Корнелия Функе - Чернильное сердце

– И то верно, – тихо сказал Мо с таким видом, будто эта мысль ему в голову не приходила. – Теперь они ее ни за что не отпустят.

Буквы, написанные Мегги, казались Фариду чем-то вроде змеиного рисунка на песке.

– А что еще она написала?

– Что они поймали Сажерука и велят Мегги вычитать им того, кто уничтожит его завтра вечером.

– Об этом я тоже слышал, – сказал Фарид, срывая травинку. – Они, наверное, заперли его в склепе под церковью. Твоя дочь не написала, кого она должна вычитать Каприкорну?

Мо покачал головой, но Фарид понял, что Волшебный Язык просто не хочет говорить.

– Палача? Да?

Мо сделал вид, что не слышит.

– Я видал такое, – сказал Фарид, – так что можешь сказать мне. Если палач мастер рубить головы, все происходит очень быстро.

Мо с изумлением посмотрел на него и снова покачал головой:

– Это не палач. Вернее, не просто палач. Это вообще не человек.

Фарид побледнел:

– Не человек?

Мо вновь покачал головой – он не решался произнести это слово.

– Это Тень, – еле слышно сказал он наконец. – Я плохо помню, как она описана в книге, но мне она казалась чем-то… из раскаленного пепла – горячей, серой и безликой.

Фарид пристально смотрел на него: похоже, он сожалел, что настоял на ответе.

– Они… ждут не дождутся казни, – запинаясь, продолжал рассказывать он. – Женщину, с которой встречался жонглер, тоже хотят казнить – она помогала ему искать книгу.

Фарид ковырял босой ногой землю. Сажерук пытался приучить его носить обувь из-за змей, но в обуви его пальцам было так тесно, словно их зажали, и в конце концов ботинки оказались в костре.

– Какая женщина? – спросил Мо. – Служанка Каприкорна?

Фарид кивнул, почесав ступни, искусанные муравьями.

– Она немая как рыба. У жонглера в рюкзаке есть ее фотография. Эта женщина ему много раз помогала. По-моему, он в нее влюблен.

Разузнать обо всем этом было нетрудно: в деревне полно мальчишек его возраста. Они мыли чернокурточникам машины, чистили сапоги и оружие, носили любовные записки… В той, другой, жизни ему тоже поручали носить любовные записки. Сапоги он там не чистил, а вот оружие приходилось, а еще он убирал верблюжий помет. Но натирать до блеска машины было, наверное, гораздо приятнее.

Фарид взглянул на небо, где проплывали легкие облака, белые, как лебединые перья. Они нравились мальчику. В том мире, откуда он появился, на небе никогда не было облаков – небо всегда было синим.

– Уже завтра… – произнес Мо. – Что же делать? Как освободить ее? Может, попытаться ночью проникнуть в дом Каприкорна? Если б у меня была такая же одежда, как у них…

– Я принес. – Фарид вытащил из рюкзака куртку и брюки. – И платье для Элинор. Они сушились на веревке.

Мо так восхищенно посмотрел на него, что Фарид покраснел.

– Ну ты молодец! Может, ты знаешь, как выручить Мегги?

Фарид смутился. Никто никогда не интересовался его мыслями. Он был только ищейкой, а планы обычно строили другие: кого ограбить, как отомстить… Собаку не спрашивают. Собаку бьют, если она не слушается.

– Нас всего двое, а их человек двадцать, – сказал Фарид. – Это будет не так просто…

– А Элинор ты не считаешь? Зря! Она настроена очень воинственно.

Фарид не мог сдержать улыбку.

– Ну, значит, трое, – произнес он. – Трое против двадцати.

– Звучит безнадежно, понимаю, – вздохнул Мо и встал. – Надо рассказать об этом Элинор, – предложил он.

Но Фарид остался сидеть на траве, разглядывая сухую ветку, которую поднял с земли, – отличный хворост для костра, и его здесь сколько хочешь. В его прежней жизни за таким хворостом приходилось ехать далеко-далеко, и ценился он на вес золота.

– Нам мог бы помочь огонь, – сказал он, глядя в сторону деревни Каприкорна.

Мо непонимающе посмотрел на мальчика:

– И как же?

Фарид подобрал другую ветку, потом еще и еще одну и, складывая их в кучу, объяснил:

– Сажерук научил меня приручать огонь. Это несложно, все равно что с Гвином справиться: он кусает только того, кто не может его схватить, а если с ним обращаться умело, он будет слушаться. Если использовать огонь в нужное время и в нужном месте…

– А вдруг он разгуляется? Дождя не было уже давно. Оглянуться не успеешь, как лес запылает, – сказал Мо.

Фарид пожал плечами:

– Только если ветер налетит.

Но Мо покачал головой.

– Нет, – решительно возразил он, – не дело играть с огнем. Лучше пробраться ночью в деревню. Может быть, в черной одежде нам удастся незаметно проскочить мимо часовых. Может быть, они примут меня за своего. Ведь однажды нам удалось от них ускользнуть. Может быть, и на этот раз повезет.

– Слишком много «может быть», – сказал Фарид.

– Знаю, – ответил Мо. – Знаю.

Фенолио убедил часового, что ему срочно нужно поговорить с Бастой. Старик был мастер сочинять. Он плел истории быстрее, чем паук паутину.

– Тебе чего, старик? – спросил Баста, появившись в дверях с оловянным солдатиком в руке. – На, маленькая ведьма! – сказал он и отдал солдатика Мегги. – Я бросил бы его в огонь, но от меня здесь уже мало что зависит.

Услышав слово «огонь», оловянный солдатик вздрогнул, усы у него встали дыбом. Мегги больно кольнуло отчаяние, мелькнувшее в его глазах. Ей казалось, что она чувствует, как бьется его маленькое сердце у нее в кулаке. Она вспомнила конец этой сказки: «Оловянный солдатик растаял и сплавился в комочек. На другой день горничная выгребала из печки золу и нашла маленькое оловянное сердечко».

– Да, от тебя здесь уже мало что зависит. – Фенолио снисходительно смотрел на Басту, как отец на сына: в некотором смысле он и был его отцом. – Поэтому-то я и хотел с тобой поговорить, – сказал он и заговорщически добавил: – Я предлагаю тебе сделку.

– Сделку? – Во взгляде Басты отразились высокомерие и страх.

– Да, – тихо ответил Фенолио. – Мне тут скучно. Я ведь, как ты сказал, писака. Мне нужна бумага, как другим хлеб и вино. Принеси мне бумагу, и я помогу тебе вернуть ключи, которые отняла у тебя Мортола.

Баста вытащил нож. Когда он раскрыл его, оловянный солдатик так задрожал, что выронил штык.

– И как же ты это сделаешь? – спросил Баста, выковыривая ножом грязь из-под ногтей.

Фенолио нагнулся к нему:

– Я напишу тебе старинный заговор, насылающий такую хворобу, что Мортола надолго сляжет и у тебя будет время убедить Каприкорна, что надежнее, если ключи будут храниться у тебя. Заговор, конечно, подействует не сразу, необходимо выждать, но, когда он подействует, можешь не сомневаться… – Фенолио многозначительно поднял брови.