Кристина Амарант - Ты мои крылья [СИ]

Α ресницы у него темные. Глаза серые, с карими искорками. И губы всегда сложены в еле уловимую ироничную улыбку.

Рядом с ним спокойно, легко и потрясающе интересно.

— Не будем терять время понапрасну, — объявил он в первый же день своего добровольного заточения рядом с ней. Сразу после завтрака. — Освежим ваши знания в области магии.

— Но…

— Что, у вас есть идеи получше, как провести день? Нет? Так я и думал. Тогда в подвал!

— Почему в подвал?

В подвале располагалась лаборатория. И маленькая комнатка для отработки чар, экранированная не хуже иных испытательных полигонов.

— Я, конечно, теоретик, — пояснил Торвальд. — Но некоторые выкладки требуют проверки на практике. Итак, начнем с основ. Расскажите все, что вы помните о малых иллюзорных преобразованиях.

Наама снова почувствовала себя маленькой девочкой перед нанятым отцом учителем. Правда Торвальда не хотелось изводить, как старика Кэлахью. Да и вряд ли получилось бы.

— Посредственно, — объявил он после четырехчасового допроса, от которого у нее разболелась голова.

— Посредственно? — демоница оскорбленно зашипела в ответ.

— Но лучше, чем я ожидал. Думаю, мы начнем с самых основ. Попробуем совместить теорию с практикой. Если устанете — скажите.

Она уставала. От теории просто голова становилась тяжелой и гулкой, а вот практика выматывала так, что Наама чуть в обморок не падала. Но останавливаться не желала. Делала перерыв, когда чувствовала, что вот-вот сомлеет. Поднималась на кухню, варила в турке обжигающе-горячий и горький кофе, пила его маленькими глотками и снова тянула Торвальда в подвал.

Впрочем, полковник всегда чувствовал, когда его строптивая и слишком самостоятельная ученица подходила к границам своих возможностей, и уводил Нааму, не слушая возражений. Однажды, когда она заартачилась и пожелала остаться без него, просто перекинул через плечо и унес. И дверь запер, гад!

— Вы так перенапряжетесь и получите магическое истощение, — непререкаемым тоном заявил он в ответ на ее возмущенный взгляд. — А я не желаю сидеть у вашей постели годами.

Учителем Торвальд оказался замечательным. Про таких говорят «отмечен Богиней». Умел спокойно и доходчиво по десять раз объяснять одни и те же вещи, не срываясь на крик. Подбодрить, когда что-то не получалось. Всегда отмечал успехи, философски относился к неудачам.

— Ничего страшного, всегда можно попробовать еще раз.

Странно, но близость анхелос, ежедневные разговоры, постоянный физический контакт нисколько не тяготили. А ведь в той, прежней свободной жизни Наама даже постель с любовниками делила только во время секса и заснуть не могла, если рядом сопел или (о, ужас!) храпел кто-то чужой.

Рядом с этим мужчиной она засыпала сном младенца, доверчиво положив голову на плечо. Не смущаясь обнимала его, прижималась всем телом, впитывая крохи целительного тепла.

Изголодавшаяся по силе, она чувствовала себя чуть-чуть пьяной рядом с Торвальдом. С ним все было иначе, совсем не так, как с ее человеческими любовниками. У них приходилось вырывать, выдирать желаемое силой. Проводить по тонкой грани между возбуждением и страхом, чтобы добиться хоть какого-то отклика. А стоило взять чуть больше, как люди выгорали, теряли возможность чувствовать хоть что-то. Анхелос делился щедро и так же естественно, как дышал.

— Неужели вас совсем не беспокоит, что я постоянно тяну вашу силу? Как клещ какой-нибудь.

— Клещ? Ну и сравнение. Сами придумали?

— Да. Вы не ответили на вопрос.

— Не волнуйтесь, — ему очень шла такая улыбка. Не насмешливая, а теплая и немного грустная. — Вы не берете ничего сверх того, что я готов отдать.

Объятия, касания рук. Запах его волос и кожи — возбуждающий, одуряющий и какой-то очень мужской, он пробивался сквозь аромат парфюма, оседал на одежде. Нааме казалось, что она пропиталась им вся. И вечерние сцены выхода из душа, действовашие на нее, как валерьянка на кошку. Разрядка, которую дважды в день устраивала себе демоница совершенно не спасала. Наверное потому, что в ее фантазиях тоже был Торвальд.

Где тут взять достаточно сил для сопротивления, когда день и ночь проводишь в объятиях с героем своих грязных фантазий? Когда до полусмерти хочется его лизнуть, попробовать на вкус кожу, которая так вкусно пахнет, запустить пальцы в выгоревшие пряди волос, ощутить на себе сладкую тяжесть мужского тела. Когда только что лаская себя в душе ты представляла его член. Наама чувствовала, что становится почти одержимой своим покровителем. И уже не спасали ни воспоминания об Андросе, ни понимание, что потом, когда ее темная сущность окрепнет, она очень пожалеет, что поддалась соблазну.

Как знать: может и не пожалеет?

И что хуже всего: Торвальд тоже ее хотел.

Она уловила это утром первого дня, когда, напевая, варила на кухне кофе. Торвальд подошел, встал за спиной. Откинул с ее плеча прядь волос, словно ненароком погладив шею. И вот тогда, с первым утренним прикосновением, подарившим ощущение заботы и тепла, Наама поняла, что желанна для него.

А может она поняла это еще раньше, засыпая в его объятиях.

Порой желание едва тлело. Когда он ставил ей руки для пассов. Или объяснял особенности того или иного преобразования — серьезный, весь сконцентрированный на задаче. Но потом занятие заканчивалось, они сидели на кухне и пили чай в обнимку, и Наама ощущала в спектре его эмоций огонек вожделения, на который ее голодная сущность отзывалась блудливым и жадным: «Хочу!».

Прояви он хоть немного настойчивости, и она бы не выдержала. Сдалась на милость победителя. Но проклятый анхелос всегда был сдержан и тошнотворно корректен. Даже называл ее до сих пор на «вы», подчеркивая незримую дистанцию между ними.

Какая дистанция, когда они уже неделю спят в одной постели? Жаль, что только спят. Разве доктор не прописал Нааме целебный секс с анхелос? С этим конкретным невыносимым саркастичным, заботливым, замечательным анхелос, который ведет себя, как полный и совершенный идиот. Другой давно бы попытался нарушить выстроенные Наамой рамки, а этот чего ждет?

Ждет, когда она потеряет терпение и сама на него набросится, не иначе!

ΓЛАВА 10

— Еще раз.

Наама вскинула и с усилием развела руки. Меж ладОней пОвисла ветвящаяся дуга электрическОго разряда. ВОздух в кОмнате затрещал и запах ОзОнОм.

— ХОрОшО. Выпускайте.

Вместо тОгО, чтОбы пОлететь в стену мОлния вспыхнула и Осыпалась искрами, больно ударив по рукам. Наама взвизгнула и запрыгала на месте, дуя на пальцы.

Опять. В двадцатый уже, наверное, раз. Если с мелкими бытовыми заклинаниями, которые требовалось не столько выучить, сколько вспомнить, дело шла неплохо, то боевая магия…