Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

…Боги, ну пожалуйста!

Ашезир вздернул Данеску за плечи, несколько раз ударил по щекам.

— Вставай! Просыпайся!

Она что-то промычала, на несколько мгновений приоткрыла веки, затем они снова опустились.

— Нет, нет! — кричал Ашезир. — Не вздумай спать! Стража!

Один из воинов заглянул внутрь.

— Мой принц, что прика…

— За лекарем, быстро!

Стражник исчез, Ашезир же, придерживая Данеску, сжал ее щеки, потянул за нижнюю челюсть, приоткрывая рот, затем просунул пальцы внутрь и с силой надавил на корень языка.

Спустя несколько мгновений раздался вожделенный звук рвотных позывов.

— Ну же, давай, давай… — приговаривал Ашезир.

Наконец на его руку выплеснулась вонючая жижа, смешанная с остатками еды.

Лишь бы не было поздно… Сколько дней она пила «колыбельную»?

— Сколько дней ты это пила?! Это молоко?! Отвечай! — рявкнул он и снова шлепнул ее по щеке.

— Н-не зна… П-пять… семь… — пробормотала Данеска и снова закрыла веки, повисла на его руке.

Для усыпления требуется десять… Может, не все потеряно? Если она, конечно, ничего не перепутала… хотя могла. Ласковый яд… люди умирают не от него, а от истощения, ведь в беспробудном сне они не могут ни есть, ни пить. Воду и жидкую кашицу получается вливать в отравленных около недели, а дальше несчастные настолько цепенеют, что не могут даже глотать…

Ашезир дотянулся до графина с водой, понюхал его: вроде все нормально, никакого запаха, но… кто знает?

Отпустив Данеску — она тут же осела на пол, но сейчас это было неважно, — он ринулся в свои покои, схватил там наполненный наполовину кувшин и вернулся. Поднял жену на ноги, разжал ей рот и силой влил воду.

Снова пальцы на язык, снова дурнопахнущая жидкость стекла по руке. Хорошо…

…Еще, давай еще, ну же! Исторгни эту гадость!

Лишь бы не поздно…

В покои влетели два лекаря, за ними ввалился отец. Конечно, императору сразу обо всем сообщили.

Врачеватели приняли Данеску из рук Ашезира, и старший из них — Цашит — спросил:

— Что случилось?

— Кажется, это была «колыбельная»… Ее подмешивали в молоко… — прохрипел Ашезир.

— Сколько дней?

— Принцесса сказала, что пять или семь, но… легко могла напутать.

— И напутала, похоже, — сказал младший лекарь. — Судя по ее состоянию…

Данеска и впрямь уже почти не отвечала на тычки, потряхивания, оплеухи. Врачеватели, как до них Ашезир, старались вызвать рвоту, но изо рта жены вырывалась лишь полупрозрачная жидкость.

— Больше ничего сделать нельзя, — Цашит покачал головой и уложил Данеску в кровать. — Можно помочь… вливать в рот бодрящие отвары и открыть окно. Свежий воздух полезен. Но больше ничего. Только ждать. Она либо проснется, либо нет. Противоядия сейчас не достать.

Его не достать… Древа Ихитшир истекают целебным соком лишь по весне, и этот сок нельзя хранить более десяти дней — дальше он теряет все чудодейственные свойства, даже в холоде.

— Тупое ничтожество! — прорычал отец и подлетел к Ашезиру. — Как ты это допустил?!

В челюсть словно молот врезался, и Ашезир отлетел.

Впервые отец ударил его по лицу не ладонью, а кулаком, впервые ударил при подданных и, пожалуй, впервые ударил за дело. Ведь именно он и был виновен в случившемся. Разве не видел, какая Данеска вялая, сонливая в последнее время? Она списывала все на погоду, на тоску по родине — он ей верил, но это не оправдание.

Император прав, в кои-то веки прав: Ашезир — ничтожество! Он же обещал, обещал Дикому… Виэльди… что не обидит его сестру! В итоге даже защитить ее не сумел!

— Наверное, твои шлюхи ее отравили! — отец снова его ударил: теперь не по лицу, а пяткой под колено. У Ашезира подогнулись ноги, но все же он удержал равновесие, не упал. — Из ревности!

— Не говори ерунды! — огрызнулся Ашезир: кажется, он в первый раз перечил отцу. — Зачем им это? Из ревности они скорее бы друг друга потравили, а моя жена им зачем? Ее место им все равно не занять!

Он ожидал очередного удара, но его не последовало. Император нахмурился и протянул:

— А кому занять?..

Лекари хлопотали над Данеской: один открыл окно и теперь сидел рядом с ней, безнадежно тормоша, второй, оказывается, уходил, но уже вернулся — принес бодрящий настой и пытался влить его ей в рот.

Ашезир подлетел к двери, распахнул и велел стражникам:

— Найдите всех служанок, которые сегодня и вчера приносили принцессе еду или питье. Пусть их запрут в подземелье! Каждую — в отдельной камере.

Один из стражей сразу умчался выполнять приказ, Ашезир же вернулся в покои и подошел к ложу Данески. Она спала… Беспробудным сном, который, может быть, окажется смертельным.

— Каммейра ничего не должен знать, — сказал отец. — Пока не должен. Пока она жива. Вдруг не умрет? — голос его прозвучал неуверенно, но затем император прикрикнул, обращаясь к лекарям: — Вы поняли?! Никто ничего узнать не должен! И еще: если она не очнется — вы мертвецы. Так что старайтесь! А ты, — он повернулся к Ашезиру, — скажи стражникам, чтобы язык не распускали! Пригрози! Ну, тем, которых отправил за служанками. Все должны думать, будто принцесса всего лишь простудилась. Немудрено для дочери жарких земель. Всем все ясно?

— Да, божественный, — откликнулись лекари.

— Да, божественный, — вторил Ашезир и вышел к стражникам.

Объяснил все сначала одному, потом другому, когда тот вернулся и доложил, что служанок заперли в темнице.

Снова нырнув в покои жены, он застал момент, когда лекари сказали: «На сегодня мы сделали все, что могли».

— Тогда ступайте, — велел император. — Но помните, что от ее жизни зависят и ваши. — Врачеватели удалились, а отец схватил Ашезира за грудки. — И твоя тоже, мразь! Если степнячка умрет, я тебя убью!

Отпихнув его от себя, император вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью, Ашезир же опустился на скамью у ложа Данески и уставился на ее лицо, молясь всем богам, чтобы ее ресницы затрепетали, а веки открылись.

Нет, угроза отца не пугала — все равно тот умрет раньше, чем сумеет ее исполнить. Должен умереть.

Не пугал, как ни странно, и гнев каудихо. А вот что на самом деле тревожило, так это каким взглядом посмотрит на него Виэльди. «Рыжик» не уберег его сестру… не уберег. Когда-то Дикий спас и защитил — а он не уберег его сестру. Хотя это было так просто! Так неимоверно просто! Всего лишь вовремя забеспоикоиться и заметить неладное…

А Данеска? Как бы Ашезир ни относился к ней, но разве эта девочка, у которой вся жизнь впереди, должна умирать вот так? Лишь из-за того, что стала его женой? Она ведь даже не хотела этого брака!

Тысячи бездн! Ашезир много думал об отце, следил за ним в надежде, что однажды тот останется в одиночестве вне своих покоев — уже запомнил все места, где император время от времени бывает один, оставалось лишь подловить его…