Алина Углицкая - Перст судьбы. Эсмиль

Подошел Ниран.

– Как она? – Дарвейн вскинул на него тревожный взгляд.

– Вир сказал, сделает все, что может.

Остальные данганары переглянулись. Уже час они недоумевали, почему Эсмиль до сих пор разлеживается в палатке, а лэр не прикажет сорвать полог и вытащить наглую девку за волосы. Бергмэ даже пару раз высказал мысль, что она окрутила их командира, опоила его приворотным зельем, и теперь тот пляшет под ее дудку. Но Эльдрен и Берр быстро заткнули ему рот, пригрозив расправой.

Прошло еще полчаса в тревожном ожидании.

Дарвейн то и дело прикладывался к фляжке с амшеварром, хотя, сейчас ему не помешал бы и райсблер. Он и сам не понимал, что это с ним. Почему маленькая рабыня, которую он под действием благодарности сделал свободной, так важна для него? Что в ней особенного?

Еще неделю назад ему было абсолютно плевать на ее чувства, главное – чего хочет он. Он мог взять ее в любое время, когда ему хочется и как ему хочется. И при этом было все равно, что она испытывает от его грубого вторжения.

Да, он чувствовал – ей под ним хорошо, и это наполняло его еще большим самодовольством. Хотелось подавить ее, принудить, сломать ее волю. Но при этом он получал удовольствие от ее непокорности. Ему нравилось ее приручать. Покорная и послушная Эсмиль вряд ли вызвала бы в нем такой интерес.

Но недавно все изменилось. Узнав, что девушка ради него рискнула пойти против обычаев и воли богов, Дарвейн взглянул на нее другими глазами.

Сильная. Смелая. Гордая. Именно такая, какую он хотел бы видеть рядом с собой. Очаровательная в своей дерзости, не желающая уступать. Он представил, как сладки будут ночи с ней, наполненные любовными битвами. Она была словно крепость, которую ему предстояло завоевывать заново каждый раз, и от этой мысли у него что-то сжималось в груди и сладко ныло в паху. Она была идеальной для него…

Наконец, долгое ожидание вознаградилось. Полог палатки приоткрылся, выпуская наружу Вирстина, который буквально нес на себе Эсмиль. Девушка была бледна, с запавшими глазами, под которыми залегли глубокие тени. Ее губы потрескались, в уголках рта появились небольшие ранки. Она еле переставляла ноги, словно собственный вес стал неподъемным для нее.

Сорвавшись с места, Дарвейн ринулся ей навстречу. Забыл, что он лэр, забыл, что на него смотрят его подчиненные. Ему было на это плевать. Весь мир сузился до одной тонкой фигурки, с трудом ковыляющей в снегу.

Он подхватил ее, почти вырывая из рук товарища, обнял, прижал к себе. В ее потухших глазах отразилось узнавание.

– Дар? – выдавила она ссохшимися губами. – Мне плохо…

– Знаю. Знаю, моя квинна, – он, словно в бреду, начал осыпать ее лицо быстрыми поцелуями. Даже через слои одежды было слышно рваный ритм ее сердца. – Потерпи, осталось немного.

Он поднял ее на руки и зашагал к своему жеребцу.

– Эльдрен, неси веревки! Квинна Эсмиль поедет со мной.

Ее тщательно привязали к луке седла. Дарвейн собственноручно проверил крепость узлов, а затем одним движением оказался в седле и прижал ее к себе так осторожно, словно самую хрупкую драгоценность.

Выдохнув, Эсмиль откинулась на его грудь. Ударная доза амшеварра выдернула ее из забытья, но в голове все равно плыл туман, а тело ломило. Казалось, будто каждый сустав выворачивается наизнанку. Тело девушки под одеждой покрывал липкий пот, но кожа на открытых участках, наоборот, казалась сухой и шершавой. А стоило ей закрыть глаза, как перед внутренним взором представала хищная усмешка Бенгет, а в ушах эхом раздавался ее звучный голос: "Убей! Убей его – и вернешься домой!"

Кровавая богиня не желала проигрывать спор и отдавать супругу Южный континент. Если Эсмиль оказалась настолько слаба, что влюбилась в этого варвара, Мать всего сущего сама направит ее по выбранному пути.

***

Последний день оказался самым трудным не только для Эсмиль, но и для всех данганаров. Если раньше они передвигались по заснеженной степи, то теперь под копытами лошадей похрустывал лед. Впереди на целых пять лиг простиралось замерзшее озеро, покрытое нетронутым настом, но какова крепость льда – никто не знал. Все надеялись только на удачу.

Дарвейн укрыл Эсмиль собственным плащом, прижал крепче, отдавая ей часть своего тепла. Девушку лихорадило, несмотря на целебную силу амшеварра. Она то и дело впадала в забытье, и тогда ее тело становилось тяжелым и вялым, и мужчине приходилось удерживать ее, чтобы она не упала на лошадиную шею.

Ближе к середине озера лед сделался тоньше. Теперь данганары передвигались с предельной осторожностью. Спешившись, они шли, ведя своих лошадей на поводу и тщательно проверяя крепость льда. Только Эсмиль и Дарвейн оставались в седле.

Путники шли параллельно друг другу, но в какой-то момент Эльдрен и Бергмэ остались за спинами остальных. Никто не понял, что произошло, только вдруг морозный воздух огласило ржание испуганных лошадей и треск ломающегося льда.

– Лед треснул! – крик Эльдрена слился воедино с криком Бергмэ, который в одно мгновение оказался по горло в обжигающе-холодной воде. Его лошадь захлебывалась ржанием и била копытами, пытаясь выбраться из полыньи, но тяжелая поклажа тянула на дно.

Дарвейн свистнул, останавливая отряд. Его команды звучали четко и хладнокровно, словно это не он с утра не мог найти себе места. Придерживая одной рукой сомлевшую квинну, он управлял действиями своих людей.

Данганары бросились на помощь. Нет, подходить близко к краю было очень опасно, лед трещал, грозя похоронить под собой весь отряд. Рикван схватил веревку, которую всегда держал под седлом, кинул свободный конец Эльдрену и тот, упав плашмя на лед, пополз в сторону полыньи.

Бергмэ пытался забраться на лошадь, но та не подпускала к себе. Животное в ужасе хрипело, предчувствуя скорую смерть, глаза сверкали белками, на губах висели клочья пены.

– Хватайся за конец! – Эльдрен остановился на безопасном расстоянии и бросил Бергмэ спасительную веревку.

Данганар что-то ответил, с трудом разлепив посиневшие губы, но его слов никто не услышал. Оружие и одежда наполнились ледяной водой, отяжелели и теперь не давали пошевелиться. Замерзшими пальцами он ухватил конец веревки, но сил удержать его уже не осталось.

Очень медленно его лошадь погрузилась под воду, потом вынырнула, хватая воздух разинутой пастью, и снова исчезла. На том месте, где она только что была, столкнулись несколько мелких льдин, закрывая просвет.

– Не… мо… гу… – прохрипел Бергмэ. В его глазах плескался ужас и обреченность. Умереть на пороге родного дома было слишком обидно.

– Нет, стой! – Эльдрен пополз вперед, к самому краю. Лед под ним трещал, угрожая вот-вот провалиться и похоронить под собой смельчака.