Александра-К - Ненависть [СИ]

— Ты себя заморить собираешься — Ярре порадовать видом скелета и бледной кожей?

Лис молчит.

— Лис, что происходит? Почему не ешь? Ну так же нельзя, Лис.

Ли пытается вырваться — но не получается — он сильно ослабел за это время.

Эйзе трясет его за плечи:

— Эй, опомнись! Ты же воин, все-таки, может, вспомнишь об этом, наконец? А?Лис, ты что с собой творишь?

— Не трогай меня. Ничего не хочу…

— Лис, Ярре вернется через неделю — о чем горевать-то?

— Он не захочет меня…

— Такого — нет, конечно. Ты же совсем слабый стал — что ж он, зверь, что ли, чтобы полубольного на ложе тягать? Лис, есть надо и двигаться — ты совсем белый стал, одни веснушки торчат.

— Не хочу…

Мыш вдруг встает и поднимает на руки рыжего — он очень похудел, и для Эйзе не представляет труда это сделать. Он несет покорно повисшего на его руках Лиса и вдруг со всей силы приподнимает и бросает его в ледяную воду бассейна. Рыжик визжит от неожиданности, начинает беспомощно барахтаться на поверхности, отфыркиваясь. Неожиданно изворачивается, выскакивает из бассейна и несется за убегающим Эйзе. С одежды ручьем течет вода, но Рыжик этого незамечает — ему надо догнать Эйзе и отомстить. Лукавый Мыш сумел пробудить в нем хотя бы чувство гнева. Лис все-таки догоняет его, хватает за руку, волочет к бассейну, Эйзе сопротивляется, но не сильно стараясь, в итоге — он тоже летит в холодную воду. Лис вдруг как-то неуверенно смеется. На писк прибежал Альберик, ахнув, вытаскивает Эйзе изводы, бежит в дом за теплыми плащами, натягивает их на мокрых и замерзших тварей, тащит на кухню — слава богам, по дороге никто не попался. Загоняет близко к очагу, заставляет быстро раздеться, приносит сухую одежду, накидывает на них сухие плащи. Мыш только смеется. Лис робко улыбается — он словно проснулся после долгого и тяжкого сна. Альберик наливает горячий отвар из ягод — попить, чтобы не простудились. А Лис вдруг робко протягивает руку за кусочком сыра и хлебом. Старик быстро сует ему в руку еду, не попусти боги, снова расхочет. Но юноша начал жевать, совсем голодный, извел себя, жадно глотает. Эйзе только улыбается — небольшой насморк — невеликая плата за пробуждение Лиса. И громко чихает — все-таки, промерз.

Рыжий неуверенно смотрит на него, продолжая жевать хлеб.

— Лис, ну что ты удумал?

— Я не хочу, чтобы он был со мной. Пусть я буду страшный, и он не захочет меня.

— Не понимаю — почему?

— Боюсь…

— Чего же? Ярре никогда тебя не обидит.

— Нет, не его. Не хочу, боюсь… После той ночи боюсь — боли боюсь.

— Лис, но ты же влюблен?

— Да, но я боюсь, что он захочет меня. Я не могу!

— Лис, Лис, погоди — ты же можешь поговорить с ним после возвращения. Лис, он — не насильник и не злодей, он влюблен в тебя и не причинит зла…

Лис опять начинает безутешно рыдать. С ума сойти можно. Любить и бояться.

Ярре после встречи с отрядом тварей долго не мог успокоиться — он не ожидал, что твари пропустят людей без боя. Они по-прежнему очень торопились, но утреннее просишествие выбило всех из обычной колеи — что хотели твари, почему они отступили? Даже Ярре не понял, что предводитель тварей сумел услышать чужака только потому, что горький его призыв: «Лис!» оказался настолько сильным, что Тварь прочел его эмоции и мысли. И отступил, признав правду происходящего. Впервые за всю историю войны встреча не завершилась стычкой.

Обычная привычная работа — с дороги — сразу в бой. Крепость еще держалась — стены были в нескольких местах второпях залатаны — видимо, пробивали их уже не раз, но над крепостью реял стяг Империи, а на стенах стояли воины Империи. Увидев вылетевший на всем скаку из леса большой отряд, нападающие мгновенно исчезли, словно и не было их. Побросали стенобитные машины и часть имущества и исчезли. Но так даже и лучше- воинов Ярре терять было нельзя. Комендант, весь перевязанный, видимо, мордобой, учиненный Наместником, привел к ожидаемому, довольно четко доложил, что напали неожиданно, поскольку договор еще был не подписан Имератором, то решили, что можно еще покуражиться.

— А Наместник?

— Ранен…

— Понятно.

Да уж понятно, сиганул из-за твари в огонь… Ладно, что говорить теперь — случись что с Лисом — куда угодно полезешь, чтобы спасти. Ярре молча рассматривает карту — надо завтра проверить весь путь до границы — еще не хватало, чтобы снова напали после ухода отряда. Солнечноликий недоволен будет. Наместник со своим Мышом как с ума сошел — ему, кроме Эйзе рядом, больше ничего и не надо. Опомнится, может быть… Нудная привычная работа — проверка оружия, сбор снаряжения — завтра надо выступать к границе. И одна постоянно сверлящая мысль — как там Лис, что с ним? Так плохо расстались, так больно было. И обещание вернуться — ну куда же теперь деваться…

Лис просле встряски, которую ему учинил Эйзе, немного ожил. Мелкие принеслись тут же, как только поняли, что в ними сейчас поиграют. Они вообще быстро соображали. Притащили чуть подросших фазанят — они их таскали на руках постоянно, как курята не передохли от такой заботы — непонятно, но зато внимание тварят было сосредоточено на них и нападения на дом и людей прекратились. Одно плохо — теперь клетка с фазанятами путешествовала за ними везде, где бы они не спали, и хозяевам комнат приходилось это терпеть — ночи уже стали холодные, загон не подходил. Наместник, правда, уже грозился оторвать головенки фазаньим детям и сделать из них жаркое, но это больше в сердцах — он не любил ранних побудок, а эти начинали орать с самого утра. Лис бледно улыбнулся, когда по его плечам начали путешествовать пушистики. Берси опять вцепился в пальцы Лиса — видимо, никакими средствами его от этого отучить было нельзя. Отцеплялся он только по причине вкусненького пирожка от Альберика, или если Моди звал его пограть. Мелкие совсем освоились, и иногда казалось, что ими был заполнен весь дом — так быстро они перемещались и тихо шкодили. Правда, крупного ущерба не наносили — так, пара перевернутых и разбитых горшков, потревоженный сон Ремигия. Лис пытается улыбаться, а раз он не возражает, то Моди тут же залезает ему на колени — у него свои идеи, как у Берси — чужие пальцы помусолить, так здесь — обязательно приласкаться и прижаться покрепче. Лис со вздохом обнимает мелкого — куда деваться. Эйзе пожимает плечами, настроение Лиса ему не нравится по-прежнему, ну что делать, хотя бы так. Но в дурной голове Мыша созревает очередная идея — люди из дома уже ушли, можно вытащить в сад украшения и косметику Лиса и попробовать его накрасить — посмотреть, как будет с краской. То, что Ремигий запретил краситься ему, Мыш не забыл, но Лиса запрет не коснулся. Лис только вздыхает — Эйзе после всего случившегося полон сил, а ему ничего не хочется. Он боится, очень боится, он сам хотел, чтобы сотник обратил на него внимание и почувствовал желание касаться и ласкать его тело, а теперь, добившись своего, он отчаянно боится продолжения своих игр с человеком.