Корнелия Функе - Чернильное сердце

– В ней правда хороший конец? – спросила Мегги и посмотрела сначала на сплошь исписанную страницу, потом на спящего оловянного солдатика: ей почудилось, что тот слегка похрапывает.

Фенолио с нетерпением ответил:

– Ну конечно, я написал счастливый конец про то, как солдатик поселился со своей танцовщицей в замке, и жили они долго и счастливо, пока не умерли в один день.

– У тебя неразборчивый почерк.

– Я очень старался, – вздохнул старик.

– Ладно, – сказала Мегги, – попробую.

«Здесь важна каждая буква! – твердила она себе. – Она должна стать живой – звенеть, шептать, катиться, шуршать…»

Мегги начала…

Краем глаза она заметила, как на третьей фразе солдатик проснулся и встал по стойке «смирно». На мгновение девочка запнулась и, прочитав слово дважды, больше не решалась взглянуть на солдатика. Она остановилась, только когда Фенолио прошептал:

– Мегги, он исчез! – и до боли сжал ее локоть.

Действительно, солдатика около подушки не было.

– Ты и в самом деле маленькая колдунья! – радовался он. – Но ведь и я молодец. Да?

Он довольно посмотрел на свои пальцы, измазанные чернилами, и, хлопнув в ладоши, заплясал, как медведь в цирке. Немного запыхавшись, он остановился возле Мегги и с улыбкой прошептал:

– Это будет для Каприкорна очень неприятный сюрприз! Я немедленно берусь за дело! Он получит то, что хочет: ты вычитаешь ему Тень. Но его покорный слуга изменится до неузнаваемости. Я, Фенолио, повелитель слов и заклинатель чернил! Я создал Каприкорна – я его уничтожу. С ним случится то же, что и с волшебником, сотворившим для своего племянника женщину из цветов. Ты читала эту историю?

Мегги все смотрела на подушку, возле которой сидел оловянный солдатик.

– Нет, – проговорила она. – Что еще за женщина из цветов?

– Это старинная история. Я коротко расскажу ее тебе, а то скоро уже рассвет. Так вот, жил на свете волшебник Гвидион, и был у него любимый племянник, которого прокляла собственная мать.

– Почему?

– Долго рассказывать. И проклятие ее было такое: если он прикоснется к женщине, то умрет. У Гвидиона душа изболелась оттого, что всю жизнь его любимый племянник проведет в одиночестве. Поэтому он заперся в своих покоях на три дня и три ночи и сотворил женщину из цветков таволги и ракитника. Она была прекраснее всех женщин на свете, и племянник Гвидиона сразу влюбился в нее. Но Блодеувед – так звали красавицу – не сделала его счастливым. Она полюбила другого, и вдвоем они погубили бедного племянника волшебника Гвидиона.

– Бло-де-увед! – нараспев произнесла Мегги, пробуя новое имя на вкус, будто это был диковинный фрукт. – Грустная история. И что же с ней случилось потом?

– Гвидион превратил ее в сову, и с тех пор голос всех сов похож на женский плач.

– Красивая история, хоть и грустная, – сказала Мегги. – Ну что ж, историю о женщине из цветов я теперь знаю. Но при чем здесь Каприкорн? – спросила она.

– Дело в том, что Блодеувед сделала совсем не то, что от нее ожидал Гвидион. Мы тоже попробуем устроить что-нибудь подобное: с помощью твоего голоса и моих слов – заметь, совершенно новых слов – Тень, явившись по зову Каприкорна, совершит совсем не то, что тот ожидает от нее, – с довольным видом сказал Фенолио.

– И что же она сделает?

Старик вдруг нахмурился.

– Именно это я и обдумываю, – пробурчал он, постучав пальцем себе по лбу, – но мне требуется время.

Вдруг Мегги услышала мужские голоса, раздававшиеся не со стороны двора, огражденного стеной, а откуда-то издалека. Мегги подбежала к открытому окну и услышала торопливые шаги, а затем выстрелы. Она так свесилась в окно, что чуть не упала, однако ничего так и не разглядела. Похоже, шум и стрельба доносились с площади перед церковью.

– Осторожно! – прошептал Фенолио, схватив Мегги за плечи.

Снова послышались выстрелы, потом крики людей Каприкорна. Мегги не могла разобрать ни слова. Она испуганно оглянулась на Фенолио – может быть, он что-нибудь понял?

– Я, кажется, знаю, о чем ты подумала, но вряд ли твой отец может быть причиной этого переполоха, – успокоил ее старик. – Он же не сумасшедший, чтобы лезть на рожон, пытаясь проникнуть в дом Каприкорна.

Фенолио осторожно отвел ее от окна. Голоса смолкли. Ночную тишину вновь ничто не нарушало.

Мегги забралась в свою кровать, но сердце у нее неистово стучало.

– Пусть Тень убьет Каприкорна! – сказала она и сама испугалась своих слов.

– Да, придется сделать это. – Фенолио потер лоб. – Другого выхода у нас нет.

Мегги уткнулась в свитер Мо. Было слышно, как в доме захлопали двери, раздались шаги. Потом все стихло. Но в наступившей тишине затаилась угроза. «Мертвая тишина», – пришло на ум Мегги.

– А если Тень не послушается тебя, как та женщина из цветов? – спросила она.

– Об этом лучше не думать, – не сразу ответил Фенолио.

Услышав выстрелы, Элинор так быстро вскочила на ноги, что споткнулась в темноте о свое одеяло и, не удержашись на ногах, растянулась на колючей траве. Вставая, она исколола все руки.

– Боже мой, они их поймали! – охнула она и засуетилась, разыскивая черное платье, которое принес для нее мальчик. Темнота была такой непроглядной, что она не видела собственных ног. – Вот ведь как вышло… Ну почему эти упрямые идиоты не взяли меня с собой? Я бы уж уследила… – все приговаривала Элинор.

Она наконец нашла платье и дрожащими руками стала натягивать его на себя. И вдруг замерла. Какая мертвая тишина вокруг!

«Они пристрелили их! – ёкнуло в груди. – И поэтому так тихо. Их окровавленные тела лежат на площади. Боже мой! Что же теперь делать? – Слезы подступили к горлу. – Нет, Элинор, не смей плакать! Иди искать их. Живее!»

Спотыкаясь и раздумывая, туда ли она идет, Элинор побрела к деревне.

«– Тебе с нами нельзя, Элинор, – сказал Мо, облачившись в наряд, который украл для него Фарид. В нем он был неузнаваем и выглядел точь-в-точь как подручный Каприкорна. Мальчик прихватил для него даже ружье.

– Почему? – спросила Элинор. – Я согласна напялить на себя это черное платье!

– Женщина привлечет внимание. Ты же сама видела, Элинор, там ночью ни одной женщины не встретишь. Вокруг только часовые. Спроси у мальчика.

– Не собираюсь я его ни о чем спрашивать! Надо было украсть и для меня мужской наряд.

– Прошу тебя, Элинор, кто-то же должен караулить вещи. – Мо не сразу нашел что сказать.