Анастасия Быкова - Под куполом «Феерии» [СИ]

— Мистер Грей в восторге, просто в восторге, — Рагнор почесал за ухом кота, который и на манеж-то не смотрел. В отличие от своего хозяина. — Как можно так контролировать своё тело?

Лидия сжала ладонь Рафаэля, не отрываясь от происходящего на манеже:

— Нам всегда казалось, будто лошади сами подстраиваются так, чтобы он не упал.

Магнус набрался смелости и поднял взгляд. Макс уже ушёл, и сейчас Алек, как и в прошлый раз, стоял босыми ногами на спинах двух чёрных жеребцов, галопировавших по периметру манежа. Момент — и он подпрыгнул, развел ноги в шпагате, словно замер на несколько секунд в воздухе и приземлился обратно.

Лишь слегка покачнулся, но Магнус подался вперёд. Впрочем, не только он. Обеспокоенные вскрики раздались со всех сторон. Но Алек напряг ноги, выпрямился и ослепительно улыбнулся, показывая, что всё хорошо.

Нет ничего прекраснее улыбки Алека.

Нет ничего прекраснее самого Алека, такого уверенного, собранного и в то же время совершенно свободного рядом со своими лошадьми.

Волшебство на манеже продолжилось, но Магнус снова попытался отвлечься. Ряды сидений, напряженные макушки цирковых, прищуренный взгляд Изабель…

Стоп.

Магнус моргнул и вопросительно приподнял бровь. Изабель обратила на него своё внимание в первый раз за всё время показа, да и вообще в последнее время она предпочитала держаться подальше. Сколько бы он ни уговаривал себя, что дело тут не в Камилл, поверить в это не получалось.

Магнус помотал головой и отвернулся. Видеть, как Иззи тяжело вздыхает и закатывает глаза, не было никакого желания.

Но его не хватило надолго. Звуки с манежа притягивали, а мозг сам создавал картинки происходящего, и, не в силах бороться с собой, Магнус сдался.

Алек уже спрыгнул с Пилигримма и Макмиллана и, дождавшись, когда те поклонятся публике, отблагодарил их сладостями из набедренной сумки. Довольные жеребцы приняли угощение, но не спешили уходить.

— Да они же наслаждаются вниманием. Требуют больше оваций, — Рагнор хохотнул. И погладил мурлычущего Мистера Грея. — Чем-то на тебя похожи, моя капусточка. Молодцы. Браво!

Магнус присоединился к аплодисментам.

Алек с доброй усмешкой потрепал лошадей по холке.

В следующий момент форганг открылся, и оттуда снова выбежал Рэм, вновь без уздечки или недоуздка, но с седлом, которое отличалось от предыдущего. Магнус уже видел такое: на нём выполнялись трюки.

Пилигримм и Макмиллан понятливо кивнули, развернулись и скрылись за форгангом, где их уже ждал Макс.

Алек метнулся к краю манежа и сделал два глотка воды из бутылки. Время замедлилось. Губы обхватили горлышко, кадык дёрнулся, упущенные капли скользнули по краешку губы и подбородку. Стало жарко. Магнус не жаловался на зрение, но и никогда не думал, что оно настолько острое. Он сглотнул. За время номера Алек успел вспотеть, и несколько капель застыли на его спине прозрачными жемчужинами.

По ним захотелось провести языком.

Магнус был явно не в своём уме.

Алек тем временем вскочил в седло и сделал круг по манежу, а затем легко, как будто это ничего не стоило, встал на ноги, чуть согнув их в коленях, чтобы удержать равновесие.

Дыхание перехватило. Снова.

Хотелось моргнуть и отвести взгляд, но сил для этого не хватало. Музыка сменилась в третий раз. Сейчас она не была частью номера, скорее его куполом. Она тревожными волнами накрывала всадника и его лошадь и пробегала мурашками по спинам зрителей.

Магнус был уверен, что он не один это чувствует.

Алек чуть наклонился вперёд и вынес назад правую ногу, замерев в ласточке, поменял ноги, затем развел руки в стороны и чуть подпрыгнул… А потом всё слилось в единый невероятный танец какого-нибудь торнадо, сносящего всё на своем пути.

Алек подпрыгивал, делал обороты, садился, ехал спиной и вновь вставал. Он сделал три сальто подряд, и всё это без какой-либо поддержки. Его руки между элементами касались то одной части тела Рэмбрандта, то другой, и конь понимал, что ему делать в следующий момент.

Казалось, что в этот момент сознания всадника и лошади под ним соединились в одно. Они неслись по манежу единым механизмом, укрытые тонкой плёнкой мелодии.

После стойки на руках Алек вновь опустился в седло.

— А я и не думала, что такое возможно… — Магнус очень давно не слышал таких удивлённых ноток в голосе Камилл. — Выполнить подобное без амуниции, без кордового, и так легко!

— Да, он порхает над лошадью, — слова произносились механически, просто потому что надо было что-то сказать, но всё существо Магнуса тянулось на сцену.

— Катарина и Тэсса были абсолютно правы. У цирка большое будущее, и я рада, что стала частью этого.

Рагнор одарил её скептичным взглядом.

— Не смеши меня, ты рада, что после удачных выступлений твой гонорар возрастёт, да и можно будет намекнуть Мариз на длительный контракт.

— А не пойти ли тебе, Фелл?

— О, Гефест! Замолчите.

— Сейчас будет… — Лидия не обратила никакого внимания на склоку, слишком была напряжена.

Магнус даже если бы захотел, не смог бы сейчас отвести взгляд от Алека. Тот прекратил улыбаться, сжал челюсти и перехватил покрепче рукоятки на седле.

А потом посмотрел прямо на него.

Да нет, наверное, показалось. На такой скорости наверняка невозможно разглядеть, куда ты там посмотрел и кого увидел.

Но Алек чуть повернул голову, когда Рэм пробежал дальше, словно хотел задержать взгляд на чём-то. Или на ком-то.

Это ударило под дых неожиданной волной, но та отступила уже в следующее мгновение, когда Алек подвёл ноги под себя, потом чуть повернулся и наклонился головой к боку галопирующего Рэма. Неожиданно скорость жеребца показалась слишком высокой. Он же не собирался… Не собирался делать то, о чём подумал Магнус.

Алек не мог слышать его мысленных терзаний и продолжал выполнять элемент. Он собирался пролезть под брюхом лошади.

Сам воздух напрягся, стал то ли слишком горячим, то ли ледяным, обжигал внутренности, и не давал двинуться с места. Напряжение передалось цирковым. Почти одновременный скрип стульев и рваные вздохи разбили манеж. Магнус почувствовал, что глаза заслезились.

Алек продолжал. Его голова уже показалась с другой стороны, он цеплялся за седло руками и ногами и отработанными движениями полз выше и выше.

Это случилось, когда он уже почти справился.

Магнус сначала даже не понял, что именно «это». Он отключился от реальности, глаза превратились в мутное стекло, за которым ничего не было видно.

Просто волшебство вдруг закончилось.

Музыка взвизгнула и оборвалась. Леденящий душу хор вышедших из-под контроля инструментов превратился в полнейшую какофонию звуков. Нервных. Лязгающих. Скрипящих. Как длинными ногтями по стеклу.