Марго Ланаган - Нексус [litres]

– Мне это знакомо. Однажды я чуть не исчез.

Рьян распахнула глаза, и на ее лице появилось выражение, напоминающее уважение.

– И тебе удалось вернуться? Рада за тебя. Однако не рекомендую задерживаться до Жирного вторника. Ты можешь протянуть лишь до поры до времени. Я тут родилась, так что справлюсь. Но ты…

– Я тебя услышал.

Тибо приходилось отстраняться от силы Нигде, которая окружала Рьян. Он попытался сосредоточиться на твердых, настоящих ощущениях: земле под ногами, запахе пролитого пива.

Где сейчас Клип? Потерялась в толпе? Еще пытается найти Верити с помощью трекера? Ищет своего парня?

– А нынешний Жирный вторник будет особенным, – сказала Рьян.

Тибо пристально взглянул на нее:

– Что ты имеешь в виду?

Девушка смотрела вдаль, будто пыталась вспомнить что-то. На мгновение ему показалось, что он снова ее потерял, но потом она посмотрела обратно на него, твердо и уверенно.

– Пайпер. Девушка, которая дала мне имя.

Тибо кивнул, глядя ей в глаза.

– Она тут босс, да?

Рьян отпрянула.

– Ты работаешь на нее?

– Нет. – Он снова коснулся ее плеча. – Но она похитила кое-кого, и я пытаюсь их найти. Ты знаешь, где Пайпер? Что она планирует?

Рьян стряхнула его руку, сделала большой глоток воды.

– Когда-то она старалась меня помнить. Писала записки, чтобы держать меня в голове.

Тибо не удержался от улыбки.

– У меня есть такой друг.

– Пайпер – бывший друг. Но некоторое время я искала для нее людей. По всей чертовой стране собирала таких, как мы. Расширяла ее влияние.

Теперь голос Рьян утратил неопределенность и звучал жестко и горько.

– А теперь нет? – спросил Тибо.

– Нет, с тех пор, как выяснила, что она задумала.

Девушка вздрогнула, а вместе с ней вздрогнул и сам мир…

Люди и музыка на заднем фоне застыли, мерцая. Последние звуки оживления перестали проникать сквозь завесу, оставив Тибо и Рьян в полной тишине. Лица людей стали серыми, рты беззвучно открывались. и все мельтешило, как в старых немых фильмах.

Тибо почувствовал, что ускользает, истончается, как в те моменты, когда он думал о Квинтоне Уоллесе и ощущал кислый запах пороха.

– Оставайся со мной. – Он крепко стиснул ее предплечье. – Оставайся в реальности!

Рьян посмотрела ему в глаза, не моргая.

– Я поняла, что именно помогла устроить. Но уже слишком поздно пытаться это остановить.

– Остановить что?

Рьян закрыла глаза и нахмурилась, как будто ей было тяжело думать об этом. За ее спиной движения людей замедлились, начали таять, и Тибо снова почувствовал дрожь.

– Она собирается поднять флаг Марди Гра, – сказала Рьян. – Фиолетовый, зеленый и золотой.

Тибо покачал головой.

– Что это значит?

– Фиолетовый – правосудие, зеленый – вера, золотой – власть.

Теперь толпа двигалась не только позади Рьян, но и сквозь ее лицо и тело. И сквозь его руку, удерживающую ее. Он отпустил ее, как будто она его ужалила.

– Постарайся остаться с…

– Правосудие для банкиров, которые нас обманывали. Вера в правду. И власть для нас.

Далеко-далеко тело Тибо пронзила дрожь, а позвоночник превратился в лед.

– Власть для людей, обладающих силой. – Голос Рьян звучал виновато. – Но для всех остальных – пепел. И я помогла ей организовать это. Миллионы людей – и все это моя вина.

– Что произойдет? – требовательно спросил он. Но она таяла…

Все таяло, бледнело, выцветало. Толпа превращалась в бесформенное пятно. Тибо почувствовал, как падает в муть Нигде, присоединяясь к Рьян, теряя связь с миром. На мгновение он ощутил прелесть безымянности, роскошь истончиться, позволить дыре поглотить его…

– Клип.

Это сказало его тело. Разум ухватился за мысль, пока рукав девушки таял между его пальцами. И когда Тибо снова потянулся к ней, то не нашел ни руки, ни тела. Ее имя, этот ничего не значащий обрывок, пропало в реве огромной карнавальной толпы, в мелькании ярких линий внимания между людьми.

Девушка превратилась в ничто. Оставила его на самом краю, готового упасть, и его имя превратилось в лохмотья.

– Итан? Это ты?

Соня выделялась даже в бурлящей толпе разодетых фанатов Марди Гра. На ней были серебристые микрошорты и облегающая бархатная жилетка, малиновые волосы ниспадали на голые плечи. Солнце просвечивало сквозь белые перья, торчащие вверх из ее маски с клювом. Она была невероятно привлекательна.

Итан вздохнул. Раньше он никогда не думал, что Соня из другой лиги, но с тех пор как дурацкий голос растрезвонил о его влюбленности, он мог думать только об этом. Соня – такая девчонка, за которой ему никогда не угнаться.

– Это твой костюм? – Она со смехом наклонилась вперед. – Мутант-подросток…

– Да ладно, он был дешевым, – ответил Итан.

На самом деле бесплатным, с небольшой помощью голоса. Итан нашел его среди уцененных товаров на Лафайетт – единственный костюм, который мог прикрыть его с головы до пят. Теперь, когда за ним следят федералы и команда Пайпер, нет такого понятия, как излишняя маскировка.

Соня все еще смеялась.

– Я тебя плохо слышу!

Итан немного приподнял маску, чтобы освободить рот.

– А ты кого изображаешь? Гигантскую птицу?

Его передернуло от того, как это прозвучало. Первая попытка сделать комплимент, а получилась колкость. Надо было прибегнуть к помощи голоса.

Но Соня расплылась в улыбке.

– Так и было задумано. Коршун, который охотится за странностями.

Итан с улыбкой опустил маску. Каким-то образом они с Соней были на одной волне. Может, у него получится говорить с ней без помощи голоса.

– Мы должны двигаться, – сказал он. – Я ведь тоже охочусь.

– На кого? – Соня воздела руки. – Погоди! Ничего не говори! Не хочу выболтать, если появится Верити. Поэтому я в маске – чтобы она не выследила меня опять.

– Это не проблема, – ответил Итан. – Мы как раз ее ищем.

Соня остановилась и удивленно посмотрела на него.

– Разве мы не должны ее избегать?

– Ты так считаешь? Но если мы ее найдем, это приведет нас к Пайпер, которая, похоже, босс зероев в этом городе. И у которой есть какой-то грандиозный план разрушить город. – Итан покачал головой. – Будь моя воля, я был бы уже на полпути к Мехико.

Соня улыбнулась.

– Тогда я рада, что ты в этом не волен. С тобой прикольно.

Итан возблагодарил костюм, который скрыл, что его лицо вспыхнуло. Он не осмелился ничего сказать, чтобы не пискнуть ненароком. Было довольно унизительно говорить зероям о своей влюбленности в Соню. Он не хотел также обмолвиться перед ней.

Может, поэтому так трудно найти собратьев Жуликов. Они все так сильно себя скомпрометировали, что приняли буддийский обет молчания и теперь скрываются в пещерах до конца света. Который намечен на завтра.