Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

– И какое же это занятие?

– Мое любимое занятие, – изрек он, оттягивая ворот летней куртки. – Я отыскиваю тех, кто заслуживает большего, и возношу их наверх.

Они сели в шлюпку. Окинув взглядом гребцов, определяя их чины и происхождение, Бару наткнулась на встречный взгляд.

– Лейтенант Амината, – произнесла она, хотя живот подвело от злости и нерешительности. – Поздравляю с новым назначением.

– Взаимно, – улыбнулась в ответ Амината. – Поздравляю с поступлением на службу. Насколько я могу судить, ты сдала экзамены замечательно.

Корабль оказался фрегатом под названием «Лаптиар». С его палубы Бару впервые смогла лицезреть весь Тараноке – плодородный, черный, окруженный стаями птиц. Холмистый, с потухшим вулканом, уходящий за горизонт, погружающийся в глубины памяти…

Повинуясь торговым ветрам, «Лаптиар» повернул к северу и пошел вдоль западного побережья Пепельного моря. Бару почти все время проводила на верхней палубе, практикуясь в навигации. Штурман высматривал береговые ориентиры и прокладывал курс по-каботажному, но Бару предпочитала смотреть на солнце и звезды – такие прекрасные, вечные и неизменные.

Расчет долготы требовал более получаса вычислений на бумаге. Ко времени прибытия в Ордвинн Бару удалось сократить это время до двадцати минут. Что ж, если счетовода из нее не выйдет, на худой конец пойдет в штурманы.

Нос фрегата крошил волны в мелкие брызги. Теплые ветры несли с собой темнокрылых буревестников и суда южных моряков с бесчисленных островов Ориати Мбо. Моряки швыряли птицам соленую рыбу и кричали что-то на своих языках.

– Соль и цитрусы, – произнес Кердин Фарьер, поднимаясь к ней на корму и неся в каждой ладони но половинке лимона. – Главные химикалии Империи.

– Соль сохраняет пищу для долгих путешествий, – процитировала Бару, – а цитрусы защищают путешественников от цинги.

Фарьер превратил ее плавание в продолжение экзамена на чин. Едва поднявшись на борт, он сразу же спросил, знакомо ли ей название корабля. Конечно, Бару знала: Лаптиар – имя персонажа классического революционного романа «Рогатый камень». Раньше она могла бы и обидеться, но сейчас ей не сиделось на месте, и возможность лишний раз поработать над собой только радовала.

В ней пробуждалась гордость.

– На Тараноке добывают странную красную соль, – изрек Фарьер, прислонившись к лееру [5] Туго натянутый канат, который закрепляется на корабельных конструкциях. Может использоваться для привязывания парусов и для ограждения открытых палуб. и швырнув обглоданную кость в кильватерную струю. – По-моему, ее называют железистой. За последние годы я отослал несколько образцов домой, в Фалькрест. Двое моих коллег весьма интересуются экспериментальной химией.

Бару поджала губы.

– Не сомневаюсь, любые работы, проводящиеся в Фалькресте, весьма важны.

– Фалькрест – сердце и разум мира.

– Именно так меня учили в школе.

Фарьер протянул ей половинку лимона. Бару отмахнулась, даже не взглянув на нее. Хмыкнув, Фарьер покачал головой.

– Нс капризничай. Фалькрест для тебя еще не потерян. Экзамен – не единственный путь туда, есть и иные дорожки, Бару Корморан. Но они требуют терпения, преданности и компетентности.

– Интересно, чего именно мне не хватило.

– Ты молода. Наследственный потенциал твоего народа пока не изучен. А его вырожденческие негигиеничные брачные обычаи внушают немалую тревогу. Тебе надо радоваться, что…

– А я‑то думала, когда лицо скрыто под маской, значение имеют только личные достоинства.

Фарьер достал матросский нож и принялся чистить лимон. Из-за качки он орудовал клинком излишне осторожно и тихонько посмеивался над своей неловкостью.

– Пожалуй, не теми вопросами ты задаешься, – пробормотал он. – Что, если ты показала настолько высокие результаты, что тебя сочли достойной для дальнейших испытаний? По более строгому счету, в более сложной обстановке? Минуя долгую рутину ученичества и постепенного продвижения по службе? Имперская Республика, как ты справедливо заметила, есть меритократия, где правят лишь самые талантливые и достойные. И в самом скором будущем нам и впрямь потребуется свежая кровь! На севере волки поднимаются из промерзшего логова. На юге буйвол, загнанный в угол, свирепо склоняет рога. Что ж, Маскараду надо сделать решительный ход и выиграть эту игру.

Бару посмотрела на птиц, летящих вдалеке, и попыталась определить направление ветра. Ее мучили тревожные мысли, и она чувствовала себя неуверенно.

Кердин Фарьер оказался не простым купцом – как она и подозревала с первых школьных дней. Бару убедилась в правоте своей догадки после махинаций Кердина с ее экзаменационными результатами.

– Если есть выбор, я бы предпочла знать, кто испытывает меня. И почему вместо ученичества я получила один из высших постов в правительстве имперской провинции.

– Придется тебе поверить, что Имперская Республика лучше осведомлена о том, как и где ты послужишь ей наилучшим образом, – ответил Фарьер, салютуя Бару очищенным лимоном, точно бокалом.

Бару молча отправилась на поиски своего тренировочного клинка и партнера для упражнений.

Вечером Бару вызвала в каюту своего секретаря.

– Мер Ло?

– Да, ваше превосходительство, – подтвердил он, боком протискиваясь в дверь. – К вашим услугам.

Секретарь оказался тощим узкоплечим мужчиной. Цветом кожи он вполне сошел бы за тараноки, разве что был чуть бледноват, как все, кто проводит много времени взаперти, – например, отец Солит. Бесстрастное лицо секретаря украшал легкий макияж по Фалькрестской моде. Неожиданно Бару подумала, умеет ли он петь, и спустя мгновение поняла, что он очень похож на зяблика – любопытного и резкого в движениях. А доверия к внешним впечатлениям она не любила: внешность зачастую обманчива.

Места в каюте едва хватало для двоих. С тщательно скрываемой нервозностью Бару смахнула со свободного табурета свои пожитки.

– Ты из Ордвинна, – заявила она, жестом веля своему первому подчиненному садиться.

Секретарь почтительно потупился. Однако он явно не выдерживал своего подобострастного образа и каждые несколько секунд поглядывал на Бару. В такие моменты взгляд его становился острым, испытующим, откровенно любопытным.

– Да, ваше превосходительство. Я покинул Ордвинн в тринадцать лет. После Дурацкого Бунта. Был избран службой милосердия.

Не дождавшись от Бару дальнейших расспросов (даже мимолетный разговор о бунтах всегда внушал опасения), он сел на табурет и продолжил:

– Окончил Фалькрестскую школу имперской службы. Два года работал на Тараноке в должности ассистента при бюро учета трудовых и природных ресурсов.