Джена Шоуолтер - Темная ложь

Духу даже удалось зацепиться за сознание перевозчика и наводнить его видениями. Он показывал Харону те немногочисленные тайные проявления добра, секреты, спасшие человеческие жизни, которые хранились в «копилке» Амана. Харон видел, как кто-то жертвует другим деньги, отдает свои органы, любит на расстоянии… В итоге он отпустил воина и схватился за виски. Тяжело дыша и все еще чувствуя, как жизнь покидает его, Аман снова направился к берегу.

Уильям протянул руку, чтобы вытащить друга на сушу, но Аэрон остановил его, сказав:

— Не прикасайся к нему. Ты тоже ослабнешь.

Аман упал на землю, чувствуя, как острые камни впиваются в его обнаженную, покрытую ожогами спину.

— Открой рот, — приказал ему Аэрон, не переставая при этом думать: «Никогда не видел человека в подобном состоянии. Хватит ли воды, чтобы спасти его? О боги… Зачем я притащил его сюда? Если он умрет, это будет моя вина».

Но Аману не хватило сил, чтобы выполнить просьбу друга. В итоге прохладная вода, которую Аэрон пытался влить ему в рот, не попадая внутрь, стекала из уголка его губ. «Проклятье! — успел подумать воин. — Он потратил на меня намного больше, чем одну каплю».

— Открывай рот, или я сделаю это за тебя, — зарычал Уильям, и Аман знал, что его слова — не пустая угроза.

В конце концов воину удалось заставить собственные челюсти разжаться и раздвинуть губы. Уже через мгновение в его горло потекла прохладная жидкость, благодаря которой слабость и жжение стали медленно проходить.

— Достаточно, — сказал Уильям. — Уже почти ничего не осталось.

— Он… — заговорил Аэрон.

— С ним все будет в порядке. Смотри, ожоги проходят и его кожа восстанавливается.

— Да, но сколько… — снова начал Аэрон, но резко замолчал, услышав, как неподалеку кто-то захихикал.

Аману не обязательно было видеть множество пар красных глаз, выглядывавших из-за покрытого кровью валуна. Он и так уже слышал мысли этих существ: «О, свежее мясцо!»

«Я снова на ногах и штотов сражаться», — подумал Гидеон следующим вечером. Правда, второе было большим преувеличением. Гораздо более точным было бы другое описание — «едва держусь на ногах, но заставляю себя шевелиться». Он вел Скарлет по одному потаенному коридору дворца Кроноса за другим, спотыкаясь через каждую пару шагов.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросила Скарлет, сжимая его руку.

— Конечно, — совершенно спокойно соврал Гидеон. Он ни за что не вернется в спальню, ту самую, где они с этой женщиной занимались любовью.

«У нас нет на это времени, — думал Гидеон. — А что еще хуже, ей придется делать все самой, а я буду выглядеть полным придурком, причем еще большим, чем на самом деле. К тому же нас ждет месть».

— Отлично. Ты ужасно выглядишь. Мы должны вернуться и…

— Да, — ответил Гидеон.

— Черт, ты кого угодно выведешь из себя, — заявила Скарлет, а затем спросила: — Ладно. Ты уверен, что знаешь, куда направляешься?

«Эта женщина не будет сдерживаться изо всех сил, чтобы промолчать», — подумал Гидеон и ответил:

— Нет.

С тех пор как воин в последний раз был в небесной обители, прошло несколько тысячелетий, но он до сих пор прекрасно помнил все эти коридоры. Когда-то, будучи одним из доверенных лиц Зевса, он неоднократно пользовался ими. Задача Гидеона состояла в том, чтобы тайно провести бога к любовницам и наоборот, параллельно выясняя, не плетет ли кто-то заговор против его величества, и выслеживая соглядатаев. Как и прежде, сейчас Гидеону очень помогало то, что многие стены этих коридоров были покрыты односторонним стеклом.

— Как красиво, — восхищенно произнесла Скарлет, дергая своего спутника за руку, чтобы заставить его остановиться.

— Давай попялимся на все это позже, — предложил Гидеон.

Он знал, что на самом деле они не станут делать этого, так как будут слишком заняты, пытая убийцу сына. «Не думай об этом, пока не найдешь ублюдка», — приказал себе мужчина, понимая, что если позволит ярости охватить себя, то лишится остатка сил.

Скарлет знала, что имел в виду ее спутник, понимала, что они никогда больше сюда не вернутся, но произнесла:

— Но я… я никогда раньше не видела ничего подобного.

Гидеон, ощутив укол сожаления, подумал, что она права. Несмотря на то что Скарлет была дочерью Верховной богини, на протяжении всей жизни с ней обращались как с рабыней, отказывали ей в полученном при рождении праве не только тогда, когда титаны были заключены в Тартар, но и после их освобождения. «Ублюдки!» — еще раз возмутился про себя Гидеон, замедляя шаг, чтобы его спутница могла рассмотреть канделябры со звездной пылью, водопады, обрамленные сверкающим мрамором, и орхидеи, растущие прямо из стен. «Как мать могла лишить ее всего этого? — спрашивал себя Гидеон. — Как женщина, родившая ее, могла так плохо с ней обращаться?» Внезапно в его голове раздался голос, ехидно поинтересовавшийся: «Так же, как ты обращался со своим сыном?» Гидеон резко остановился и мысленно ответил: «Не знаю. Кто-то украл у меня все воспоминания о нем. Проклятье!»

Эта мысль не избавила воина от чувства вины. Он (по крайней мере, где-то в глубине души) должен был помнить этого мальчика. Если иногда в его памяти всплывал образ Скарлет, то о Стиле он не помнил совершенно ничего. На теле Гидеона не было ни одной татуировки, изображавшей его погибшего сына или сделанной в его честь. «Я худший отец в мире», — подумал он.

Демону Лжи нечего было сказать обо всем этом. Казалось, ему нет никакого дела до мальчика, живого или мертвого, существовавшего на самом деле или вымышленного. Но Стил не мог быть выдумкой. Никто, даже актеры, которых Скарлет любила пожирать глазами, не сумел бы изобразить ту боль, которую вызывали в ее сердце воспоминания о его убийстве.

Свободной рукой Гидеон почесал затылок. Даже сейчас он не помнил ничего о своей жизни со Скарлет. В его голове не было ни одного воспоминания, несмотря на то что их свадьба была самым красивым событием из всех, которые ему когда-либо приходилось видеть. «Тогда она светилась любовью… надеждой», — думал воин, и от одной этой мысли его охватывало безграничное горе. Он страстно жаждал, чтобы она снова посмотрела на него так, как тогда. Гидеон понимал, что не заслужил этого, но ничто не могло помешать ему мечтать.

Он прикоснулся к амулету в виде бабочки, снова висевшему у него на шее, и возблагодарил богов за то, что Скарлет смогла его найти. Несмотря на то что у этой женщины были все причины ненавидеть Гидеона, она заботилась и беспокоилась о нем. «Она и правда слишком хороша для меня», — решил он.

— Можешь себе представить, как бы мы жили здесь? — спросила Скарлет, не переставая удивляться, хотя изумление в ее голосе сочеталось с сожалением и печалью. — Я хочу сказать… Мне приходилось жить в пещерах и склепах, а это было моим наследством. Поразительно. Просто потрясающе.