Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

Темные глаза Тайн Ху сверкнули золотом в пламени свечей. Бару сделала над собой усилие, чтобы подняться: покой храма словно сковал ее по рукам и ногам.

– Я здесь, – произнесла она.

Жрица подала ей чернильницу, перо и палимпсест, заполненный крохотными квадратными провинциями староиолинского шрифта.

– Здесь мной записаны секреты, которыми поделились со мной собравшиеся. Эти тайны отдают жизнь каждого в руки остальных. Поведай мне о себе, Бару. Я запишу на палимпсесте, и ты будешь связана со всеми нами прочными узами.

Аромат оливкового масла щекотал ноздри и щипал глаза.

– Что, если я солгу? – спросила Бару.

– Я чувствую любую ложь, – ответила жрица, наклоняясь к уху Бару и переходя на шепот, мягкий, точно глина. – Как Кердин Фарьер узрел в твоих глазах огромный потенциал, как Девена видит раздоры в твоем сердце, так и я увижу обман – даже самый крохотный, Бару Корморан.

От неожиданности Бару отпрянула назад, и у нее мурашки побежали но позвоночнику. Князь Лизаксу усмехнулся и почти беззвучно шепнул что-то Отсфиру.

Жрица держала перо низко, крепко стиснув пальцы, как будто удерживала за горло змею.

– Ты не знаешь староиолинского, но не тревожься. Просто скажи мне на ухо свой секрет, Бару Корморан, и Видд услышит.

И самый страшный, постыдный и глубоко хранимый секрет Бару подступил к ее горлу, как рвотный позыв, как тухлятина, которую не принимает желудок. Остановить бы его, направить внутрь по пищеводу – сделать хоть что-нибудь, но удержать его при себе! Только бы не чувствовать его! Он был как обсидиановый столб, привязанный вдоль спины Бару…

Внезапно она схватила жрицу за затылок, притянула к себе и прошептала в ее темное ухо другой секрет:

– Мне хочется не мужчин, а женщин.

Нет! Зачем она это сделала? Кто тянул ее за язык? Какая же она дура набитая – что за отчаяние исторгло из нее признание в том, что она каждый день скрывала с таким трудом?!

Перо забегало по пергаменту, выводя короткие правильные полукружья.

– Готово? – спросила Зате Ява, нарушив тишину. – Даст ли секрет Бару Корморан власть над ней самой?

– Маскараду этого довольно, чтобы лишить ее жизни, – произнесла жрица. – Путь назад для нее закрыт навсегда.

– Отлично! – воскликнул морской князь Унузекоме, хлопнув себя по коленям. – Тогда начнем!

И восстание быстро переродилось в военный совет.

Зате Ява заговорила первой, подчеркивая свое главенство:

– Я остаюсь в Пактимонте. Продолжаю играть роль правоблюстителя, пока остается хоть какая-то возможность. Если узнаю нечто жизненно важное, передам через брата.

Голос ее звучал непринужденно, почти беззаботно.

Как жутко было видеть рядом с ней Зате Олаке – две пары острых вороньих глаз, буравивших собеседников!

А что они видят и чувствуют, глядя друг на друга?

Скрывают ли они что-то друг от друга или нет?

Вместе они являли собой средоточие бдительности. Наверное, они – инстинктивно или при помощи специальной мантры – даже не моргают одновременно, чтобы один из Зате всегда был настороже?

– Мои соглядатаи весьма надежны, – заговорил Олаке. – Нужно выяснить, кто из князей присоединится к нам, кто пойдет за Каттлсоном и кого можно переманить. Хейнгиль, конечно, встанет за Каттлсона. А вот Радашича, хоть они с Хейнгилем и были как братья, я надеюсь склонить на нашу сторону. Сейчас он в раздумьях над книгами, которые дал ему Лизаксу, и над ущербом, причиненным его владениям Бару Корморан. И оковы ему порядком надоели.

– А Внутренние Земли? – поинтересовался Лизаксу.

– Наяуру и Игуаке могут качнуться в любую сторону, если трещина между ними станет глубже. За Наяуру пойдут Отр с Сахауле – это соль и тренированные солдаты. За Игуаке побежит Пиньягата, чьи достоинства нам хорошо известны.

– Его достоинства – в том, – шепнул Бару Отсфир, – что он и его дружина – бешеные ублюдки, рожденные разъяренной медведицей. Они появились на свет прямо с копьями в руках.

Бару ухмыльнулась, вспомнив жутковатую встречу с Пиньягатой, но быстро посерьезнела, дабы не вводить Отсфира в заблуждение.

Олаке новел рукой, как будто отодвигал названных князей в угол или выплескивая воду из ведра.

– Но Внутренние Земли могут подождать. В первую очередь – твоя соседка, Лизаксу. Чтобы закрепиться на севере, нам нужна Эребог. Надо прийти ей на выручку, чтобы она справилась со своими помещиками.

– Зачем нам север? – осведомилась Бару, раздумывая, как долго и тщательно составлялись эти планы. Она пришла на их совет поздно – на исходе ночи и после стольких лет работы в одиночку! – Разве вы не собираетесь начать с захвата Пактимонта?

– Пактимонт – западня, – пояснил Унузекоме, Жених Моря. Голос его звучал азартно: он наконец дождался возможности действовать. – Хейнгиль, Охотник па Оленей, поддержит своего приятеля Каттлсона при помощи сильной кавалерии. А Радашич может и не пойти за нами – он любит и боится Хейнгиля.

Соколиные глаза Тайн Ху отражали золотистый свет ламп, но Бару казалось, что это – отсветы внутреннего пламени.

– Радашич подождет, у нас есть дела и поважнее. Кстати, насчет Пактимонта надо держать ухо востро, иначе наши планы пойдут прахом. Заняв Пактимонт, мы будем заперты в нем. И не сумеем защитить свои владения, когда из Фалькреста прибудут подкрепления.

Негромкий голос Зате Олаке ассоциировался у Бару со вкусом отравленного вина на языке и принес воспоминания о медленно действующем яде.

– Действуя неожиданно, мы не вырвемся из замкнутого круга «Сомнения предателя». Необходимо продемонстрировать прочность нашего положения, показать Наяуру с Отром и Сахауле и Игуаке с Пиньягатой свою надежность. Они нужны нам для окончательного триумфа.

– А прочность нашего положения зависит от того, удастся ли нам до зимы решить три задачи, – заговорила Тайн Ху, барабаня пальцами по полу и обводя взглядом круг заговорщиков. – Во-первых, следует закрепиться на севере и показать народу, что мы можем предложить ему более справедливое правление. – Она умолкла, взгляд ее скользнул по Бару, и она продолжила: – А уж потом мы восстанем открыто и обрушим мосты через Инирейн. Мои соседи согласны со мной?

Отсфир и Лизаксу, сидевшие по обе стороны от Бару, кивнули.

– Прочие князья прекрасно понимают, что им не выкурить нас из лесов, – заявил Лизаксу. – Взять в осаду Высокий Камень невозможно. Лучникам Отсфира нет равных. А Вультьяг – это место силы!

Унузекоме поднял руку.

– Мой друг Отсфир не женат – на случай, если понадобится подсластить кашу для Наяуру или Игуаке. Обе они не венчаны. Наяуру, конечно, придерживается древних ту майянских обычаев, но будет заинтригована идеей выгодного политического брака, если он не привяжет ее к одной-единственной постели.