Лиан Мерси - Последний Полет (ЛП)

Это означало, что Эделис, Гараэл или Иссенья должны будут умереть во имя долга. Больше некому.

И Иссенья понимала: гномка не справится. Она, несомненно, была храброй и достаточно удачливой, чтобы выжить там, где многие другие погибли - но она была молода (так молода!) и зелена как летняя трава. Она начинала эту битву вторым всадником, не первым, и сейчас неуклюже цеплялась за липкое от крови седло, которое было сделано под человека. У Эделис не было близкой связи со своим грифоном, необходимой, чтобы ориентироваться в битве, подобной этой.

Даже если бы и была… марш приближающейся смерти навеет на гномку волну холодной паники, и её пальцы на тетиве задрожат так сильно, что каждый выстрел будет промахом. Если она и сможет поразить Архидемона, то это будет чистой воды слепой случайностью, а Иссенья не верила, что Создатель настолько их любит.

Так что это должен быть Гараэл или она сама. Осознание этого кольнуло горько-сладкой гордостью. Иссенья подобрала повод, готовясь направить ярость Ревас для последнего боя, но её брат поднял руку, останавливая её.

- Слишком тесно, - сказал Гараэл, - мы врежемся друг в друга. Я должен идти один.

- Но…

- Я должен, - он уже был впереди неё, пролетев так близко, что перья их грифонов соприкоснулись. Белое на чёрном, чёрное на белом.

Гараэл улыбнулся ей, обернувшись через плечо. Он потерял свой шлем где-то над Айсли, и его золотистые волосы свободно развевались на туманном ветру.

- Передай Амадис, что я люблю её, а мои доспехи отдай Стражам, - сказал он. - И, Иссенья, будь милосердней к себе.

Затем Крюкохвост взмахнул своими полосатыми белыми крыльями, и эльф с грифоном понеслись навстречу ожидающему их дракону.

Иссенья направила Ревас на прочную мачту, чтобы сесть. Перья на шее грифона встали дыбом; она рвалась в бой. Но это был не её бой, даже больше, чем Эделис и Рен, которые взгромоздились на другой корабельной мачте. Они были вне досягаемости Архидемона, но и сами не могли его достать. Все, что им оставалось, это смотреть.

Эльфийка могла только молиться. Размеренные столкновения обломков судов, покачиваемый на волнах, звучали не громче, чем стук её собственного сердца.

Архидемон, наконец сбросив последнего осквернённого грифона со своей шеи, трепал его сломанное тело на вздёрнутом носу галеона, когда появился Гараэл, чтобы дать ему бой. Кровавые и разорванные куски чешуйчатой кожи висели вокруг драконьих челюстей как мокрая львиная грива. Изорванная в клочья плоть обнажала кости его позвоночника, блестящие, словно чёрный базальт.

Когда Гараэл приблизился, он поднял голову. Злоба вспыхнула в оскверёенных глаза Древнего Бога, словно разжигаемые ветром искры. Фиолетовое пламя зашипело за его длинными чёрными зубами.

Крюкохвост шёл напрямик, даже не пытаясь уклониться, как и одержимые гневом грифоны до него. И так же, как и раньше, архидемон метнул стремительный поток огня, чтобы поглотить своего крылатого противника.

В последнюю секунду, когда уже казалось, что избежать этого физически невозможно, Крюкохвост камнем ринулся вниз. В одно мгновение он шёл прямо навстречу смертельному потоку пламени Архидемона, а в следующее - уже пропал.

А затем появился вновь, восстав из соленого тумана, справа от Архидемона, где повреждённый глаз практически оставил его слепым. Он не взлетал - не было места. Крюкохвост взвился, цепляя покрытый ракушками изгиб носа галеона, впиваясь когтями в дерево и известняк, чтобы удержаться. Так он двигался быстрее; и полосатый грифон оказался на Архидемоне до того, как тот успел его увидеть.

Но ненадолго. Когда Архидемон наконец поймал взглядом отважного грифона, он рванул вперёд - и Крюкохвост не попытался увернуться. Чёрные клыки дракона вонзились в белый мех грифона. Молниеносно Архидемон дёрнул шеей вверх, а затем отпустил. Крюкохвост беззвучно исчез в усеянном обломками море.

Но жертва грифона послужила высшей цели. Гараэл оставался в седле, ожидая атаки Архидемона, и когда его голова опустилась достаточно низко, он вскочил. Цепляясь за бесчисленные шипы, эльф карабкался по драконьему лбу. Архидемон тряхнул головой, чтобы сбросить его, но Гараэл держался крепко. Шип за шипом, он пересёк последний гребень его рогов, чтобы добраться до глубокой раны в задней части его шеи, оставленной осквернёнными грифонами.

Закрепившись между грубых чешуек Древнего Бога, Гараэл поднял свой изогнутый нож над оголённой костью позвоночника, а затем вонзил его прямо в основание черепа Архидемона.

Тишина пронзила словно электрический разряд. Иссенья видела, как двигаются губы её брата, еле-еле, но если он и говорил что-то, она ничего не могла разобрать. Она увидела пятно крови на его щеке и прилипшую к нему прядь золотистых волос. Наверху Моровая буря начала рассеиваться, а может быть просто исчезла, и чистый незапятнанный солнечный свет, словно золотой отблеск в одном из Великих Соборов, осветил плавающие обломки кораблей.

А затем в них ударила ошеломляющая волна, порождённая смертью Архидемона. Деревянные обломки подбросило вверх, тяжёлые паруса порвались, словно прогнившие тряпки. Осколки льда посыпались с канатов и прочего снаряжения. Ударная волна выбила Иссенью из седла и воздух из её легких, и если бы она не была пристегнута к седлу, то, несомненно, оказалась бы в море.

Момент, казалось, длился вечно, мир вспенился, словно яростные белые гребни волн Залива Риалто… А потом всё прекратилось. Ревас пробивала себе путь в чистые небеса прямо над водяной могилой Архидемона, и солнце вернулось вновь. Иссенья увидела маленький отблеск доспехов её брата, отброшенного далеко от безжизненной туши убитого Древнего Бога. Он пришёл, чтобы отдохнуть на берегу мира, который только что сделал лучше.

Всё кончено. Они победили.

5:24 Священного века

Его хоронили как героя.

Никогда ни один эльф в Тедасе не удостаивался таких погребальных церемоний, как Гараэл, Герой Четвёртого Мора. Короли и императоры пересекали пустые, неприветливые земли Тедаса, чтобы почтить его память, или посылали вместо себя принцев и магистров. В качестве даров привозили ладан и редкую древесину для погребального костра. В день похорон в Старкхевене было ясно и холодно. И казалось, что все достойные мира сего почтили своим вниманием это событие.

Его тело омыли, одели в белый саван и положили на погребальный костёр. Маги, храмовники и Серые Стражи - все собратья Гараэла по оружию выстроились в процессии, отдавая дань уважения погибшему. Тут были и гномы из Ублюдков Камня, и маги из Разорванного Круга, и эльфы из Непокорных - наравне с теми народами, что отринули их. И, конечно же, Рубиновые Драконы во главе с Амадис в серебряных доспехах и чёрном плаще с капюшоном, накинутым на голову в знак траура.