Лиан Мерси - Последний Полет (ЛП)

В её палатке царила тишина. Ревас не нравилось спать среди толпы, она всегда находила себе ночлег вдали от их лагеря, а Иссенья больше никого не могла к себе пригласить. Тем более, когда скверна расползалась в её крови. Было гораздо безопаснее и удобнее оставаться одной.

Однако, сегодня ночью она чувствовала беспокойство. Почти бессознательно она вышла из палатки, бесцельно проходя сквозь лес парусины и кольев, мимо гаснущих костров, пока не набрела на знакомую картину: палатка Калиена, склеенная из ярких зелёных и золотистых лоскутов. Он говорил, цвета отгоняют Мор от его сновидений. Ткань выцвела с годами, ночь иссушила почти всю оставшуюся яркость, но она всё равно выделялась среди остальных серых куполов.

Иссенья остановилась. «Если там нет света, - сказала она себе, - я просто пройду мимо».

Но он был. Вход в палатку освещай золотой жар костра, мягкий, но отчётливо видимый.

Откинув капюшон, Иссенья подошла и постучала в дверь. Стук был едва различим, её костяшки почти неслышно касались ткани, но Калиен ответил.

- Входите.

- Я не хотела тебя беспокоить, - сказала Иссенья, наклоняя голову, чтобы зайти.

- Ты и не беспокоишь, - ответил Калиен. Он был помятым и небритым, тёмные круги светились под глазами, но он умудрился устало улыбнуться и бросил Иссенье подушку из конской кожи. Эльфийка положила её на пол и неловко уселась возле керосиновой лампы, единственного источника света, освещавшего скромное пространство палатки.

Возле колена мага лежала открытая книга. Иссенья кивнула, указав на неё.

- Время вечернего чтения?

- Не могу уснуть. Ты думаешь, что к этому времени я уже должен был понять, как важно отдохнуть перед битвой… но почему-то мысль о том, что мы полетим навстречу Архидемону, не даёт мне покоя, - Калиен иронично пожал плечами. - Я думал, небольшое религиозное чтиво успокоит нервишки. Ну или я засну от скуки.

- Это религиозная книга? Не похоже на тебя. Я думала, мы несколько лет назад договорились, что ты миновал период молитв.

- Договорились. Но не все об этом знают.

- О, так это подарок? - Иссенья вновь посмотрела на книгу с любопытством. - Кто мог подарить тебе молитвенник? Он, должно быть, плохо тебя знает.

- Нет, не совсем, - Калиен закрыл книгу и засунул её под одеяло, подальше от глаз.

Иссенья уловила ноту приглушённой боли в его голосе. Она подняла руку, извиняясь. - Я не хотела…

- Я знаю. На самом деле, это не важно. Я не обиделся. И да, ты права. Она плохо меня знает.

- Кто дал тебе книгу? - спросила Иссенья.

- Мать одной из моих жертв, - ответил он. Заметив её удивление, Калиен криво улыбнулся и откинулся на свой укрытый одеялом дорожный сундук. - Она этого не знала. Она даже не знала, что он был убит; она думала, что на него упала плитка, сброшенная порывом ветра с разрушенной крыши, а я - просто сострадающий незнакомец, который поддержал её в момент скорби.

- Почему?

- Потому что у неё были такие же духи, как и у моей матери, - Калиен снова подобрал книжечку и пробежал глазами по обложке. Название было вытеснено в позолоте и поигрывало в свете лампы. Иссенья поймала вспышку пламенного отблеска, но не могла разобрать слова. - Я её почти не помню. Ни лица, ни имени. Она ушла, когда я ещё совсем крохой был. Единственное, что осталось мне - это её запах… и я даже не знаю, что это. Что-то сладкое, как цветущий лимон, но это не совсем то.

- Годами я задавался этим вопросом, пытался представить его. Но потом я уловил его снова, когда преследовал свою жертву. В любом другом случае я бы даже внимания не обратил на его мать. Знатная орлесианская аристократка, жена могущественного человека и мать его детей. Полная противоположность моей матери; та не была ни богатой, ни, тем более, знатной. Но у них были одинаковые духи, и, каким-то образом, аристократка была примерно того же возраста… и в этом было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя полным идиотом.

- Я, конечно, выполнил заказ. Антиванские Вороны всегда следуют контракту, даже если цель - ребёнок, чья единственная вина - сложные вопросы наследства. Но когда я закончил, я задержался в городе дольше, чем должен был и договорился о встрече со скорбящей матерью, чтобы предложить хоть какое-нибудь утешение её горю. Потом завязалась переписка. Мы сблизились за эти годы. Она так никогда и не узнала правды, само собой. Она только знает, что с тех пор, как пала Антива, я сражаюсь вместе со Стражами.

- И за это она дала тебе молитвенник?

Калиен склонил голову.

- Она прислала его из Орлея. Один и Серых Стражей принёс пару дней назад. Она надеялась, что Создатель услышит её молитвы, присмотрит за мной и целым и невредимым проведёт через ужасы Мора.

Иссенья хотела подшутить над его сентиментальностью, но что-то в голосе мага заставило её передумать. Да, было что-то приторное в понятии о том, что Создатель сможет защитить их от надвигающейся опасности, и что-то ужасающее в том, что убийца предлагает утешение скорбящей матери после расправы над её сыном… но ещё в этом было что-то ужасно человеческое.

Она не могла обвинить Калиена в попытке найти связь с безликим призраком своей матери, как не могла она винить и женщину из Орлея за то, что та нашла замену своему сыну, чтобы унять боль потери. На самом деле, ни один из них не получил то, чего хотел, но взамен они получили любовь другого рода - и даже если она не была идеальной, это всё равно было больше, чем ничего.

- Она всё ещё жива? - спросила эльфийка.

- Да. Мор не представляет для неё угрозы. По крайней мере, не большую угрозу, чем волна преступности или поток беженцев с пустыми карманами, если те нахлынут в город, - Калиен беззвучно выдохнул. - Если на то будет воля Создателя, всё так и останется.

- Не нахлынут, - сказала Иссенья. Она отбросила в сторону коричневую щетинистую подушку и направилась к выходу. - Спасибо.

- За что?

- За то, что напомнил, почему завтрашний день имеет значение, - ответила эльфийка и выскользнула обратно в ночь.

5:24 Священного века

Серые Стражи собрались на рассвете. Даже уставшему взгляду Иссеньи это зрелище казалось великолепным: движущаяся процессия из пятидесяти всадников на грифонах, облачённых в отполированные до блеска доспехи и серо-голубые плащи. Белоснежные шелковые стяги развевались на высоко поднятых копьях. Рассветные лучи, пробивающиеся сквозь грозовые облака, отражались от вызывающе сверкающих в ярком свете нагрудников и наплечников. Грифоны, чувствуя волнение своих всадников, взбрыкивали и похрапывали. Даже звери, прошедшие Посвящение, казались более нетерпеливыми и менее злобными, чем обычно. Их кашель сменился шипением; многие слизывали кровавую пену с клювов, представляя, что это кровь их врагов.