Лиан Мерси - Последний Полет (ЛП)

Боевые гончие мабари могли проходить Посвящение с такими же негативными последствиями, как и люди. Кто-то умирал, что-то выживал и получал тот же иммунитет и умение чувствовать порождений, как и Серые Стражи. Считалось, что если они проживали достаточно долго, такие гончие могли услышать Зов, но если кто из псов прожил так долго, Иссенья об этом никогда не слышала. Жизнь собак была коротка, а уж боевых псов тем более.

С грифонами, однако, всё было иначе. Величественные звери впадали в бешеную, неконтролируемую ярость, когда проходили через Посвящение. Их вспыльчивая жестокость была смертельна не только для окружающих, но и для них самих. Ненависть, которую грифоны испытывали к порождениям тьмы, переносилась на скверну в их собственной крови, и благородные существа сами рвали себя на части в приступах отвращения. Ужас и трагедия первых экспериментов убедили Серых Стражей держаться подальше от этого пути.

Но те Стражи не были магами крови. Иссенья верила, что в учениях Калиена, должен быть ключ к тому, как заставить грифона принять скверну. Если бы ей удалось пересилить их волю, чуть-чуть увести их мысли в другую сторону… не полное управление, а лишь вынужденное принятие… тогда они смогли бы преодолеть слепую ненависть и сосуществовать со скверной.

Может быть. Это была весьма далёкая перспектива, и при обычных обстоятельствах она бы даже не подумала об этом. Но если это единственное, что может спасти Шрайка от смерти или превращения в вурдалака? Преданность грифона не заслуживает такой жестокой награды, как любая из этих двух судеб.

Данаро наконец поднял голову и испытующе уставился на неё. У мага было простое крестьянское лицо, широкое, открытое и честное, и он не мог скрыть горечь своей надежды. Он хотел верить, что Иссенья может помочь его любимому грифону, но не верил. По крайней мере, не верил по-настоящему.

- Попытайся, - сказал он.

- Попытаюсь, - ответила она и ушла искать своего брата.

Гараэл был в комнате замка, служившей командным центром. Он беседовал с Амадис и ещё десятком человек: ветеранами Серых Стражей, капитанами ополчения и лидерами наёмников, которые вели наспех сколоченную Армию Андерфелса. Иссенья знала, что они планировали использовать потерю порождениями своих подкреплений, чтобы прорвать осаду Хоссберга, пока была такая возможность.

Уваша, Леди-Командор Королевской армии Андерфелса, тоже была здесь, как и вечно чем-то недовольная королева-регент Мэривен, которая правила Хоссбергом с тех пор, как её муж, король Эно, закончил своё короткое правление с проломанной огром грудной клеткой. Эно оставил сына, но трёхлетний король Гриво не мог править из своей детской.

Его мать, что не удивительно, была рада принять в свои руки бразды правления государством. И, пожалуй, самым страшным обвинением царствования Мэривен, которое Иссенья услышала среди тихого бормотания в залах королевы, были разговоры о том, что лучше бы Мору оставаться в Андерфелсе, поскольку пока идёт война, вся полнота власти принадлежит не Мэривен, а Леди-Командору Уваше. В то время как королева была весьма легкомысленна и флиртовала с каждым симпатичным наёмником, Уваша спокойно и безустанно работала, чтобы сделать то, что должно.

Сейчас Уваша, Гараэл и Амадис сгрудились с одной стороны стола с картой. Когда Иссенья приблизилась, она разглядела и маркеры, которые они перемещали по карте. Фигурки из белого мрамора представляли Стражей, грифонов и различные отряды наёмников, расположенные вокруг Хоссберга. Камушки для игры в го обозначали Королевскую армию Андерфелса. А куча сухих мёртвых тараканов, собранных слугами по одному из чудаковатых приказов Гараэла, заменяла порождений тьмы.

Они обсуждали, как лучше расположить "поля смерти" вдоль реки Латенфласс и как заманить порождений тьмы в эту ловушку. Даже когда ими управлял архидемон, порождения не думали и не сражались, как обычная армия. Они не заботились о защите линий снабжения или об уменьшении потерь; их вела безрассудная, всепоглощающая ярость, что заставляла их бросаться вперёд тогда, когда гномы или люди проявили бы осторожность.

Иногда. Но бывало и так, что хитрость архидемона спасала их и обращала план их врагов против них самих. И эта непредсказуемость создавала большие трудности.

Но это была не её проблема. Во всяком случае, не сегодня. Иссенья проскользнула за их спины и легонько постучала Гараэлу по плечу:

- Мне нужны твои материалы для Посвящения.

Брат раздражённо посмотрел на неё:

- Сейчас?

Печать долгой осады и грядущей битвы лежала на нём, так же как на Амадис и Уваше. Все трое сильно осунулись, и на всех троих усталость оставила свои следы, вокруг глаз и рта. Светло-русые волосы Уваши давно не мылись и потемнели, а одежда Амадис была мятой, так как хозяйка в ней и спала.

Лучшее, что она могла сделать, это поскорее оставить их в покое. Иссенья кивнула и протянула руку. Семь лет назад она была гладкая и изящная. Теперь, когда эльфийка стояла посреди командного центра на кануне прорыва осады Хоссберга, рука была покрыта рубцами от боевых ран и заклинаний эмиссаров.

- Сейчас.

- Это может подождать? Мы тут немного заняты.

- Я не прошу тебя сделать это. Просто дай мне бутылку, а об остальном я позабочусь сама.

Гараэл всё ещё колебался, хотя в его крапчато-зелёных глазах было уже любопытство, а не раздражение:

- Раньше ты никогда не хотела принимать кого-либо в Стражи.

- Раньше мне это никогда не было нужно. Бутылку, Гараэл. Сейчас у тебя есть другие заботы.

- Хорошо, - он сунул руку в карман и отстегнул небольшое стальное кольцо. С него свешивался один-единственный ключ. Он был из простого серебра, посеревшего от времени и грязи, и был настолько мал, что подходил только для коробочки с драгоценностями. - Она в ящике моего стола. Когда закончишь, верни на место.

- Конечно, - Иссенья взяла ключ, извинилась, слегка кивнув Амадис и Уваше, и пошла к дверям.

Но прежде чем она смогла покинуть комнату, Мэривен перехватила её. Королева положила мягкую, напудренную руку на предплечье Иссеньи. Каждый из её пальцев был украшен драгоценным кольцом, а ногти покрыты свежим лаком. Но это лёгкое прикосновение пригвоздило эльфийку к месту, как стальной прут бабочку.

- Расскажи мне о своём брате, - прошептала королева Мэривен, заговорщически наклонившись к ней и широко распахнув сине-фиолетовые глаза. Мерцание жемчужной пыли оживляло её веки, а тёмный карандаш акцентировал внимание на её длинных ресницах. Аромат роз и поздних слив цеплялся за её чёрные локоны и неуловимо доносился из низкого декольте голубого бархатного платья.

Семь лет осады, похоже, не коснулись ни внешности, ни мыслей королевы, и Иссенья обнаружила, что это сильно её раздражает. Она попыталась убрать это раздражение со своего лица, но особых усилий к этому не приложила.