Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

Преда резким жестом перебил ведьму, которая продолжала переводить сказанное. Он сам начал говорить. Когда таксилиец наконец приступил к переводу, в его голосе звучало уважение.

– Преда желает выразить восхищение несравненным боевым мастерством этого воина. Также он спрашивает, утолил ли воин свою жажду мести.

– Нет, – отрезал Карса Орлонг.

Интонации было достаточно, перевод преде не потребовался. Он заговорил вновь. Желтоволосая ведьма нахмурилась. Голос её, когда она обратилась к таксилийцу, сделался сухим и невыразительным.

Она пытается скрыть ликование .

Тревога охватила Самар Дэв. Что они задумали?

Таксилиец сказал:

– Преда хорошо понимает… тоблакая. Более того, он соболезнует. Как командиру, ему приходится творить на этом чужеземном побережье такие вещи, которые вызывают у него отвращение. И всё же он должен исполнять волю своего императора. Тем не менее, преда отдаст приказ о полном отводе отряда тисте эдур обратно к кораблям. Удовлетворится ли этим тоблакай?

– Нет.

Таксилиец кивнул в ответ на это резко брошенное слово, и преда заговорил опять.

Что дальше?

– Тогда у преды вновь нет иного выбора, кроме как последовать приказу своего императора. Можно сказать, ему так положено по уставу. Император – величайший воин, какого только видел мир, и этот титул он отстаивает в бою самолично. Он сражался уже с тысячей воинов, если не больше, со всех краёв земли, и ни разу не потерпел поражения. Приказ императора гласит, что его солдаты, где бы они ни были и с кем бы ни говорили, обязаны оглашать этот вызов. Император приглашает всех и каждого на поединок до смерти – поединок, в который запрещено вмешиваться кому бы то ни было, независимо от последствий, причём принявший вызов наделяется всеми правами высокого гостя. Солдатам императора поручено сопровождать таких воинов к императору, удовлетворять все нужды и выполнять по пути любые их пожелания.

Вновь заговорил преда.

Самар Дэв пробрал ледяной холод. Страх. Она сама не понимала, чего опасается, но… что-то было очень, очень неладно .

Таксилиец приступил к переводу.

– Таким образом, если тоблакайский охотник желает вкусить самой сладкой мести, он должен встретиться в бою с тем, кто послал этих солдат и приказал им творить все эти жестокости по отношению ко всем встреченным чужеземцам. Преда приглашает тоблакая – и его спутницу, если она пожелает, – принять гостеприимство тисте эдур и вместе с ними вернуться в Летэрскую империю. Что скажешь?

Карса поморгал, затем повернулся к Самар Дэв.

– Они меня зовут убить их императора?

– Похоже на то. Но, Карса, послушай, тут не…

– Скажи преде, – перебил тоблакай, – что я согласен.

Она увидела, как командир улыбнулся.

Таксилиец сказал:

– Тогда преда Ханради Халаг приветствует тебя среди тисте эдур.

Самар Дэв обернулась на трупы, усеивавшие поляну. А до этих павших, преда Ханради Халаг, тебе дела нет? Видят боги, здесь что-то очень и очень неладно …

– Самар Дэв? – обратился к ней Карса. – Ты останешься?

Она покачала головой.

– Ладно, – проворчал он. – Сходи за Погромом тогда.

– Сам иди, тоблакай.

Гигант ухмыльнулся.

– Ну, попробовать-то стоило.

– Не будь таким самодовольным, Карса Орлонг. Сомневаюсь, что ты представляешь себе, во что ввязался. Ты разве не слышишь, как с лязгом замыкаются кандалы? Приковывают тебя к этому… к этому нелепому поединку и к этим тистэ эдурам, будь они неладны?

Карса нахмурился.

– Никакие цепи меня не удержат, колдунья.

Глупец, они держат тебя уже сейчас.

Желтоволосая ведьма все это время жадно поедала Карсу взглядом.

Что бы это значило, хотела бы я знать. И почему меня это так пугает?

– Ну что, Кулак Темул, – спросил Кенеб, – ты рад, что мы наконец плывём домой?

Молодой рослый виканец – недавно украсивший все своё тело хитроумными геометрическими татуировками в стиле Вороньего клана, из-за чего лицо его казалось теперь портретом, сложенным из синей мозаики, – наблюдал, как его воины заводят лошадей на борт по деревянным сходням. Услыхав вопрос, он пожал плечами.

– Когда я окажусь среди своих, мне придётся вновь пройти через всё то же, что было здесь.

– Но теперь ты будешь не один, – заметил Кенеб. – Эти воины отныне принадлежат тебе.

– В самом деле?

– Полагаю, да. Они ведь больше не оспаривают твои приказы и твоё право ими командовать, верно?

– Я думаю, – сказал Темул, – что бóльшая часть этих виканцев уйдёт из армии, как только мы сойдём на берег в Унте. Они вернутся к своим семьям, и когда их будут просить рассказать о своих приключениях в Семи Городах, они будут отмалчиваться. Сдаётся мне, Кулак Кенеб, что воины мои испытывают стыд. И не за то, что они не выказывали мне должного почтения. Нет, им стыдно за все неудачи этой армии. – Тяжёлый взгляд тёмных глаз упёрся в Кенеба. – Они слишком стары или слишком юны и, как запретной возлюбленной, одинаково алчут славы.

Темул не славился красноречием, и Кенеб не мог припомнить, когда в последний раз этот сумрачный молодой человек бывал так разговорчив.

– Выходит, они искали смерти.

– Да. Они желали бы воссоединиться с Колтейном, Бальтом и прочими единственным доступным образом. Пасть в бою с тем же самым противником. Ради этого они пересекли океан, ради этого покинули родные края. Они не собирались возвращаться домой, и возвращение в Квон-Тали сломит их окончательно.

– Глупцы проклятые. Извини…

С горестной улыбкой Темул покачал головой.

– Не стоит извиняться. Они глупцы, и даже будь я умнее, мне не удалось бы разделить свою мудрость с ними.

Внизу, в лагере внезапно завыли собаки, и оба воина в недоумении обернулись в ту сторону. Кенеб бросил взгляд на Темула.

– В чём дело? Почему…

– Я не знаю.

Они поспешили на шум.

Мимо лейтенанта Пореса, вздымая клубы пыли, промчался Кривой. Вид у него был совершенно безумный. Мгновение – и он пронёсся мимо. Только теперь, выходит, мы выяснили, что они до полусмерти боятся воды. Вот и славно. Оставим этих уродливых тварей на берегу . Сощурившись, он покосился на виканцев с сэтийцами, надзиравших за погрузкой своих тощих лошадёнок. Он подозревал, что мало кто из этих животных переживёт путешествие. И отлично: зато будет свежее мясо. Хоть немного разнообразить помои, которые моряки именуют едой . Да, конечно, конники будут ныть и жаловаться, но это не помешает им выстраиваться в очередь с мисками в руках, едва ударят в рынду.

Добряк позаботился о том, чтобы адъюнкт в самых красочных подробностях узнала о том, как он недоволен некомпетентностью Кулака Кенеба. Вопрос был не в том, что Добряку недоставало отваги. По меньшей мере, мания величия всегда приходила на помощь. Но на сей раз этот старый морской хрен был прав: из-за Кенеба они потеряли целый день и добрую часть ночи. Устроить посреди погрузки полную проверку снаряжения – методично, отряд за отрядом… боги, какой же начался хаос. « Кенеб что, вконец рехнулся? » О да, именно так звучал первый вопрос, который задал Добряк, и, судя по тому, как в ответ насупилась адъюнкт, эта дурында понятия не имела, что происходит и зачем Кенеб устроил весь этот бардак.