Брендон Сандерсон - Путь королей

— Красавчик. — Каладин кивнул на скальный осколок. — Хорошая работа.

Джакс сердито посмотрел на него и зашагал прочь. Данни пожал плечами и поспешил следом за старшим товарищем. Как и предсказывал Камень, отправка отряда на сбор камней не добавила молодому мостовику популярности. Но ничего не поделаешь. Не было иного способа помочь Лейтену и другим раненым.

Как только Джакс и Данни ушли, Каладин невозмутимо забрался на телегу, опустился на колени и, откинув брезент, глянул на целую охапку стеблей шишкотравника. Они были длиной с предплечье. Каладин притворился, что двигает камни в фургоне, но на самом деле связал два больших пучка, используя тонкие лозы камнепочки.

Потом бросил связку за борт телеги. Возница отошел, чтобы поболтать со своим напарником из другой телеги. Каладин остался один, если не считать чулла, который притаился в каменной раковине и наблюдал за солнцем глазами-бусинами.

Парень спрыгнул с телеги и погрузил в нее еще один булыжник. Потом наклонился, словно для того, чтобы выкатить большой камень откуда-то снизу. На самом деле он ловко привязал тростник под днищем, рядом с двумя такими же узлами. Сбоку от тележной оси было много пустого места, и там имелся деревянный штифт, который отлично подходил для того, чтобы прикреплять к нему что-либо.

«Не дай Йезерезе, кому-то придет в голову проверить днище, когда мы поедем обратно в лагерь…»

Аптекарь сказал, из одного стебля получается одна капля. Сколько тростинок понадобится Каладину? Он знал ответ на этот вопрос.

Столько, сколько получится собрать.

Молодой мостовик выбрался наружу и загрузил в телегу еще один булыжник. Подошел Камень; смуглокожий рогоед нес огромный удлиненный валун — никто, кроме него, не смог бы притащить такой в одиночку. Камень медленно шаркал ногами, Сил летала вокруг его головы и временами присаживалась на груз, не переставая наблюдать.

Парень поспешил на помощь. Камень благодарно кивнул. Вдвоем они затащили валун в телегу. Камень вытер лоб и повернулся к Каладину. У того из кармана торчал пучок тростинок. Каладин схватил их и запихнул под брезент.

— Что мы делать, если кто-то заметить эти штуки?

— Объясним, что я плетельщик, — сказал Каладин, — и хочу сплести себе шляпу от солнца.

Камень фыркнул.

— Может, я ее и впрямь сделаю. — Каладин вытер лоб. — В самый раз при такой жаре. Но лучше, чтобы никто ничего не заметил. У нас этот пучок, скорее всего, отберут просто потому, что он нам нужен.

— Правда быть. — Камень потянулся и посмотрел вверх, вслед взлетевшей Сил. — Я скучать по Пикам.

Сил указала куда-то, и Камень почтительно склонил голову, прежде чем последовать за ней. Она, однако, направив его в нужную сторону, порхнула обратно к Каладину. Покружилась лентой и упала на бортик телеги, приняв облик женщины в развевающемся платье.

— Он, — провозгласила Сил, вскинув палец, — мне очень нравится.

— Кто? Рогоед?

— Да, — сказала она, скрестив руки на груди. — Он почтительный! В отличие от некоторых.

— Отлично. — Каладин закатил еще один камень на телегу. — Можешь теперь привязаться к нему, вместо того чтобы надоедать мне.

Он попытался сказать это так, чтобы не выдать беспокойства.

Каладин привык к обществу девушки-спрена.

Спрен фыркнула:

— Я не могу привязаться к нему. Он слишком почтительный.

— Ты же только что сказала, что тебе это нравится?

— Нравится. И совсем не нравится. — Сил проговорила это искренне, словно не замечая противоречия, потом вздохнула. — Я подшутила над ним и привела к чулловой навозной лепешке. Он на меня даже не прикрикнул! Просто глядел на навоз, словно пытался понять, нет ли в нем какого-то скрытого смысла. — Она скривилась. — Это неправильно.

— Наверное, рогоеды поклоняются спренам, — предположил Каладин, вытирая лоб.

— Глупости.

— Люди верят и в куда более необычные вещи. В каком-то смысле, думаю, поклоняться спренам правильно. Вы же и в самом деле странные и волшебные.

— Я не странная! — возразила Сил, вскакивая. — Я красивая и четко выражаю свои мысли.

Она уперла руки в боки, но он видел по лицу, что это не от гнева. Девушка-спрен менялась с каждым часом, становясь все более и более… какой? Она не делалась в большей степени похожей на человека. Она обретала индивидуальность. И умнела.

Сил замолчала, когда подошел еще один мостовик — длиннолицый Натам. Он нес камень поменьше, явно стараясь не перетрудиться.

— Эй, Натам, — сказал Каладин, наклоняясь, чтобы взять камень, — как работается?

Натам пожал плечами.

— Ты вроде говорил, что был когда-то фермером?

Натам прислонился к телеге, игнорируя Каладина.

Парень опустил булыжник, подвинул на нужное место.

— Извини, что пришлось заставить всех работать, но нам важно получить расположение Газа и других мостовых расчетов.

Натам не ответил.

— Это поможет нам остаться в живых, — добавил молодой мостовик. — Уж поверь.

Натам снова пожал плечами и побрел прочь.

Каладин вздохнул:

— Лучше бы я спихнул вину за смену дежурства на Газа.

— Это было бы нечестно, — возмутилась Сил.

— Ну почему тебя так заботит честность?

— Заботит, и все тут.

— Да? — Каладин, пыхтя, взялся за очередной валун. — А приводить людей к навозным кучам — это как, честно?

— Это другое. Я пошутила.

— Что-то я не понимаю, как…

Он замолчал — приблизился другой мостовик. Каладин сомневался, что кто-то еще обладал странным даром Камня, позволяющим видеть Сил, и не хотел, чтобы люди заметили, как он болтает сам с собой.

Низкорослый жилистый мостовик назвался Шрамом, хотя Каладин не видел на его лице ни одного заметного рубца. Парень попытался поболтать с темноволосым мостовиком с резкими чертами лица, но ничего не вышло. Этот человек даже наградил его грубым жестом, прежде чем потопать обратно.

— Я что-то делаю не так. — Каладин покачал головой и спрыгнул с телеги.

— Не так? — Сил не сводила с него глаз.

— Думал, что спасение тех троих могло бы дать остальным надежду. Но они по-прежнему ко всему безразличны.

— Некоторые сегодня наблюдали, как ты разминался с брусом на плечах.

— Наблюдали, — согласился Каладин. — Но им наплевать на раненых. Всем, кроме Камня… но он всего лишь хочет вернуть мне долг. Даже Тефт не собирался делиться едой.

— Они эгоистичны.

— Вряд ли это слово можно к ним применить. — Он поднял камень, не переставая подыскивать нужные слова, чтобы объяснить свои чувства. — Когда я был рабом… ну, я все еще раб. Но когда было хуже всего, когда хозяева пытались выбить из меня способность к сопротивлению, я стал таким же, как они. Я себе был безразличен. Совсем как зверь. Просто работал, ни о чем не задумываясь.