Павел Кувшинов - Я – Игрок

Огонь, лёд, каменные стрелы, сгустки энергии – всё это испаряется в воздухе, словно пар, в считанных дюймах от Тёмного Игрока.

И это ещё не всё! Я чувствую, как мои собственные колдовские карты престают мне подчиняться. Они разворачиваются в воздухе, заключая меня в полусферу, а затем начинают сближаться, давя на меня самой своей магической силой.

У меня никак не получается вернуть контроль над колодой. Лишь те заклинания, что поддерживают «жизнь» в теле Кристины всё ещё подвластны мне.

– Нравится? – ухмыляется глава ордена, кивком указывая на сыгранную им только что карту. – Её нарисовал наш последний Иллюстратор перед самой своей смертью. И у неё лишь одно назначение – обращать магию Великого Игрока против него самого. Не думал же ты, что я посылаю за тобой своих людей, но при этом не способен одолеть тебя?

Я пропускаю его браваду мимо ушей. Хотя, стоит признать, в чём-то он прав. Я сунулся в логово врага, уповая на свои силы, и даже не подумал о возможных трудностях. И сейчас эти трудности давят на меня со всех сторон.

Мне удаётся выставить несколько щитов, но колдовские карты разрывают их, сводя на нет мои усилия. Некоторые из них достигают моего тела и обжигают огнём, подобно раскалённому металлу.

Шипя от боли, я бережно опускаю Кристину на пол, а затем, выпрямившись во весь рост, направляюсь прямо к трону.

– Что ты задумал? – спрашивает Тёмный Игрок, явно забеспокоившись.

Я не удостаиваю его ответа.

Один шаг, затем второй, и ещё один. Одна из моих карт впивается мне в спину и в тронном зале повисает запах горящей человеческой кожи. Но я продолжаю идти, переставляя тяжёлые ноги.

Мои пальцы ложатся на горло моего противника и сдавливают его что есть сил. Мужчина хрипит, вертится всем телом, стараясь освободиться от моей цепкой хватки, но всё тщетно. Он сам загнал себя в ловушку, ведь обе его руки заняты Игрой – ему приходится удерживать заклинание, лишающее меня сил.

Глава ордена не может вернуть карту в колоду, ведь тогда в моей власти вновь окажется магия Великого Игрока. Мужчина пытается отпихнуть меня ногами, но лишь натыкается на колдовские карты, окружающие меня удушающим коконом.

Теперь вопрос лишь в том, кто из нас умрёт первым.

Мой взор тускнеет, я едва стою на ногах от боли, что причиняют мне собственные карты. Но вскоре наступает мгновенное облегчение, когда человек на троне затихает и перестаёт дышать.

Колода отпускает меня и вновь выстраивается за спиной. Я падаю на пол, и в ту же секунду все доступные мне лечащие заклинания окутывают моё тело разноцветным свечением. На месте сожжённой плоти появляется новая, и на вскоре на теле не остаётся даже рубцов.

Я склоняюсь над Кристиной, чтобы проверить её состояние. Кажется, всё в порядке. Её органы продолжают функционировать должным образом. Даже находясь в шаге от гибели, я таки сумел удержать заклинания, поддерживающие тело моей любимой.

Теперь ничто не помешает мне воспользоваться Зеркалом Зова.

За троном я обнаруживаю вход в другое помещение. Круглый зал с многочисленными колоннами и двенадцатью статуями между ними. Покрытые пылью и паутиной, изваяния богов взирают на меня своими каменными глазами.

Я направляюсь к зеркалу, которое стоит у дальней стены. Высокое, достающее почти до потолка, оно установлено перпендикулярно полу. В вертикальном положении его удерживают специальные каменные подставки.

Вот оно, Зеркало Зова.

Несколько факелов, как и созданный мной магический свет, позволяют увидеть, что идеально ровная поверхность зеркала не отражает предметов. За ним лишь тьма, или, точнее сказать, пустота.

Всё в этой комнате выглядит так же, как и раньше. Я уже был здесь, в своём сне.

Я укладываю Кристину на пол позади себя и разворачиваюсь к зеркалу. Никто не объяснял мне, как именно нужно призывать богов, но моё тело, кажется, само знает, что ему делать и потому не нуждается в подсказках.

Закончив Игру и разделив свою колоду на светлые и тёмные карты, я отбрасываю последние в сторону. Без магии это занимает некоторое время.

Затем оставшуюся колоду я делю на четыре примерно равные части, и каждую из них прислоняю к поверхности стекла – по две в нижние углы, а оставшиеся части чуть выше и ближе к центру. Они прилипают к стеклу, словно то покрыто клеем.

Оживив карты, я вижу, как они начинают мерцать равным белым светом. Вскоре всё заканчивается, и карты возвращаются ко мне в руки.

Ждать приходится недолго. Среди тьмы проступают уже знакомые мне образы.

Я вижу за стеклом шестёрку светлых богов. Эл, Ка, Рэ, Ли, Ун и Аз осматривают друг друга. Несмотря на то, что Зеркало Зова всего вдвое выше меня, боги внутри него предстают настоящими исполинами.

На их лицах проступают улыбки. Даже суровый Эл, покровитель воинов, не в силах скрыть своей радости.

Именно он заговаривает со мной.

– Мы благодарны тебе смертный за то…

– Довольно! – мой крик обрывает его речь на полуслове.

– Да как ты смеешь прерывать… – его лицо багровеет, а могучие ладони сильнее сжимают рукояти оружия.

– Это вы в заточении, а не я, – вновь не даю я договорить бывшему властителю мира.

Я чувствую, что ритуал ещё не завершён, и, несмотря на то, что боги здесь, в шаге от меня, они всё ещё не выбрались из пустоты. А это значит, что пора мне сделать то, ради чего я здесь.

– Я завершу призыв только при одном условии, – говорю я.

– Я не стану торговаться с жалким смертным! – глаза бога полны гнева, и не разделяй нас Зеркало Зова, думаю, что Эл бы ужё отсёк мне голову.

– Как знаешь, – пожимаю я плечами. – Тогда я закончу Игру, и вы вернётесь обратно в пустоту.

– Однажды родится другой Великий Игрок, – надменным тоном произносит Эл.

– И кто знает, какую сторону он выберет, – подражая тону бога, отвечаю я.

Его лицо вытягивается. Я не знаю, чтобы он ответил мне, или предпринял, если бы его плеча, закованного в доспехи, не коснулась тонкая ладонь.

– Брат, пожалуйста, – говорит Ун, оказавшись рядом с Элом, – мы так устали! Хотя бы выслушай его.

Поначалу мне кажется, что бог доблести и чести одёрнет руку, или даже ударит свою непокорную сестру. Но вместо этого, он лишь понуро опускает голову, и черты его лица заметно смягчаются.

Он кладёт свою руку поверх ладони Ун и вновь смотрит на меня. Его взгляд меняется, как и его голос. Их наполняют грусть и безмерная усталость.

– Чего ты хочешь, человек?

– Вы можете вернуть её к жизни? – спрашиваю я, отступая на шаг в сторону, так, чтобы боги увидели Кристину.

На их лицах растерянность и замешательство. Кажется, совсем не таких требований они ожидали услышать. Эл, до этого говоривший от лица своих братьев и сестёр, лишь хмурится, предпочитая сохранять молчание.