Алина Углицкая - Перст судьбы. Эсмиль

Данганары замерли, практически не дыша.

– Эльдрен! Вернись! – закричал Дарвейн, чувствуя, как его охватывает злость. – Это приказ! Ты слышишь?!

Но тот не ответил. Приблизившись к самому краю, мужчина протянул руки, подзывая полуживого товарища. Следом за ним на лед упал Берр, подполз сзади, схватил Эльдрена за лодыжки, удерживая на непрочном льду.

– Что он делает, этот безумец?! – пробормотал Вирстин, отводя лошадей от опасного места. Остальные данганары напряженно молчали, ожидая развязки.

Дарвейн в ярости заскрежетал зубами. Если бы не Эсмиль, он бы сейчас сам ринулся туда, к полынье, на помощь своим товарищам, но квинна мертвым грузом висела у него на руках. Он издал мучительный стон. Его сердце разрывалось между девушкой и настойчивым желанием исполнить свой долг.

– Ваша Милость, смотрите! – воскликнул Вирстин, привлекая его внимание.

Все взгляды обратились в сторону разыгравшейся трагедии. Вода в полынье забурлила, поднимаясь осколками льда. На поверхности мелькнула мокрая голова Бергмэ, потом раздался хриплый, протяжный вой. Эльдрену удалось ухватить его в самый последний момент. Кряхтя и напрягая спину, данганар начал медленно отползать, не забывая тащить за собой полуживого товарища. Сзади его подстраховывал Берр.

– Они спасли его! – остальные свидетели драмы с облегчением выдохнули.

– Ему нужно срочно переодеться в сухое и выпить горячего амшеварра, – пробормотал Вир. – Иначе, у нас появится еще один больной.

– Только не здесь! – Дарвейн кивнул в сторону полыньи. – Нужно добраться до твердой земли.

– Да, Ваша Милость, – верный друг нагнул голову в знак согласия, а потом закричал, обращаясь к остальным данганарам:

– Вперед, пошевеливайтесь, побыстрее! Нужно убраться отсюда.

Что-то заставило Дарвейна обернуться. Чей-то холодный, настойчивый взгляд. Данганар невольно передернул плечами и посмотрел себе за спину. На том берегу замерзшего озера, возле самой кромки льда, темнели несколько точек. Это были ирбисы. Увидев, что человек смотрит на них, тот, что выглядел крупнее остальных, открыл пасть, показывая клыки, будто предупреждал, что еще ничего не закончилось…

Мокрого и дрожащего Бергмэ завернули в несколько меховых плащей так, что он стал похож на огромный куль. Из запасных попон на скорую руку смастерили волокуши и веревками привязали к одной из лошадей. Полуживой данганар свалился на них безвольным мешком и замер, стуча зубами. Его руки и ноги заледенели, мокрые волосы моментально схватились коркой льда. Его трясла мелкая дрожь, бедняга никак не мог согреться, только шипел сквозь сведенные судорогой челюсти. Но собственное здоровье его волновало сейчас меньше всего.

Устремив в равнодушное небо остекленевший взгляд, Бергмэ думал лишь об одном: его лошадь, его вещи, его деньги, заработанные кровью и потом в течение пяти лет – все ушло на дно этого озера.

Ему не с чем вернуться домой.

Эсмиль пришла в себя глубокой ночью. И первым, что она почувствовала, было ощущение чужого горячего тела, согревавшего ее своим теплом.

Не открывая глаз, девушка некоторое время просто лежала и вслушивалась в ночные звуки. Она слышала скрип снега под чьими-то тяжелыми сапогами, завывание ветра, тихие мужские голоса, раздававшиеся совсем близко.

– Эсмиль? – Дарвейн тоже не спал. Он почувствовал, как напряглось женское тело в его объятиях. – Ты не спишь?

– А вы что здесь делаете, Ваша Милость, – хриплым, простуженным голосом спросила она.

– Видишь, грею тебя, – раздался в ответ тихий смешок.

Эсмиль открыла глаза. Ощущения не обманули, она находилась в палатке. Причем, опять в палатке лэра. Кажется, она уже начинает привыкать каждое утро находить себя в его объятиях.

– Разве мне не положено спать отдельно? – на всякий случай уточнила она.

– Положено, – тут же согласился он. – Но знаешь… Ты вчера была в таком состоянии, что я не мог оставить тебя одну. Вир целый вечер отпаивал тебя горячим отваром, это сбило жар, но ты все еще очень слаба…

– Я заболела? – Эсмиль была удивлена. Она впервые в жизни столкнулась не только со снегом, морозом и ледяным ветром, но и с простудой. Если для данганаров заснеженные просторы и суровый климат были привычным делом, то для Эсмиль они стали испытанием на стойкость. Ее здоровье оказалось слишком хрупким для таких передряг.

– Ты простудилась. Ничего страшного.

– Ничего страшного? – она хмыкнула. – Тогда извольте отодвинуться, Ваша Милость.

– Ты меня прогоняешь? – она не видела, как в темноте он немного раздраженно приподнял бровь.

– Ну почему же? Можете продолжать прижимать меня к себе, если вам так хочется. Только не удивляйтесь, если я сейчас сделаю лужу…

Руки Дарвейна, крепко сжимавшие ее все это время, резко разжались. Лэр шумно выдохнул, отпуская девушку.

Эсмиль медленно выбралась из-под кучи шкур и одеял. Сначала встала на четвереньки, покрутила головой, но нет, голова не кружилась и ноги подкашиваться не собирались. Тогда она осторожно поднялась во весь рост. Палатка у лэра была небольшой, но достаточно высокой, чтобы девушка не задевала макушкой ее потолок.

– Ты на двор? – Дарвейн сел на ложе. Достал огниво и зажег фитиль масляной лампы, стоявшей на земле с его стороны. Слабый оранжевый огонек осветил его напряженное лицо.

– Хотите предложить свою помощь?

Сейчас, когда Эсмиль стояла, насмешливо уперев руки в бока и глядя на него сверху вниз, Дарвейн снова почувствовал возбуждение. Вот уж эргова девка! Почему он каждый раз так реагирует на ее своенравие? Неужели, и вправду влюбился?!

Лэр нахмурился, отгоняя лишние мысли.

– Подожди, – сказал он, тоже поднимаясь, – пойду с тобой, а то мало ли…

Эсмиль только приподняла брови, наблюдая за его действиями. Как ни старалась, она не могла понять поведение этого мужчины, не могла просчитать его следующий шаг. Он каждый раз удивлял ее. Вот сейчас, например, что это взбрело ему в голову? Неужели и в самом деле решил проводить ее к отхожему месту? Лэр – свою рабыню?.. Ах, да, она ж теперь не рабыня, а квинна, хотя…

Девушка подобрала с ложа широкий меховой плащ и тщательно закуталась, не забыв натянуть на голову капюшон. Отыскала в углу сапожки, обулась и с выжиданием глянула на данганара. Тот уже успел накинуть на плечи безрукавку из медвежьей шкуры, которая не скрывала его рельефных мускулов и гладкой бронзовой кожи, чуть поблескивавшей в свете лампы.

О, да, этот мужчина был хорош. Даже более, чем хорош. Эсмиль с раздражением ощутила, как к щекам прилила кровь и внизу живота зародился жар возбуждения. Да что это с ней?!

Еще ни один мужчина так не действовал на нее. Ни один из наложников не вызывал в ней столько волнения, столько чувств. Неужели она и вправду влюбилась? Нет, это чушь! Это просто невозможно! Или…