Алина Углицкая - Перст судьбы. Эсмиль

– Простите. Здесь повязка к ране присохла. Нужно немного потерпеть.

Недовольно нахмурившись, Дарвейн подхватил флягу с райсблером, торчавшую в снегу, зубами выдернул корковую пробку и сделал несколько быстрых глотков. Огненная жидкость заструилась по венам, приводя в беспорядок и без того скачущие мысли. Отбросив флягу, он рукавом вытер губы и уперся тяжелым взглядом в войлочную стену палатки, за которой находилась его квинна.

– Моя квинна, – пробормотал он так тихо, что стоявший позади Вирстин ничего не разобрал.

– Ваша Милость? – данганар нагнулся, стараясь понять, что там шепчет его командир. – Вы что-то сказали?

– Я?– Дарвейн вскинул на него отсутствующий взгляд. – Нет, Вир. Как там квинна ди Маренкеш? Ни в чем не нуждается?

– Ниран все устроил. Выдал ей лучшие шкуры из наших запасов.

– Она ела?

– Да, взяла с собой немного похлебки. Сказала, что устала и хочет спать.

Лэр усмехнулся этим словам. Буквально в десяти шагах от него темнела палатка, под ненадежным сводом которой готовилась ко сну самая удивительная женщина из всех, что он знал. Смелая, гордая, не желающая отступать даже под гнетом обстоятельств. Он вспомнил, как она сопротивлялась, когда он увидел ее в первый раз. Как ее глаза метали молнии, пытаясь выжечь в нем дыру, несмотря на всю боль и унижение, которое она испытывала в тот момент. Вспомнил, как она шипела разъяренной змеей, как сопротивлялась его давлению. И тот неподдельный ужас в глазах, когда она поняла, что он действительно может ее убить.

Да, единственный раз, когда она по-настоящему его испугалась, это в Керанне. Тогда он был слишком зол, чтобы отдавать себе отчет в собственных действиях. Это нелепое нападение, разыгранное под грабеж, наемные убийцы, признания, вырванные у пленника под пытками…

Дарвейн сплюнул в снег, вспоминая слова пленного, сказанные им перед смертью. Тот сказал, что им заплатили за то, чтобы никто из ангрейдских наемников не вернулся домой. Особенно лэр. А еще сказал, кто оплатил это мероприятие. Мариос Эрг-Нерай – младший брат Дарвейна.

Это известие ударило предводителя данганаров, будто отравленный нож в спину. Он и подумать не мог, что его брат, оставленный в Эрг-Нерай пятнадцатилетним мальчишкой, может пойти на убийство, да еще таким подлым образом.

Вспомнился тощий нескладный подросток с фамильной ямочкой на подбородке и вечно взлохмаченными вихрами. Вспомнилось, как он носился по внутреннему двору крепости, возглавляя ватагу таких же тощих мальчишек, отцы которых несли службу в гарнизоне, а матери – прислуживали в замке. Он был любознательным, вспыльчивым и доверчивым, как любой мальчишка в его возрасте. Но в нем не было ни подлости, ни коварства – Дарвейн мог бы в этом поклясться.

В тот день, пять лет назад, отряд данганаров выступил за стены крепости Эрг-Нерай, чтобы отправиться в Ангрейд. Мариос провожал их, стоя у поднятой решетки вместе с матерью и другими обитателями замка. Дарвейн вспомнил, как обнял тогда младшего брата и ободряюще произнес:

– Остаешься за главного. Будь сильным и мудрым. Присмотри за матерью. Ты теперь за нее в ответе.

Мариос сжал губы в две тонкие полоски, будто пытаясь скрыть подступившие к горлу слезы. Его голос звучал хрипло и глухо:

– Да, брат, я обещаю.

Когда отряд вступил на подвесной мост, переброшенный над пропастью, мальчишка догнал Дарвейна и вцепился в его стремя.

– Ты же вернешься? – выкрикнул он, отчаянно вглядываясь в лицо брата. – Поклянись, что вернешься!

– Конечно, вернусь, – молодой лэр потрепал его по вихрам.

– Нет, поклянись честью клана, что вернешься!

Дарвейн посуровел. Это была слишком серьезная клятва, чтобы разбрасываться ею. Но лихорадочный блеск в глазах младшего брата заставил его уверенно произнести:

– Клянусь честью клана Эрг-Нерай, я вернусь.

Услышав его слова, Мариос отпустил стремя и облегченно выдохнул. Он поверил. Поверил, что клятва, данная на пороге отчего дома, действительно вернет брата домой целым и невредимым.

И вот теперь лэр узнает, что его младший брат нанял убийцу, чтобы никто из данганаров не вернулся домой. Как в это поверить?

– Вир, ты помнишь, что сказал тот тип в Керанне? – глухо произнес он, делая еще пару глотков из почти опустевшей фляжки.

– Это вы про того наемника? Да, я помню. Почему вы спрашиваете об этом сейчас?

– Не верю я, что мой брат мог так сильно измениться. Да, он был вспыльчивым, это верно, но это всего лишь издержки юности. Не думаю, что он мог докатиться до такой подлости, чтобы пустить по нашему следу наемных убийц.

– Прошло пять лет, – Вирстин флегматично пожал плечами. – Мы не знаем, как жил клан все это время. Возможно, вы правы, и квинн Мариос здесь ни при чем.

– То есть? – Дарвейн обернулся к другу, который, закончив перевязку, уселся рядом.

Вирстин подкинул в костер пару веток и, понизив голос, заговорил:

– Не знаю, Ваша Милость, это только предположения. Но что если вы правы, и кто-то намеренно использует вашего брата? Назвался его именем и нанял убийц. Ну, чтобы вы думали, будто это ваш брат?

– Мы не узнаем правды, пока не прибудем в замок.

– Осталось уже немного. Завтра последний переход.

– Да, самый трудный. Пока что Эрг был на нашей стороне, посмотрим, будет ли так и дальше.

Допив остатки райсблера, Дарвейн покрутил пустую фляжку в руках и сунул ее Виру:

– Можешь налить сюда свое пойло из амшеварра. Хоть и дрянь редкостная, но в холодном виде пить можно.

Потом, тяжело поднявшись, добавил:

– Я спать. Пусть через три часа Эльдрен сменит Бергмэ, потом Берр. Тебе, кстати, тоже неплохо бы отдохнуть. Завтра нам понадобится вся наша удача.

Покачнувшись, но тут же восстановив равновесие, Дарвейн двинулся прочь от костра, в сторону двух палаток, стоявших буквально бок о бок. Не дойдя до них несколько шагов, остановился, мучительно борясь с желанием сделать шаг к той, в которой спала Эсмиль. Теперь, когда он понял что эта женщина не шпионка, когда поверил в ее слова и снял с нее рабский ошейник, в ней будто что-то изменилось. Словно лопнула какая-то пружина, державшая ее в напряжении все это время. Сегодня у костра она не была похожа на себя прежнюю. Куда делась дикая тигрица, клявшаяся, что выцарапает ему глаза? Теперь она была похожа на маленькую испуганную девочку, которая вдруг оказалась одна в темном лесу. Он ясно видел обреченность в ее глазах, еще недавно пылавших гневом и яростью.

Возможно, стоило ее навестить?

Дарвейн сделал пару шагов в сторону ее палатки и остановился. Его слуха коснулись странные звуки, доносившиеся из-за войлочного полога. Будто кто-то сдавленно всхлипывал, не давая рыданиям вырваться наружу.

Эсмиль? Она плачет? Но почему?