Александра-К - Ненависть [СИ]

Воин проснулся очень рано, тихо приподнялся, мышонок сонно пискнул, Ремигий осторожно переложил его на свое нагретое место, укрыл меховым одеялом, сверху своим плащом. Мыш что-то пропищал и снова провалился в сон. Теперь будет спать долго — никто не будет устраивать утренние побудки, с криком влетать в палатку. Бедный Альберик, теперь все шалости мышонка достанутся ему. А он может придумать столько всего! Воин усмехнулся, тихо вышел из спальни.

Альберик нашелся на кухне, что-то торопливо нарезал к завтраку господина. Давно заведенный обычай — утром воин получает завтрак из рук своего раба. Сколько раз Ремигий не говорил, что негоже его кормить, словно малого ребенка, старик пожимал плечами и продолжал делать то же самое. Для старого раба Наместник продолжал быть малым неразумным ребенком. Да вот сейчас добавился еще один и очень непростой. Да уж.

Старик удивленно взглянул на улыбающегося Ремигия, так давно на суровом лице воина не было такого немного беззащитного и нежного выражения.

− Альберик, малыша не буди, пусть отоспится и отдохнет. Покорми его обязательно. Он постоянно есть хочет. И еще, постарайся без необходимости к нему не прикасаться, он тварь все-таки, не любит прикосновений.

Про мышиные шалости он говорить не стал, может, обойдется… Да уж… Надежды…

Весь день Наместника всегда был расписан, и он отчаянно долго тянулся, потому что Наместник думал только о том, как скорее вернуться домой. Никогда не хотел и не считал дом в крепости своим, но сейчас очень хотелось придти и увидеть свою радость ненаглядную. И, скорее всего, выслушать упреки Альберика — мышонку очень не повезло, старый раб и с Ремигием справлялся, а уж мышиные шалости будут отслежены и ликвидированы. Хотя…

Наместник почти вбежал в дом, но в комнатах царил порядок, никого не было. Томимый неприятными предчувствиями, воин пошел искать кого-нибудь. Еще из коридора, ведущего в кухню, он услышал звонкий голосок, непрерывно что-то болтающий. Ремигий осторожно приоткрыл дверь. Картина умилительная — умытый, тщательно причесанный, аккуратно одетый Эйзе сидит на высоком кресле, болтает ногами и весело что-то рассказывает. В руках — огромный кусок пирога, от которого он все время откусывает, мордочка перемазана в начинке из ягод, вид презабавный. Альберик на соседнем столе что-то режет — похоже, готовит еду. Судя по запаху в кухне — пироги испекли недавно, видимо, для того, чтобы побаловать мышонка. На скрип двери оба одновременно повернули головы, воин немного неловко протолкнулся в кухню.

Эйзе сразу притих, старик как-то таинственно улыбался. В общем, похоже, все-таки что-то произошло. Мышонок быстро встал с кресла, шагнул к воину и внезапно начал падать вперед, Ремигий успел шагнуть к нему и подхватить на руки. Причина падения стала ясна, как только воин поднял мышонка с пола: поверх сапожка была завязана веревка, а второй конец ее был привязан к ножке кресла. Воин в бешенстве взвыл:

− Альберик, зачем привязал его? Это еще что?

Эйзе тихо зашипел, старик хмуро ответил:

− Я весь день за ним по дому бегал. Так проще — он никуда не уходит. Эйзе, сам расскажешь или я?

Воин почувствовал неприятное замирание возле сердца, мышонок, похоже, отличился опять. Но сделал-то что? Эйзе глубоко и покаянно вздохнул:

− Я разбил две большие вазы в приемной.

Воин посмотрел на старика безумным взглядом — вазы были дорогущие, подаренные Императором, и Альберик таскал их за собой на протяжении всех походов. Так, Мыш нашел себе развлечение, слава Богам, что не поранился. Воин тихо спросил:

− Все?

Сил говорить просто не было. Старик пожал плечами — видимо, ожидал более сильной реакции от утери родных и близких ваз. Эйзе совсем тихо сказал:

− Подрался с собакой во дворе…

Воин, уже туго соображая, вспомнил, что во дворе жила какая-то крупная собака для охраны, он даже клички ее не знал. Сам собой выскочил идиотский вопрос:

− Зачем?

Мышонок глубоко вздохнул:

− Хотел поиграть, а она попыталась укусить и бросилась…

Да уж, Альберику явно досталось за сегодняшний день. Ремигий переспросил:

− Все?

Старик переглянулся с мальчишкой, тот хмуро продолжил:

− Упал с дерева…

Воин с тревогой взглянул на старика, тот усмехнулся:

− Лоб разбил, содрал коленки…

Ремигий только покачал головой, слава богам, живой остался. А ты чего хотел — запереть дикое животное в городском доме? Вазы, собаки, дерево. Хорошо, не лук и стрелы. Ладно, пока хотя бы так. Мышонок смотрел явно виновато, воин укоризненно покачал головой. Ну что говорить — ведь подарки принес, как ему после всего отдавать? Альберик мягко попросил:

− Господин, не надо его наказывать. И так весь в синяках — бодягой полдня на лице сводил, а на теле живого места нет.

Эйзе недовольно пискнул, старик тут же сунул ему в руку еще кусок пирога:

− Ешь и молчи побольше…

Похоже, старый раб решил мышонка откормить. И правда, слишком худой, слишком голодный. Да уж, украшение ложа Наместника. Горюшко синеглазое…

Ладно, хвалить, видимо, не за что, но и не натворил чего-то ужасного. И это уже хорошо. А значит, можно отдать подарки. Ремигий открыл большую корзину, которую втащил в кухню. Эйзе тут же заинтересованнно заглянул в нее. Пара теплых башмачков из меха, совсем крошечные — воину пришлось показывать размеры ножки, благо, что помнил, что маленькая ступня полностью помещалась в его ладони. Пара теплых меховых расшитых безрукавок — это для Альберика. Несколько простых рубашек, штанишки из льна, мягкая курточка из кожи. Местные жители давно одевались почти неотличимо от Тварей — все-таки холодный край, только воины Империи ходили в туниках, хотя даже летом жестоко мерзли. Игрушечный лук с затупленными стрелами. Эйзе надулся — он не ребенок. Мишень к нему. Мыш тут же заинтересовался, − куда повесим, как стрелять. Старик с улыбкой смотрел на них — непонятно, кто был более счастлив подаркам. Теплый меховой плащ с затейливой вышивкой. И… воин, немного замявшись, все-таки достал из корзины два браслета на тонкие девичьи запястья. Это у людей. У тварей же — как раз на руку молодого воина. Эйзе тут же сжался. Старик неожиданно сказал:

− Хорошие поручи, защитят от удара мечом по запястью.

Мышонок неуверенно протянул руку, взял золотые безделушки, начал рассматривать. Ремигий с благодарностью взглянул на Альберика — он не дал разгореться ссоре. Воин, и правда, подбирал безделушки для защиты рук мышонка, ну кто же виноват, что у тваренка тонкие запястья. Меч… Из обнаруженного схрона. У тварей мечи намного легче, Эйзе тяжеловато было бы управляться с мечом людей. Все руки бы повывернул. Мышонок резко поднял глаза, губы отчаянно дернулись. Воин мягко сказал: