Елена Кутузова - Пленница Белого замка

На тракт вышла горбатой старухой. Побрела по обочине, тяжело опираясь на клюку, и униженно благодаря добрых людей, которые из жалости подсаживали меня в повозки.

Идти в таком виде оказалось куда проще. Что взять с нищенки? Даже на лохмотья желающих не найти — вшей в них больше, чем прорех. А прорех — больше, чем целых нитей. От чего защитит дырявый плащ? И как держится в ветхой суме нехитрый скарб?

Но на улице теперь приходилось ночевать куда чаще. Привечать нищих у деревенских жителей охотников оказалось мало. Зато, словно извиняясь, они не скупились на еду. В котомке всегда водились хлеб и сыр, а иногда — и кусочек колбасы.

В городах жители были жестче. Правда, за мелкую монету пускали в ночлежку, а вот кормить не торопились. Зато удавалось утолить другой голод. Вечером достаточно посидеть на обочине улицы, прося милостыню, и всегда находился желающий даже на те несколько мелких монет, что удавалось выклянчить у прохожих.

Отпора от старухи грабители, как правило, не ждали. Да и сами выглядели едва ли лучше меня. Тощие, грязные, почти обезумевшие от голода. Или наоборот — сильные, уверенные в себе мужики. Армия местных гильдий, недовольных тем, что я промышляю на их территории.

Ничего вкусного их воспоминания не несли. Да и кровь не была здоровой. Но её хватало, чтобы пополнить запасы.

Поохотившись пару ночей, я покидала город. Если гильдии нищих могли дать день другой форы чужаку, то больше — никогда. Бесхозная старуха начинала вызывать подозрения, а мне конфликты ни к чему. Мне идти надо.

Верста за верстой, село за селом, городок за городком и вот она, столица.

Такая же шумная и красивая. И — вонючая. Ничуть не изменилась.

А вот в королевском дворце произошли изменения. Так, государь больше не жил в Вимо. По его приказу в десяти верстах к северу, на берегу озера, для него построили дворец. И вся светская жизнь переехала туда. Нет, столица пыталась соответствовать. Но отныне, ни один бал не мог сравниться с королевским. И в самом деле, разве сравнится гуляние в пусть и большом особняке с пышным праздником в королевской резиденции?

Мне, правда, вход на этот праздник был заказан. Но и в Вимо оказалось много интересного. Не все прибывшие на день рождения государыни, удостоились чести остановиться во дворце. Основная часть приезжих разместилась в столице, в принадлежащих Домам владениях. Или, если таковых не имелось, в гостиницах и просто в наемных комнатах. Нищенке в этом мире роскоши и благородства места не нашлось.

Зато его хватало на пороге трактиров, и у входа в дома, где рыцари устраивали праздничные обеды. Надо было лишь немного потолкаться среди нищей братии, побраниться за удобное место, и вот они, благородные Дома, смотри, любуйся. А если внимательно слушать, можно многое узнать. Аристократы редко обращают внимание на челядь и нищих. И не стесняются. Чем зачастую пользуются шпионы из конкурирующих Домов. Вот почему, приезжая на праздники к родственникам, я всегда требовала отогнать всех попрошаек подальше от дома. Еду для них и за ворота отправить можно.

А еще ценным источником информации были дети. Маленькие, глупые язычки бездумно повторяют то, что говорят родители, а поведение копирует их манеры. Только несмышленыши жестоки, и не умеют сдерживаться. Там, где взрослый обойдется насмешкой, ребятня пустит в ход оскорбления и кулаки. Если присмотреться, можно быстро понять, какие настроения царят в высшем свете. Кто из Домов в фаворе, а кто, напротив, в немилости у короля.

Вон, стайка мальчишек, по виду — оруженосцев, травит худенького паренька. Зажали в угол, и награждают тычками и насмешками.

А мальчишка-то молодец. Насмешки старается пропускать мимо ушей, а вот удары без ответа не оставляет. Из какого он Дома? Надо подойти ближе, посмотреть, что за герб вышит на одежде.

Обвинения, сыпавшиеся на несчастного, заинтересовали меня едва ли не больше наряда. Его бабку подозревали в связи с Верховным Демоном, а прадеда в том, что он пытался захватить власть, околдовав короля.

Интересные речи. И одежда черно-белая. Ну, так и есть. На груди паренька красуется знакомый до боли герб — рука, сжимающая меч.

Да, этот не посрамит честь Дома. Вон как отвечает. Несколько противников уже валяются на земле, размазывая по лицу кровь пополам с соплями. Но когда в мальчишку полетели камни, пришлось вмешаться.

Моя клюка ничуть не испугала сорванцов. Что им, отпрыскам благородных Домов, какая-то нищенка?

Но от камней я мальчика все-таки прикрыла. На теле прибавилось синяков, да и сам парень ругался и вырывался, не желая прятаться за мою спину. Молодец, конечно, но он — Орв. А значит, под моей защитой. По-другому помочь я пока не могу.

Зарвавшихся ребят отогнали взрослые. Проходящий мимо богато одетый мужчина поднял крик, обещая донести родителям о позорном поведении сыновей. Мальчишки решили не связываться и умчались. Только я, несмотря на кровь, заливающую глаза, запомнила гербы, украшающие их дублеты. Эти семьи буду противостоять возвращению Дома Орвов, и лучше быть готовой.

— Ты — дура? Я бы и сам справился! — мальчишка злился, и я понимала — почему. Ему пришлось прятаться за спиной старухи. Не самый красивый поступок для будущего рыцаря. Остальные тоже запомнят и не упустят случая уязвить.

— Тебя просили вмешиваться?

Кэм так же злился. Кровь сразу приливала к лицу, и от этого только сильнее смущался. Мальчишка. Пытается сорвать злость на мне, но больше всего сейчас ненавидит себя. Ничего. Это ты переживешь и очень скоро научишься выдержке. Потому что поймешь — криком и кулаками многого не добьешься. Тихое слово и знание слабых мест врага помогут добиться желаемого куда быстрее. А пока…

— Простите, господин. Простите… — униженные поклоны совсем пригнули мою спину к земле. Мальчик еще не привык к надменности и помнил, как я заслонила его от камней.

— Идем. Хоть умоешься и поешь.

— Вы так добры, господин…

Он вел меня узким улочкам, и каждый шаг по булыжной мостовой пробуждал память.

В дни праздников по ним петляли потоки разодетых жрецов. Над бритыми головами реяли алые и желтые стяги с вышитыми священными символами, а голоса послушников взлетали к небесам, неся хвалу богам, что обосновались в заоблачной выси.

В сезон балов улочки заполнялись экипажами. По большей части — портшезами и конными носилками. Кареты и повозки не могли протиснуться между тесно стоящих домов, и даже королевская чета, когда возникала надобность посетить старую часть города, пересаживалась в седла.

А охотники? Их хорошо выученные кони не торопясь несли хозяев над бурлящей толпой, состоящей из уличных торговцев, мелких лавочников и покупателей, и стук кованых копыт терялся в гуле людской речи.