Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

– У меня есть теория касательно вашего внимания к птицам, – заявила Тайн Ху.

– Неужто?

– Птичий язык – единственный из языков вашей родины, который вы можете слышать по сей день.

– На Тараноке мы говорили на афалоне, – возразила Бару, не подавая виду, что удивлена.

– Только после их прихода.

– После нашего прихода, – поправила ее Бару.

Тайн Ху насмешливо скривилась.

На другой день Тайн Ху принесла короткие кавалерийские луки и принялась учить Бару стрелять. Каждая деталь лука была прекрасна – древко, оперение, полочка, рукоять, жилы и рог – однако при стрельбе требовалась недюжинная координация, а последней Бару явно недоставало.

Сама Тайн Ху поразила Бару. Она двигалась и говорила решительно, порой с некоторым нетерпением. Казалось, что она раздражена медлительностью мира, отстающего от ее воли на пару шагов. С конем и луком она управлялась инстинктивно, не задумываясь, не отвлекаясь от беседы с Бару. Но, столкнувшись с конкретной задачей – не оборачиваясь в седле, на всем скаку послать стрелу в цель или ответить на сложный исторический либо философский вопрос, – Тайн Ху хмурила лоб и утрачивала толику обычной жесткости. Возможно, в такие моменты она забывала притворяться кем-то другим…

Некоторое время Бару не замечала, сколь пристально она наблюдает за этой женщиной. Возможно, то был самообман: обнаружив за собой такое, пришлось бы строго себя контролировать.

Разъезжая без охраны под сенью высоких сосен, они часто затрагивали опасные темы. Они беседовали о религии, о внутренней и внешней политике и даже о браке. Тайн Ху была молода, а в Ордвинне до сих пор не умерли древние бикамеральные обычаи ту майя. В этом смысле женщина, доказавшая способность к деторождению, могла проявлять и большую инициативу, чем княгиня.

Наконец они заговорили о Маскараде. Началось все с вопросов, столь дорогих сердцу Бару: «Отчего они правят нами? В чем их сила?» И на лучшие ее ответы: «В химии, в финансах, в развитом мореплавании», – Тайн Ху нашла что возразить. Да, ту майя изобрели тяжелую кавалерию и конный плуг, и это подчинило им половину ойкумены, но лишь на время.

– Что с нами станет, если мы пойдем вашей дорогой? – спросила Тайн Ху.

Вокруг шелестел ветвями сумрачный вековой лес.

– Вас переделают. Внесут в кровь предохранительные прививки. Научат новым способам добывать богатство и приносить пользу. Ваши браки будут… – Бару запнулась, подыскивая подходящий термин из афалона, – …скорректированы. Ваши дети и их потомки смогут служить Республике наилучшим образом.

– То есть нас будут скрещивать, как скотину, – Тайн Ху склонилась и погладила бок своего копя каким-то извиняющимся жестом. – А процесс уже начался. Они установили квоты: не менее такого-то количества союзов между кровными линиями стахечи и ту майя, чисто бельтикские браки запрещены…

– Первые шаги инкрастической программы направлены на подсчет и исследование естественных преимуществ разных рас и их гибридов.

– Каково ваше мнение?

– Я счетовод. Наследственность – не моя забота.

– Ограничивая себя, – презрительно вымолвила Тайн Ху, – никогда не добьешься власти.

– Что? – переспросила Вару, выигрывая время, чтобы унять холодок, вызванный словами Кердина Фарьера, прозвучавшими из уст Тайн Ху.

– Деньги – только один вид власти. Я бы отнесла сюда веру и любовь. Символы тоже указывают па власть – вы же носите свой кошель всегда и повсюду, Бару Корморан. А когда вы решаете, как нужно одеться, как смотреть на людей, как держать осанку, вы присовокупляете к своему образу кое-что еще, верно? И все эти символы могут поднять людей на труд или на бой, – пояснила Тайн Ху.

Она умолкла и посмотрела на Бару с царственной отстраненностью, без малейшего намека на злость.

– И сами вы – тоже символ, Бару Корморан, – продолжала она. – Судите сами. Вы – дитя завоеванной страны. Хозяева заметили вас, оценили ваш ум и сообразительность и отдали учиться. А теперь вы служите Маскараду в наших краях! Что это, если не вызов? Девчонке простого происхождения дана власть над землей древней знати! Вы – слово Империи, Бару Корморан, вы – символ, который означает: «Ордвинн, ты наш!»

– Я – Бару Корморан, – возразила Бару, – счетовод, назначенный на данный пост сообразно своим достоинствам. И я не символизирую ничего, кроме самой себя.

– Пока вы этому верите, вам не стать ничем, кроме как винтиком, частью гигантского механизма.

– Но винтик может изменить весь механизм. Конечно, потребуется терпение, да и о самопожертвовании нельзя забывать, но…

– Гораздо эффективнее – сломать механизм и сделать вместо него что-нибудь совершенно иное.

С этими словами Тайн Ху пришпорила своего коня и понеслась вперед.

Позже они любовались закатом с высокой каменной пустоши, куда лошади поднялись не без опаски. Похоже, Тайн Ху не собиралась домой.

– Вы ведь нашли в книгах, что искали? – спросила она. – Вы сказали, что в них все в порядке, но вы обманули меня. Вы догадались, что я подделываю фиатные билеты. Возможно, вы смогли представить себе масштаб.

Бару могла бы солгать вновь – и быть пойманной на лжи. Поэтому она сказала правду, подумав, что Тайн Ху отнесется к этому с уважением.

– Да, – произнесла она. – Я обнаружила ваш трюк. Можете убить меня и сделать вид, что всему виной несчастный случай.

– Зачем? Тогда сюда пришлют очередного головастого иноземца, гораздо менее приятного. – Тайн Ху покачала головой, разметав по плечам косы. – Нет. Это даже не рассматривалось. Вы слишком ловко обезопасили себя.

Бару поклонилась в седле.

– Я польщена.

Тайн Ху перевела взгляд к лесу. Вдали ухнул филин.

– Вы ничем не сможете помешать. Восстание состоится. И ваша беспомощность будет неизгладимым упущением, отметит вас лучше всякого шрама. Вот о чем я сожалею. У вас, несомненно, были какие-то личные намерения, а данное упущение поставит на них крест.

Во время прошлого восстания Тайн Ху была совсем юной. Она не упоминала ни о родителях, ни о братьях или сестрах. Вероятно, она прекрасно осведомлена о цене революции.

– А чего хотите вы, Тайн Ху?

Княгиня Вультъягская окинула взором свои владения, распростершиеся внизу.

– Во мне течет благородная кровь. Раньше я, как всякий князь, жаждала власти. Никому не повиноваться и править своим народом. Но теперь, когда нами правите вы…

– А что теперь изменилось?

– Маскарад показал мне, насколько тяжело ярмо. Зате Олаке, муж моей покойной тетки, образно говоря, открыл мои уши для стонов простонародья… – Тайн Ху подняла ладонь к губам и ухнула в ответ филину, имитируя его крик легко и безупречно. – Я хочу свободы для своего народа.