Александр Змушко - Под ногами троллей

Та упала на пол, судорожно всхлипывая и рыдая; Келлар опустился перед ней на колени и погладил лоб.

— Ну-ну, всё хорошо, дорогая моя…

Матросы настолько остолбенели от произошедшего, что лишь спустя мгновение осознали, что в двери уже колотят.

— Друг мой Фельстром, — попросил Келлар, бережно укладывая голову негритянки себе на колени. — Открой нашим гостям, пожалуйста, дверь.

Невесть откуда взявшийся карлик откинул крючки и отодвинул засовы; в комнате оказалась сверкающая кольчугами и шлемами тартаашская стража. Вперёд вышел полный человек с каким-то «масляным» выражением лица, он недоумённо уставился на стоящего на коленях Келлара (и только тут Аррен сообразила, что тот без грима — и совершенно на старика непохож), ещё более недоумённо — на собравшихся островитян и, довольно равнодушно — на столпившихся девиц.

— Господин мой, великий и блистающий эмир Джаншах, — начал он, наконец, ни к кому не обращаясь (и рассматривая паутину на потолке), — велел сказать, что ему ведомо, что вы укрываете преступника, мальчика по имени Рамдабар. Вам надлежит выдать его немедленно, и тогда гнев Джаншаха не падёт на вас.

Рамду давно отправили спать в одну из верхних комнат; матросы переглянулись, но ничего не сказали.

Старьевщик же, нежно погладив кофейную кожу своей избранницы, сказал.

— Я сын уважаемого скупщика Келлара. Сказать по правде, я прибыл лишь вчера, и, как видите, моя жена, — тут его кадык дёрнулся, — тяжело больна. Сиятельные и блистательные стражники Тартааша! Не могли бы вы оставить нас с ней наедине? Клянусь копытом Мардука и рогами Эрешкигаль, я непременно отдам вам мальчика, как только найду.

Стража за спиной толстяка начала переминаться с ноги на ногу; было видно, что некоторые (особенно самые молодые), тронуты той мукой, которую отображало лицо юной чернокожей. Однако слуга Джаншаха лишь нетерпеливо мотнул головой.

— Мне поведали, что вы будете лицедействовать и упираться; а потому мой господин велел передать вам вот что: ныне ночью явился к нему сам Лев, этот ваш божок, и рассказал, где находится преступник. Если уж сами боги желают того, чтобы вы выдали его, негоже вам, ничтожным вшам, препираться.

Лица матросов в изумлении обратились к тартааршцу.

— Что ж, — наконец, сказал Келлар. — Однако, ежели Лев и впрямь являлся твоему господину — и коль он действительно столь сиятелен и бесстрашен — пусть тогда Джаншах сам придёт ко мне.

А губы вдруг тронула улыбка; и Аррен подумала, что если бы эта улыбка была обращена к ней, она бы давно бежала без оглядки. Старьёвщик будто бы невзначай приподнял голову Фейны, и все увидели, как меж губ её клубится пламя — багрово-чёрное, словно угли в сердцевине пожара. Южане отшатнулись, ибо в тот момент лицо девушки было как открытая книга; и они прочли судьбу свою в глазах её.

Келлар нежно погладил её по щеке.

— Ещё не время, любовь моя, — шепнул он. — Ещё не время.

Не прошло и пяти ударов сердца, как дверь за посланниками блистательного эмира захлопнулась.

А спустя какое-то время эмир Джаншах и впрямь явился сам.

Отважен и честолюбив был эмир, и много у него было достоинств, кроме одного — милосердия не было в сердце его. Фейну тем временем увели наверх; она непрерывно кашляла кровью, но маленькая миндалеглазая девчушка (как выяснилось, её звали Туя), шепнула Аррен:

— Она оправится.

Келлар спустился далеко не сразу; и был мрачнее тучи.

Спустился и Рамда — бледный, как мертвец, он стоял неподалёку от Фошварда.

Двери распахнулись, и Джаншах вошёл.

Одет был эмир в шёлковую джуббу, подпоясанную узорчатым поясом; она была белее, чем снег в горах. На поясе висела сабля в богато изукрашенных ножнах. Чалмы он не носил; густые чёрные волосы ниспадали на плечи. Красные сапоги оставили на полу грязные следы.

— Так вот каков ты, ростовщик Келлар, — с неприятной улыбкой сказал эмир. — Много я слышал о тебе, вот и довелось узреть.

— Глазами многого не увидишь, — коротко и без малейшего подобострастия поклонился Келлар. — Что привело столь сиятельную особу ко мне?

— О! — воскликнул эмир. — Должно быть, сами боги. Не будем же играть в кота и мышь, любезнейший Келлар; ибо вижу я рядом тобой мальчишку, на котором есть вина передо мной.

— И в чём же его вина, о блистательный?

Тонкая усмешка заиграла на губах у гостя.

— Поистине смехотворна, мой мудрейший хозяин; мальчишка отказывается провести меня, его законного повелителя в Город на краю песков.

Рамда задрожал и прижался к руке Фошварда.

— Быть может, он боится, что ты не выполнишь своих обещаний, о светлейший? — равнодушно осведомился Келлар.

— Мои обещания в моей власти, — признал эмир. — Я могу их взять, но могу и отобрать.

— Но какова тогда цена твоему слову, о блистательный?

Надолго задумался Джаншах; рука его оглаживала эфес клинка.

А Аррен невольно залюбовалась им.

Джаншах был красив, но какой-то особой, злой красотой — утончённой, яростной, себялюбивой. Его тонкие губы то и дело кривились, лоб хмурился, тёмные, как вода в глубокой заводи, глаза, глубоко запали. «Вот так, должно быть, и выглядят демоны, — подумала девочка с островов. — Прекрасные, тёмные и бесконечно жестокие внутри».

— Есть доля истины в твоих словах, — наконец, сказал эмир, — хотя и не крупнее она макового зерна. Да будет так! Поклянусь я языком и губами своими, что говорю правду, и, ежели мальчишка проведёт меня в Город Сокровищ, отпущу я его живым, и освобожу сестру его.

— Отныне есть вес в твоих словах, эмир Джаншах, — сказал ему Келлар. — Однако, я бы на твоем месте поостерёгся, когда бы не было у меня лишнего языка или губ.

Эмир недовольно топнул ногой:

— Довольно пустых речей! Или мальчишка идёт со мной, или я отберу его силой.

Губы эмира сжались в тонкую линию, и он посмотрел прямо в глаза мальчишки.

— Моим людям в особняке даны приказы, — тихо сказал он. — Скажи мне, Рамбадар, готов ли ты допустить, чтобы твоя сестра умерла?

Мальчик задрожал, как осиновый лист.

А ответил эмиру Харат.

— О блистательный эмир города Тартааш, — мягко сказал он. — Ты можешь быть уверен, что все нити ныне у тебя в кулаке, однако на деле нити держит одна лишь Судьба. Многие вошли в Город Сокровищ — но немногие вернулись назад. Ступив на пурпурные мостовые, быть может, получишь ты, что желал — но что ты станешь делать с этим даром?

— Ты сладкоречив, как и любой маг, — прорычал эмир. — Я знаю тебя, Харат из Шимуна! И в словах твоих столь же мало смысла, как и в речах любого из моих чудодеев! Довольно болтовни!

Он выхватил саблю.

— За дверью мои люди. Сам Лев мне выдал этого зверёныша! Во имя всех демонов и богов — я заполучу его! Более того, — злая улыбка искривила его губы, — если я не увижу Яджуидар, я велю убить здесь всех — включая эту малявку!