Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 2

Дилариона обнаружила сидящим на какой-то палке, прикрученной к центральному шесту на манер жерди. Дракончик нахохленный, как попугай боцмана, в одной лапе остатки полевки, другой балансирует на перекладине.

– Ты слишком много ешь, – сказала я ему укоряюще. – В лесу ты превратился в настоящего пухлика.

Диларион обиженно пискнул и, в доказательство того, что он никакой не пухлик, а вполне себе дракон, страшный и ужасный, поднялся в воздух и принялся носиться кругами под куполом.

– Да-да, конечно, – проговорила я и стала собирать разбросанные им вещи. – Тебе придется много летать, чтобы сбросить все, что наел. Наши дорогие повара решат, что я нарочно тебя закормила, чтобы ты больше к ним не летал.

Выпустив облачко белого пара, дракончик, наконец, опустился обратно на жердь. Дыхание тяжелое, глазки-бусинки смотрят на меня строго, мол, ты все выдумываешь. И стал демонстративно доедать полевку.

Я собиралась очень быстро, и через пятнадцать минут была полностью готова к дороге. Вещи мужа собирать не пришлось, поскольку все нужное всегда на нем, а переносную лабораторию укладывает самолично, не подпуская к опасным колбам всяких неумех.

Но все же ждала, что принц зайдет в шатер. Однако, спустя еще пятнадцать минут, поняла, что он вообще забыл о существовании голубого шатра, в котором ждет его верная и любящая леди.

Сделав глубокий вдох, я вышла и направилась прямиком в переносную лабораторию. Как и ожидала, муж оказался там. Сосредоточенный и внимательный, он склонился над глянцевой пластиной и водит по ней пальцами, будто таким образом надеется привести в действие.

– Мой принц, – заговорила я, – я готова к возвращению.

Не поднимая взгляда, он ответил отстраненно:

– Очень хорошо… Очень…

– Я хотела собрать ваши вещи, – продолжила я, – но оказалось, в голубом шатре только мои. Поэтому решила, у вас все уже собрано…

– Угу… – промычал принц, заглянув одним глазом в колбу.

Я стала говорить дальше.

– А коней не расседлывали. Они прямо так и стоят перед шатрами. Наверное, им надо дать отдохнуть, ведь мы ехали почти весь день. Разве не лучше будет переночевать, а потом ехать уже посвежевшими?

– Угу…

– Мой принц?

Карл Сварт поднял голову и посмотрел на меня, как на тумбочку или табуретку, которая так некстати оказалась посреди шатра.

– А… Элизабет, – протянул он. – Что ты хотела?

От такого пренебрежения даже перехватило горло. Но, помня наставления Ане Ахебак, проглотила его и склонив голову повторила как можно смиренней:

– Я хотела сказать, что кони, должно быть, устали. И, возможно, нам стоило бы дать им передышку.

Принц обошел стол и, цапнув тряпку, стал тщательно вытирать пальцы.

– Очень похвально, что ты заботишься о животных, – сообщил муж. – Это значит, сможешь заботиться и о подданных. Но нам нужно выдвигаться немедленно, поскольку до Города-крепости два с половиной дня пути, а мне не хочется держать тебя в походных условиях слишком долго.

Обида на бесцеремонность и пренебрежение разом испарилась. Я неожиданно ощутила всю заботу и бережность, с которой относится ко мне мой принц, что ради безопасности своей принцессы готов загнать лошадей.

– Я бы потерпела, – проговорила я, потупив взгляд.

– Что за вздор, – удивился Карл Сварт. – Почему принцесса Черной Пустоши должна терпеть? Все давно решено. Иди, собирай, что еще нужно. Нетопыря, юбки. Но мне сейчас мешать не надо. Выдвигаемся через десять минут.

Еще несколько мгновений назад я бы обиделась на резкий ответ, но сейчас, окрыленная таким признанием, выпорхнула из шатра и вернулась в свой. Закончив последние приготовления, ухватила Дилариона, который очень упирался и не хотел лезть в сумку, вышла из шатра.

Принц уже стоял возле коня, успев за время, пока воевала с дракончиком, уложить переносную лабораторию. Гвардейцы убрали за ним шатер, и на его месте остался лишь вытоптанный круг.

– Элизабет, наконец-то, – произнес принц, и по мне прокатилась волна стыда за то, что вынудила его светлость ждать.

– А как же мой шатер? – поинтересовалась я, влезая на Верного с помощью.

– Он уже убран, – коротко сказал принц.

– Но как… – начала я и обернулась.

От шатра остался лишь центральный шест, который один из гвардейцев усердно тянет из земли. Шест поддается с трудом, на лбу гвардейца вздулись вены, глаза выпучились, а нос сморщился. Но он продолжает тянуть, и шест мало-помалу поддается. В конце концов, он сделал рывок, и вместе с шестом повалился на траву.

Вскочив, как ошпаренный, завертел головой, словно боится, что кто-то видел его позорное падение, а заметив мой взгляд покрылся красными пятнами. Я же поспешно отвернулась, делая вид, что ничего не заметила.

Отправились сразу, после того, как последние детали шатра оказались убраны в специальные сумы и погружены на мулов. Ожидала, что лошади, после дневного перехода будут спотыкаться и норовить остановиться, но Верный подо мной шагает бодро, а конь принца вообще кивает и пытается гарцевать.

– Как такое возможно? – спросила я мужа, поравнявшись с ним. – Кони бодрей, чем утром.

– Если знать, чем кормить животных, можно заставить их бежать трое суток без остановок, – сообщил принц, глядя вдаль.

Я охнула.

– Но так их можно до смерти загнать.

Он кивнул и проговорил:

– Можно. Но ни разу такого не было. Кони обычно спят сутки после таких гонок, а потом снова готовы к скачкам и длительным переходам. Здесь, в лесах Эльфарии, я однажды нашел рецепт снадобья, который эльфы, вероятно, использовали для своих ездовых животных. А может, и для себя. Этого уже никто не узнает. Этот рецепт переводил на общий язык около месяца, хотя там была лишь одна страница.

– Неужели он был написал на эльфийском? – изумленно спросила я.

Принц кивнул.

– Да, – сказал он. – На самом настоящем эльфийском языке. И ошибка в переводе хотя бы на одну букву означала бы в лучшем случае бесполезность снадобья, в худшем смертельную опасность.

Я смотрела на мужа со все большим благоговением и восхищением.

– Но как вам удалось? – все еще не веря выдохнула я.

– Двадцать фолиантов об истории эльфийских наречий, восемь переводчиков, бессонные ночи и два пожара в лаборатории, – сообщил принц.

Чем больше я узнавала мужа, тем больше он казался божеством, спустившимся на землю в человеческой личине, чтобы защищать слабых и нести просвещение невежеству и темноте. Я смотрела на его мужественный профиль и не верила, что судьба привела меня к нему, не верила, что была такой глупой и боялась этого великого человека. Все россказни о жестокости и кровожадности Черного Принца показались не более чем сказками для непослушных детей. Мой принц оказался удивительным, и я не понимала, за что мне так повезло.