Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 2

Я взлетела на крыльцо и, миновав веранду, ворвалась на первый этаж лаборатории. От одной мысли, что сейчас встречу мужа, внутри все сжалось, поэтому, когда заметила лишь двоих слуг, испытала почти физическую боль разочарования. Почему-то не хотелось спрашивать у них о принце. Я страстно желала найти его сама и, подобрав юбки, ринулась наверх. Но его высочества не было ни на втором, ни на третьем этаже.

В недоумении я спустилась в подземелье, где обнаружила Николауса Шеро, который с самым сосредоточенным видом переливает некую тягучую жидкость из одной колбы в другую, а потом делает пометки в толстой тетради.

К моему изумлению, рядом с магом Лана.

Моя камеристка пожирает бормочущего мага глазами, глядя на него, как голодный обжора на коробку шоколадных конфет. Николаус время от времени запускает пальцы в вихрастую шевелюру и хмурит брови. Не сводя глаз с мага, словно следит за каждым его действием, Лана то приподнимает, то опускает поднос с сахарными рогаликами и бутербродами.

Заметив меня, девушка смутилась и затаила дыхание.

Поморгав, я оправилась от удивления и поняла, что нахождение здесь камеристки, которой удалось обогнать меня говорит только об одном: в отличие от меня, блуждающей по всем помещениям лаборатории, Лана явно знала, где искать Николауса. Объяснилась также ее рассеянность в пещере и отсутствующий вид на протяжении всего пути туда и обратно.

Рука мага вытянулась в сторону и зависла в воздухе.

Тут же, присев, Лана подставила поднос с угощением прямо под пальцы Николауса, а когда он вгрызся в бутерброд и оставшуюся половину запихал в рот, сглотнула слюну. Казалось, оба не замечают сырости и холода подземелья, хотя меня озноб сразу пробрал до мурашек.

Я покашляла, чтобы обнаружить себя. Но Николаус остался сосредоточен на колбе, а Лана, проследив, как следом за бутербродом отправился рогалик, забормотала, что искала меня, ведь я "не завтракавши", и все в этом духе.

Остановив краснеющую девушку жестом, я спросила:

– Николаус, вы не видели его высочества?

Не поднимая головы, маг ответил:

– На заставу, кажется, вызвали, а может, и еще куда-то… Вторжение там какое-то или что-то в этом роде…

При этих словах жидкость, которую маг переливал из колбы в колбу вдруг заискрилась, и в следующую секунду подземелье полыхнуло белым. Раскат грома заставил меня присесть, приложив ладони к ушам, а Лану уронить поднос с рогаликами и пирожками на пол.

Диларион, очумев от счастья, заухал, почти как неясыть, явно подумав, что тут, как и дома, ставят магические опыты. Питомец принялся носиться над головой мага и восторженно вопить, но Николаус даже не взглянул на дракона-нетопыря.

– Вот это да, принцесса! Вы видели? Нет, вы видели! – заорал довольный Николаус и провел по лбу ладонью, размазывая пятно от сажи по всему лицу. – Эх, если бы не этот гонец со своими вестями с заставы, принц бы тоже увидел, что удалось! Удалось! Ваш муж прав, принцесса! О! Великий человек! Он не просто опередил науку всех семи королевств! Он опередил само время!

С этими словами Николаус рассеянно посмотрел вниз и будто только заметил Лану, которая ползает по полу и подбирает обгоревшие рогалики.

– Женщина, – пробормотал он, рассеянно хлопая ресницами. – Существо слабое, глупое и бесполезное. Это вы привели, принцесса? Непорядок. Вы сами маг, должны понимать…

До меня постепенно доходил смысл слов Николауса о вестях с заставы, и по мере того, как обдумывала сказанное, колени начинали слабеть. Воздуха стало неожиданно мало, а истинное чутье тревожно зазвенело ожиданием приближающейся беды.

– Николаус! – рявкнула я так, что у мага задергалось веко, а Лана поспешно вскочила. – Где. Мой. Муж?!

– Да не знаю я, он же не отчитывается мне, принцесса, – обиженно пробормотал маг, перелистнул несколько обгоревших страниц и почесал затылок. – Вы бы поберегли силы. Лаборатория все-таки. Храм науки, значит. Так ведь и охрипнуть немудрено!

И, поковыряв пальцем в ухе, добавил совсем тихо:

– А то и оглохнуть.

Развернувшись, я понеслась вверх по лестнице, а когда выбежала в сад, обнаружила, что за мной выскочила Лана.

– Простите, принцесса! Простите, простите, мне нет прощенья, – забормотала Лана, и по черной от сажи щеке скользнула одинокая слеза. – Я солгала вам, и теперь меня покарают боги. Ведь это я к нему, к нему спешила. Он, видели, какой?

На секунду я забыла о собственной тревоге. Заглянув в глаза камеристке, ласково провела рукой по ее растрепанным волосам.

– Ну что ты, Лана, – пробормотала я. – Боги не наказывают за любовь. Эта человеческая страсть им понятней, чем кому-либо… так говорила моя тетя, и эти слова до сих пор повторяет дядюшка, когда вспоминает о ней.

– Спасибо, принцесса, у вас такое доброе сердце, – со слезами в голосе прошептала Лана.

– Думаю, тебе надо пойти и привести себя в порядок, – проговорила я. – И, наверное, спрашивать у тебя, где его высочество, бесполезно?

– Отчего же, принцесса, я видела, как они с господином виконтом в библиотеку шли.

– Приведение себя в порядок подождет, – скомандовала я. – Бежим сейчас же! Я ведь до сих пор понятия не имею, где здесь что…

– Слушаюсь, принцесса! – приседая в книксене, воскликнула Лана и увлекла за собой.

Когда я, спешно отряхивая сажу с платья и крепко вцепившись в руку Ланы, подбегала к высоким дверям, ведущим во дворцовое книгохранилище, навстречу выскочил виконт де Жерон.

Встрепанный, нахмуренный, лицо сосредоточенное, пальцы сжимают какой-то сверток, а губы поджаты. Едва скользнув по мне взглядом, де Жерон встряхнулся по-собачьи, словно вышел не из библиотеки, а из озера. Затем посмотрел по-новому, будто сквозь меня.

– Приветствую, принцесса, – произнес он, почти не сбавляя шага. – Его высочество как раз послал за вами управляющего.

Не слушая виконта, я ринулась в библиотеку, практически не замечая чей-то тяжелый взгляд между лопаток.

– Мой принц! – воскликнула я, увидев мужа.

Мимолетное облегчение сменилось ощущением тревоги, колени подкосились. На ватных ногах я приблизилась к мужу и буквально осела на его сильные руки.

– Элизабет, – проговорил принц, и звук его низкого, с хрипотцой голоса заставил вздрогнуть, выводя из забытья. – Хорошо, что пришла.

Какое-то время я просто, замерев, как испуганная птица, прижималась к мужу, вдыхала его запах, слушала биение сердца сквозь плотный черный камзол. Замер на моем плече и дракончик. Благодаря кровной привязке с питомцем я знала, что ему неудобно, что хочется выпрямить лапы и иначе сложить крылья, но малыш терпел, не желая тревожить хозяйку.

Наконец принц мягко отстранил меня и заглянул в глаза.

Снова возникло привычное уже ощущение парения над пропастью, а также упоительное чувство, что меня держат и никогда не отпустят.