Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 1 [litres]

– Мы застряли.

Некоторое время сапёр молчал, затем:

– А твоя крыса вперёд ушла? На ту сторону завала?

– Да. Потом тоннель снова расширяется – впереди какой-то перекрёсток, сверху отверстие, оттуда воздух идёт вниз – прямо в дыру в полу. Но, Спрут, тут здоровый отёсанный камень, никак не протиснешься. Мне очень жаль. Придётся вернуться…

– Худа с два! Подвинься, если можешь, дай-ка я сам ощупаю.

Это было не так легко – и прошло некоторое время, прежде чем они сумели поменяться местами. Флакон услышал, как сапёр что-то бормочет себе под нос, затем – проклятья.

– Я тебе говорил…

– Цыц! Я думаю. Можно его, конечно, выломать, но тогда может и весь потолок завалиться. Нет, лучше прокопаться снизу, через пол. Дай-ка мне свой нож.

– Нет у меня больше ножа. Я его в какую-то дыру выронил.

– Тогда пусть сзади передадут.

– Спрут…

– Не смей сдаваться, Флакон. Просто не смей. Потому что либо ты нас выведешь, либо нам всем конец.

– Да будь ты проклят, – прошипел Флакон. – Тебе не приходило в голову, что, может, выхода и нет вообще? С чего бы ему тут быть? Крысы-то маленькие, да что там, Худом клянусь, они даже жить здесь могут. С чего бы тут взяться тоннелю, по которому мы сможем проползти? Какому-нибудь подходящему выходу из-под этого проклятого города? Честно говоря, я поражён, что мы так далеко забрались. Слушай, можно ведь вернуться просто в храм – и оттуда уже выкапываться…

– Это ты ничего не понимаешь, солдат. Там гора над тоннелем, в который мы спрятались. Гора, бывшая прежде самым большим храмом в городе. «Выкапываться»? Забудь. Пути назад нет, Флакон. Только вперёд. А теперь достань мне нож, будь ты неладен.

Улыбка вытащила один из своих метательных ножей и передала ребёнку впереди. Что-то ей подсказывало, что дальше они не пройдут. Разве что, может, дети. По цепочке передали приказ – пустить сирот вперёд. По крайней мере, тогда они смогут пробраться дальше, найти выход. Столько усилий… пусть хоть кто-то в итоге спасётся.

Далеко-то они всё равно не зайдут – без Флакона. Вот ведь ублюдок бесхребетный – и мы от него зависим. Подумать только. От человека, который водится с крысами, ящерицами, пауками и грибочками. Умом, небось, с ними меряется – и борьба идёт нешуточная.

Впрочем, он ведь не такой и плохой – забрал же у неё ранец в тот день на марше, когда сучка-капитанша с ходу показала, насколько она чокнутая. Это было благородно с его стороны. До странности благородно. Но иногда такое с мужчинами случается. Улыбка прежде в это не верила, но теперь уж не было выбора. Даже мужчина может тебя удивить.

Ребёнок сзади взялся перебираться через Улыбку: только локти да колени, и ещё сопливый, грязный нос. И пахнет. Воняет, прямо скажем. Мерзкие они, дети. Жадные, эгоистичные тираны, мальчишкам только кусаться да царапаться, девочкам только царапаться да плеваться. Сбиваются в сопливые стаи и вынюхивают слабости – и горе тому малышу, который свои не сумеет спрятать, – остальные тут же набросятся, как маленькие акулы. Отличное развлечение – травить других.

Если только эти коротышки выживут, буду им потом являться. Всем и каждому, до конца дней.

– Слушай, ты! – зарычала она, получив локтем в нос. – Проваливай отсюда, шкура вонючая! Давай-давай, обезьяныш!

Сзади прозвучал голос:

– Полегче. Ты ведь и сама была когда-то ребёнком…

– Ты обо мне ничегошеньки не знаешь, поэтому заткнись!

– Ты что, из яйца вылупилась? Ха! Готов поверить! Как все прочие змеи!

– Ага, точно. В общем, кем бы ты ни был, даже не думай ползти мимо меня.

– И оказаться так близко? Не мечтай!

Улыбка фыркнула:

– Рада, что мы друг друга поняли.

Если дальше хода нет – все сойдут с ума. Это наверняка. Что ж, по крайней мере, у неё осталась пара ножей – кто бы ни полез к ней, поплатится.

Дети ползли, протискивались в щель, и сбивались в кучку на другой стороне, а Спрут продолжал ковырять пол лезвием ножа. Они плакали, цеплялись друг за дружку, и у Флакона от этого разрывалось сердце. Им придётся набраться смелости, но сейчас надежды на это мало.

Сопение и ворчание Спрута, затем ругательства: сапёр сломал кончик лезвия – в общем, не самые обнадёживающие звуки. Впереди крыса кружила по краю провала, её усы подрагивали в потоке тёплого воздуха, который шёл из колодца. Она могла бы перебраться на другую сторону – и Флакон хотел, чтобы перебралась, – но, похоже, его власть над маленьким созданием слабела, ибо крыса сопротивлялась, выставляла головку над краем провала, перебирала коготками его неровную стенку, а воздух всё тёк и тёк мимо…

Флакон нахмурился. Из колодца воздух шёл вниз. А из провала – вверх. И оба потока соединялись в тоннеле, чтобы покатиться в сторону детей.

Но крыса… воздух снизу. Тёплый, не прохладный. Тёплый, пахнет солнечным светом.

– Спрут!

Сапёр замер:

– Что?

– Мы должны пробраться! Там провал – у него края высеченные. Этот колодец вырыли, Спрут, – кто-то прокопался здесь в склон теля, это единственный возможный вариант!

После этих слов Флакона детский плач стих. Маг продолжил:

– Всё объясняется, понимаешь? Не мы первые воспользовались этим тоннелем – местные жители рыли проходы в развалинах, искали сокровища…

Он услышал, как Спрут шевелится.

– Ты что делаешь?

– Я сейчас ногами этот камень сверну…

– Нет, стой! Ты же сам сказал…

– Не могу я прокопаться через драный пол! Сейчас я эту дрянь с дороги-то сверну!

– Спрут, постой!

Рёв, затем глухой удар, пыль и мелкие камешки посыпались с потолка. Второй удар, а затем пол содрогнулся, и с потолка полился настоящий камнепад. Вопли ужаса в клубах пыли. Сжавшись, прикрывая голову от сыплющихся сверху обломков и черепков, Флакон зажмурился – пыль, такая яркая…

Яркая.

Но он не мог дышать – едва мог пошевелиться под весом обломков.

Глухие крики позади, но ужасное шипение обвала прекратилось.

Флакон поднял голову, задыхаясь, кашляя.

И увидел белый столб солнечного света, пробивавший тучу пыли. И падавший на раздвинутые ноги Спрута, между которыми лежал увесистый камень.

– Спрут?

Кашель, затем:

– Нижние боги, драный валун – прямо между ног мне… едва не придавил… ох, Худова плешь, меня сейчас стошнит…

– Да забудь! Смотри, свет сверху. Солнечный свет!

– Зови свою крысу обратно – я пока не вижу… сколько там до верху. Но, кажется, он сужается. Крепко сужается, Флакон.

Крыса пробиралась среди детей, маг чувствовал, как бешено бьётся её сердечко.

– Ага, вижу твою крысу…

– Возьми её в руки, помоги забраться в колодец над собой. Да, дневной свет… нет, слишком узкий лаз, я-то пролезу, может, Улыбка, но большинство остальных…