Кристина Амарант - Ты мои крылья [СИ]

Больно-то как!

— Покажите руки.

Она протянула ладони, часто моргая, чтобы удержать слезы. А то еще чего доброго Торвальд решит, что взял слишком высокую планку и снова придется часами отрабатывать иллюзии. Бесполезные, зато безопасные.

Левая ладонь только покраснела, а вот на правой прямо на глазах вспухал некрасивый пузырь. Обожглась молнией. Вот ведь дура безрукая, это же еще уметь надо!

— Прекратите, — резко сказал Торвальд.

— Что прекратить?

— Ругать себя. Ждать немедленных результатов. Не прощать ошибок.

Демоница скривилась сквозь слезы.

— Что, не нравится, когда я отбираю вашу работу? — это прозвучало не шутливо, а зло. Наверное, из-за боли.

— Я никогда не упрекаю учеников за то, что у них что-то не получается. Только за недостаток старания, — он бережно взял пострадавшую ладонь. — Потерпите, сейчас будет больно.

Спросить почему будет больно она не успела. Руку словно обмакнули в кипаток. Наама не сдержала крика, дернулась, но полковник цепко держал ее за запястье.

А мгновением спустя боль ушла, забрав с собой и белесый пузырь на ладони.

— Простите, — он погладил пальцами то место, где мгновение раньше находился ожог. — Экспресс-излечение часто связано с болью. Профессиональный целитель сделал бы это аккуратнее.

— Интересно, есть область магии, в которой вы не разбираетесь? — задумчиво произнесла Наама. Торвальд так и не выпустил ее руку. И хорошо. Пусть держит так, как сейчас — бережно и нежно. Пусть поглаживает щекотно и безумно приятно.

Α хватка у полковника стальная. На запястье, наверное, синяки останутся.

— Полно, — он усмехнулся. — Я по — настоящему хорош только в боевых заклинаниях и теормаге. Остальное знаю в лучшем случае по верхам. Ну что — сделаем перерыв?

Она упрямо мотнула головой.

— Нет! Давайте еще раз.

Завтра Торвальд с утра планировал уехать в Академию — скопились срочные вопросы, которые никак не получалось решить удаленно. Нужно освоить хотя бы основы заклинания сегодня. Тогда завтра Наама сможет тренироваться и сама, без него. Насколько хватит ничтожного пока магического резерва.

— Упорство не всегда достоинство. Особенно, когда оно превращается в упрямство.

— Вы обещали мне оружие. И хватит, Бездна вас побери, говорить афоризмами, словно вы какой-нибудь просветленный гуру-отшельник. Вам не идет эта роль.

Мужчина рассмеялся, и до Наамы докатилось теплое восхищение. Вот ведь чудак. Другой бы обиделся, а ему нравится, когда она режет правду в глаза, не стесняясь.

— Вы правы, я иногда слишком увлекаюсь ролью наставника. Ну хорошо — давайте ещё раз. Только теперь под моим контролем, — он встал за ее спиной, взял за запястья, мимоходом погладив нежную кожу. — Вот так.

Голос полковника вдруг зазвучал хрипло. И аура полыхнула яркой вспышкой желания. Уравновешенного и требовательного учителя сменил мужчина. Мужчина, который видел в Нааме женщину и отчаянно хотел ее.

Демоница чуть откинулась назад, положила голову ему на плечо. Потоки силы и распределяющие кривые вылетели из головы, зато вспомнилось, как Торвальд выходил из ванной прошлым вечером. Капли воды, ползущие вниз по мощной груди — ей ужасно хотелось слизнуть их. И гладкое горячее плечо под щекой.

— …распределяйте силу равномерно, не дергайте слишком резко… — полковник что-то говорил и говорил. Она почти не слышала, впитывая сигналы его тела. Чужое дыхание чуть щекотало ухо, пальцы почти неосознанно поглаживали и ласкали запястье. Где-то меж тесно стиснутых бедер откликнулось тоскливое сосущее вожделение. Наама выдохнула сквозь зубы и прижалась плотнее к стоящему за спиной мужчине. Богиня, да сколько можно так издеваться над собой?! Пора признать: она проиграла эту битву со своей похотью. Она хочет Торвальда — здесь, сейчас. Даже если это безмерно все усложнит в будущем.

— …и вот… — он потерял мысль и осекся. Выпустил ее руки, и они безвольно повисли двумя ветвями ивы. А потом обнял за талию, прижимая к себе. Сперва осторожно, словно спрашивая разрешения. Α потом крепко. Очень крепко. Спиной и ягодицами Наама вжалась в тренированное мужское тело и, не выдержав, тихонько застонала. Торвальд склонился над призывно изогнутой шеей, лаская дыханием кожу.

— Наама! — хриплый, немного растерянный голос над ухом.

— Хватит разговоров и поцелуй меня уже!

Ему словно не хватало этой малости. Слов, разрешающих пойти дальше. Шею опалил поцелуй, потом еще один. Рука скользнула с талии вверх, стиснула грудь поверх платья — жадно, требовательно и не особо церемонно. Так, как ей и хотелось сейчас.

— Да, — простонала Наама. — Еще. Жестче!

Никаких нежностей и сюсканий. Она слишком долго этого хотела и ждала. С того самого вечера, когда полковник раздел ее и подверг возбуждающему осмотру.

Он уловил это желание, а может и сам испытывал что-то подобное. Развернул, толкнув к стене, и впился в губы грубоватым безумно заводящим поцелуем. Наама приоткрыла губы, впуская его язык. И укусила, игриво пустив в ход зубы.

Одной рукой Торвальд задрал ей юбку, чтобы мять и тискать ягодицы сквозь тонкое кружево трусиков. Другой пытался справиться с застежкой на платье.

Она бы ему помогла, если бы сама не была занята войной с одеждой. Пиджак, рубашка, подтяжки эти… Зачем так много всего? Как бы это все побыстрее расстегнуть?

А, можно и не расстегивать. Наама запустила ладони под ткань, обняла своего мужчину, лаская и царапая коготками кожу на спине. Вжималась в его тело, чувствовала под слоем разделявшей их одежды его возбуждение и уже не хотела ни ласк, ни предварительных игр. Только, чтобы он вошел в ее тело и утолил жаркий голод. Чужое желание смешивалось с ее собственным. Ныли соски, требовательно пульсировало внизу живота и безумно хотелось ощутить в себе крепкий мощный член.

— Возьми меня! — всхлипнула она, когда он на мгновение оторвался от ее губ. — Сейчас!

Эта просьба сорвала последнюю преграду на пути его сдержанности. Наама закрыла глаза, чувствуя, как растворяется в страсти, уже не в силах различить чужое и свое. Ощущая чужое яростное нетерпение, желание, плотской голод, как свой собственный. Разорванные трусики упали на пол влажным комочком. Торвальд подхватил ее за ягодицы и ворвался одним мощным толчком на вся длину.

— Да-а-а, — простонала она, распахнув глаза. Богиня, как же хорошо. Он такой огромный!

Выбранная поза не давала возможности двигаться. Демоница обвила шею любовника руками, охватила ногами, стараясь слиться с ним полностью, отдаться до конца. Торопливые и сильные движения возносили ее все ближе к вершине наслаждения, а чужие эмоции вспыхивали перед глазами фейерверком разноцветных вспышек. Да. Так. Хорошо. Не. Оста-нав-ли-вай-ся!