Марина Дяченко - Авантюрист

Что между ними, пес раздери, происходит?!

Танталь открыла рот. Закрыла снова, не найдя, по-видимому, достойных слов. Отвернулась.

Черно Да Скоро хмыкнул. Почесал лысую бровь:

– УМНЫЙ не борется с ветром, умный поднимает парус… Хотите меня остановить? Попытайтесь.

В свое время я много сил отдал для того, чтобы стать хорошим бойцом. Очень много сил и много времени. И лучшие учителя были мной довольны.

Чонотакс шагнул на меня. Минуты две мы кружили, на лице моего врага, обычно бесстрастном, был написан теперь мальчишеский азарт, а своего лица я не видел; Танталь и Алана стояли, прижавшись спинами к ветхому забору, и краем глаза я заметил, как Танталь прилаживается метнуть нож…

Тогда я разозлился и швырнул свой кинжал Чонотаксу под ноги. Я плевал на магов и магию, в рукопашной схватке мне не нужны преимущества, я сам себе – преимущество…

У меня незаурядная реакция – но я слишком поздно заметил его летящую руку.

Не всякому поединку дано быть красивым. Красоты в нашей схватке не было ни на грош – грязь, кровь, утробное уханье. Несколько ударов я поймал, несколько пропустил, раз пять промазал и дважды попал в цель, разбив Чонотаксу нос и бровь. Потом ему удалось нанизать мой подбородок на свою высоко взлетевшую пятку, и на несколько мгновений я выбыл из поединка, а когда пришел в себя, то оказалось, что я лежу головой на колоде, а Черно Да Скоро потирает бедро, морщится и бормочет, обращаясь к кому-то вне поля моего зрения:

– Штаны треснули, з-зараза, по шву… Где тут баба-рукодельница сыщется, я, хоть и оборванец, но штаны-то должны быть целы, какой же я, к псам, маг, в дырявых штанах… Ретано, как? Встанешь сам – или помочь?

Я чувствовал себя куклой, у которой внутри солома. И по которой проехались взад-вперед колеса груженой телеги…

Спустя полчаса господин маг верхом выехал за ворота; ни Танталь, ни Алана не смогли его удержать. Может быть, не решились. Может быть, отчаялись.

Мы проиграли партию – и, возможно, всю игру проиграли тоже.

Первоцветы! – доносилось с улицы. – Первоцветики! Стебель мягок, лепесток пригож! Эй, людоньки, берите цветочки, для милой возлюбленной, для хозяйской дочки!

Селение было, собственно, маленьким городом – замок местного владыки помещался в центре, гостиница, в которой мы остановились, выходила окнами на широкую людную площадь, а вдоль реки тянулся ремесленный квартал – шумный, дымный, источающий едкие запахи и, по-видимому, процветающий.

– Прикрой ставни, – сухо попросила Танталь. Алана, не оглядываясь, мотнула головой; я подошел, перегнулся через ее плечо, кинул торговке серебряную монету:

– Беру корзинку. Всю.

Маленькое Аланино ухо, располагавшееся у меня перед глазами, радостно вспыхнуло. Торговка рассыпалась в благодарностях; в темной комнате запахло лесом, причем лесом весенним, причем запах этот, как мне показалось, не касался моих ноздрей давным-давно, лет двадцать…

– Спасибо, Ретано! Вот здорово! – Алана взвесила в руке корзинку, прошлась по комнате, в точности копируя торговкину походку:

– Цветы-ы! Первоцветики!

– А ведь у тебя тоже талант, – сказал я удивленно. Танталь усмехнулась. Я не мог не отметить, что, несмотря на тяготы и неприятности последних дней, последствия похода в Преддверье больше на ней не сказываются. Ни истерик, ни апатии – теперь это была во многом прежняя, уверенная в себе Танталь… Любопытно.

– Так что же Привратник? – я поморщился, трогая затянувшуюся рану за ухом. – Ты хотела…

– Да, я хотела… – Танталь вздохнула. – Ретано, между первым и вторым приходом Чужака было много сотен лет. Между вторым и третьим – всего-то… около семи десятков. Когда Чужак позвал к себе Луара, второй Привратник был еще жив.

– Долго живут Привратники, – пробормотал я, глядя, как бредет по подоконнику одуревший от тепла молодой жук.

– Все звали его Скитальцем, – неожиданно тихо сказала Алана. – Он бродил… нигде не находил места. Говорили, что он уже, в общем-то, не человек… Что он не маг, но имеет власть, и вроде бы это Третья сила его пометила…

– Кто?

– Ну, так раньше звали Чужака… Третья сила… Не знаю, почему.

– Десять лет назад Скиталец был еще жив? – спросил я осторожно.

Танталь и Алана переглянулись.

– В общем-то, – Алана уселась, поставив корзинку на колени, – мертвым его никто не видел…

– И никто не приносил весть о его смерти, – глухо добавила Танталь.

– Ну и что? – у меня вдруг зачесались ладони. И спина, и кончик носа; вся шкура зудела, давая мне знать, что вот оно, главное, ради чего затевался разговор. Нечто важное – как для человечества, так, в особенности, и для меня…

– Он не вполне человек, – все так же глухо сказала Танталь. – Может быть, он может прожить хоть тысячу лет. И… даже если он умер – для таких, как он, это не преграда.

– Любопытно, – выдавил я затем только, чтобы разбавить напряженную паузу.

– Единственный, кто… – Танталь запнулась.

– Если захочет, – тихонько добавила Алана. – Он ведь, знаешь… Ему, вообще-то, на всех и на все наплевать.

– Не скажи, – возразила Танталь неуверенно. Алана хмыкнула.

– Почему ты не говорила… раньше? – спросил я вкрадчиво. – Об этом Скитальце, который, оказывается, может нам помочь?

– Не обнадеживайся, – Танталь пожала плечами. – Просто… Другого ничего не приходит в голову… Нам нужна услуга. Услуга мага. Такого мага, который сильнее Чонотакса Оро.

– Это невозможно, – сказал я тихо.

– Нет ничего невозможного! – Танталь поднялась. – Сейчас… Чонотакс пережил потрясение, которое ослабило его и выбило из колеи. Все мы видели… да, во многом он притворялся, но сразу после… похода… он был действительно полумертвый. Мы, дураки, – она желчно усмехнулась, – или мы, умники… ну да ладно. Мы повели себя как благородные господа – вместо того чтобы перерезать врагу горло, попросту связали его и опоили сонником…

– «Семь травок на пару», – не удержался я.

Танталь кивнула:

– Да… Он пришел в себя и опять стал сильнее нас – но ненамного. И это… представление… драка – это не демонстрация силы. Это признак его слабости, Ретано.

Я поморщился.

Всю жизнь я считал себя неплохим бойцом. Я и есть весьма неплохой боец…

Отметины, оставшиеся от «поединка», не зажили до сих пор. А тогда Чонотакс осведомился, сам я встану или помочь, честно поделил наш золотой запас пополам и отбыл…

– В той драке не было никакой магии, – сказал я неохотно.

– Да, – Танталь кивнула. – Вот я и говорю… Он бережет себя. Избегает малейшего усилия. Ведь будь он в обычной своей форме… понимаешь?

Я вспомнил трагическую гибель фамильной шпаги. Падающие на пол тяжелые капли и жалобный огрызок у себя в руках.