Александра-К - Ненависть [СИ]

— Мыш, не надо бояться — это всего лишь предостережение, но никак не приказ об отставке или обезглавливании.

— Из-за того, что я — тварь?

— Нет, из-за того, что я смог полюбить кого-то. Ревность… Знаешь, что это такое?

Мыш отрицательно мотает головой, боги, да откуда ему знать-то — он ведь еще очень юный, просто никогда еще такое не переживал. Горечь и боль. Ну что ж, и Солнечноликому стоит иногда ощутить обычные чувства. Мыш тихо говорит:

— Если он гневается, что я низкого рода — это не так, просто я — одиночка-все остальные давно мертвы.

Глухой ответ:

— Да какая разница, теперь-то? Только не вздумай убегать из-за этого, хорошо? Давай еще запомним с тобой — не верить, что умер, жить долго, не пытаться убить себя и не бросать просто так… Договорились?

Эйзе вздыхает — не сбегать… А иногда хочется не только сбежать, а вообще ничего не видеть.

Ремигий мрачно улыбается — он почти дословно перевел древнюю клятву Огня для супружества на более простой язык, понятный Мышу. Ладно, а вот это ему знать совсем не обязательно. Пусть так будет.

Второе письмо, с границы, значительно более тревожное — там опять зашевелилась сопредельная сторона — меньше недели прошло, еще договор не утвердили, а туда же. Ехать надо. Воин осторожно отпускает Мыша на край ложа, мягко просит:

— Мыш, позови Ярре — похоже, ему надо будет на границу ехать…

Мыш торопливо натягивает какую-то одежонку, вылетает за дверь. Грохот, звон — коленкам Мыша явно не поздоровилось. Ремигий тяжко вздыхает — ну когда он научится ходить, а не бегать. Ладно, все впереди, только бы рядом был, не убегал.

Сотник заходит почти сразу, видимо, где-то недалеко был.

— Что, плохие вести, господин?

— Солнечноликий недоволен мною — Эйзе не человек, это он порицает. На границе неспокойно — ехать надо. Я не могу.

— Значит, поеду я…

Сотник рад в душе — сегодняшняя ночь показала, что больше он с Лисом не должен находиться так близко. Иначе неизбежная развязка — бешено отбивающийся от его домогательств Лис, плач, стоны, боль. Пока можно еще себя сдерживать — разорвать ту связь доверия, что возникла между ними. Ему нужен другой человек. Молодой, добрый, веселый, который будет баловать и нежить, который не будет знать о его прошлом.

Наместник кивает:

— Да, больше некому…

Лис еще ходить не может, сотник уже привычно волочет в комнату поднос с едой. И слышит странные звуки — юноша напевает, сотник потихоньку заглядывает в комнату — Лис полулежит на подушках, волосы заплетены впереди в несколько косичек, сзади — тшательно расчесаны. Рубашка другая, какие-то кружева на ней — юноша явно старается немного украсить себя. Как же быстро вернулось вот это привычное кокетство, изящное заигрывание. Лис поворачивается, улыбается Ярре.

Сотник осторожно ставит поднос на стол.

— Лис, я завтра уезжаю на границу дней на десять… — страшно говорить, страшно, что ответит Лис.

Юноша резко поворачивается, морщится от боли — ему еще нельзя так делать. Ни слова в ответ, только глаза начинают наливаться слезами.

Сотник присаживается рядом и просто молчит. Что говорить — приказ. Да и так бы поехал — Наместник еще в очень плохом состоянии…

Рыжий внезапно поворачивается к нему:

— Струсил, сотник?

Молчание в ответ. Да, струсил. Не хочется превращаться в полубезумного от любви. Достаточно того, что Наместник прыгнул в огонь из-за твари и, не попустите боги, как бы жестоко не поплатился за это. Еще немного — и неизбежное случится.

Лис презрительно смотрит ему в лицо, губы злобно и неприятно кривятся.

— Все вы такие… Трусы… Лишь бы получить свое, а что будет потом — никому не интересно. И ты — такой же… Бежишь?

Ярре молчит. Да, бежит. Через десять дней он вернется, Лис окрепнет и не будет нуждаться в его присутствии ночью и отвыкнет от него. И Ярре не станет обременять юного Лиса своей жизнью и своими чувствами. Лис внезапно тянется к нему, пытается обнять. Очень осторожно сотник отстраняет его руки. И слышит грубое ругательство, произнесенное с южным акцентом. Сотник буквально замирает — он немало слышал в казармах, но это произносит Лис, тварь, не человек. Ярре поворачивается к Лису — юноша смотрит с яростью. Серые глаза сузились, лицо бледное, ярко выделяются веснушки на носике и скулах. Ярре резко встает, выходит из комнаты. Повадки бордельной шлюхи внезапно прорвались в поведении рыжего и прошлое так страшно проявило себя. Он не видит, как Лис валится ничком на кровать и сжимается в комок — он растерян, он не знает, что делать.

Навстречу сотнику пробегает Мыш, зло шипит:

— Что ты сделал ему, он плачет от боли?

Сотник молча пропускает его, твердым шагом идет в спальню Наместника — Ремигий вопросительно смотрит на него.

— Я выезжаю завтра. Сутки на сборы…

Громкий, отчаянный плач из комнаты Лиса.

— Что еще случилось? — голос у Наместника усталый — только что-то уладилось с Мышом — рыдает Лис.

— Ничего… Из-за моего отъезда.

— Успокой его… Ему нельзя много плакать — он очень слабый.

— Нет. Я не могу пойти туда… Господин, я возвращаюсь в свой дом.

Цезарион молча пожимает плечами — как заставить человека полюбить тварь, да еще юношу, да еще с таким прошлым…

— Хорошо, возвращайся.

Жестокий укус в пальцы — Черныш подобрался, как всегда, незаметно, и теперь злобно грызет пальцы сотника, зубки маленькие, но очень больно. Ярре пытается вырвать пальцы, но малыш держит крепко и довольно зло рычит. Наместник сердито говорит:

— Оставь его, пойди утешь Лиса — он плачет…

И невнятное в ответ:

— Он виноват. Не могу утешить…

Сотник вскрикивает от неожиданной боли — Черныш прокусил ему палец до крови. Ярре зло говорит:

— Да отстань ты от меня, ради богов! Не твое дело!

— Он сильно плачет, зачем обидел?

Наместник растерянно спрашивает:

— Черныш, откуда ты знаешь слова людей?

Сердитое ворчание в ответ — видимо, слов немного, Беленький что-то невнятно лопочет, тоже старается сказать. С ума сойти — детки-то с сюрпризами.

С кухни доносится голос Альберика:

— Черныш, куда тебя унесло — пирожок готов!

Малыши тут же выносятся из спальни. Сотник зло шипит и вытирает пальцы от крови. Рыдания Лиса стихают, но что-то слишком тихо сразу стало. Ярре быстро кланяется и торопливо уходит — ему еще надо забрать свои вещи. Наместник довольно ехидно усмехается — знаем мы эти вещи — побежал смотреть, что с его возлюбленным Лисом.

Побежал-побежал… В спальне тихо, Лис лежит, уткнувшись в колени Эйзе, тот гладит его по спутанным волосам. Сотник останавливается, вопросительно глядит на мальчишку — тот сердито говорит:

— Сознание потерял, зачем его до такого довел?