жар тела и бешеное желание, здесь не было ничего — странный юноша, чересчур накрашенный, забавная мордашка. Не было совсем ничего. Просто отвращение к нему и к себе. Юноша, почувствовав что-то, мягко спросил:

− Господин желает чего-то необычного? Или мне развлечь вас — почитать стихи, сыграть на флейте?

Воин отрицательно покачал головой. Мальчик усмехнулся, осторожно прикоснулся к фибуле, стягивающей на плече края плаща Наместника. Тот тихо сказал:

− Нет…

Юноша осторожно присел к столику, почти рядом с воином, но не касаясь его. Уж что он подумал — Боги знают. Но он терпеливо ждал. Наместник внезапно решился:

− Я не хочу тебя… Но из похода я привез мальчика, дважды я пытался быть с ним, но выходила только боль, я рвал его тело. Мне нужно понять, как войти в его тело, не причинив вреда, как дать ему радость…

Юноша глубоко вздохнул, видимо, для него это было очень необычно. Потом осторожно спросил:

− Господин, до встречи с вами он был девственен или был какой-то опыт?

Воин горько вздохнул, — до встречи, — кровавые ссадины и царапины, плач сквозь стиснутые губы: «Молю, убей!» Покачал головой:

− Нет, опыта не было. Он совсем ничего не умеет…

Юноша молчал, видимо, пытался подобрать слова — не каждый раз грозный Наместник признается в таком. Потом так же осторожно спросил:

− Что же вы хотите от меня, Господин? Просто советов или мне показать, что делать с ним?

Воин закусил губу от бешенства, но ответил:

− Мне нужно показать — я должен понять, что делать, чтобы не было больно.

Глубокий вздох в ответ:

− О, господин, тому, кто принимает, всегда больно, особенно в первый раз, когда тело еще не привыкло к подобному…